class="p1">Марция. Нет... Просто хочется спокойно посидеть за рюмкой.
Сначала Мел смотрит вверх, на телевизор, затем вниз, на ее стакан. Показывая на стакан с коктейлем, говорит:
— Я не помню, чтобы раньше это за вами водилось...
Марция. Мне приходится принимать по тысяче человек в день... А это дает мне разрядку.
Прерывают разговор, чтобы посмотреть на экране телевизора беседу сенатора Фуллера с Лоунсомом.
Лоунсом (на экране). Так вот, сенатор, я знаю, мои слушатели ждут, что вы им скажете самую настоящую, неприкрашенную крестьянскую правду о том, как вы относитесь к вопросу все большего, большего и большего развития социального обеспечения.
Фуллер. Я рад, что вы задали мне этот вопрос, Лоунсом... Я бы сказал, что в наши дни люди одержимы навязчивой идеей. (Поправляет себя.) Я хочу сказать, что они помешались на обеспечении. Они хотят, чтобы их опекали... ограждали от всего и все время, от колыбели до могилы. По-моему, это расшатывает моральные устои нации. Да что говорить! Ведь вот же Даниель Бун не ждал пособий по безработице и пенсий для престарелых. Топор, ружье и, пожалуй, удача — вот все, в чем он нуждался, чтобы обеспечить себе существование в диких лесах.
Мел. Настоящий лесовик, не правда ли?
Фуллер. Вот какие люди создали нашу страну! Я считаю, что нам нужны необыкновенные люди, а не необыкновенное правительство.
Лоунсом. Вот это вы им здорово сказали, сенатор!..
На экране одобрительный шепот «закадычных дружков» Лоунсома...
Мел смотрит на Марцию. У нее смущенный вид.
Лоунсом (на экране). Ну, сенатор, я знаю, вам не терпится вернуться в Вашингтон, чтобы удержать их, пока они не выбросили еще больше денег на ветер, поэтому позвольте поблагодарить вас за этот маленький, такой приятный визит.
Мел (обращаясь к бармену). Не будете ли вы добры чуть-чуть приглушить звук?
Бармен немного приглушает телевизор. Мел жестом просит приглушить еще больше, имитируя в воздухе поворот ручки регулятора. Бармен почти полностью выключает телевизор.
Мел. В его пользу можно сказать лишь одно — в нем есть мужество невежества.
Марция. Ну как наша старая студия в Мемфисе?
Мел. Я не был в тех краях. Все это время я писал книгу. Книгу о...
Показывает на Лоунсома на экране умолкнувшего телевизора.
Мел. Я назвал ее «Демагог из Денима»... Никогда еще в жизни так приятно не проводил время.
Марция. Вы выглядите превосходно.
Мел. Все эти месяцы он называл меня «Вандербилт сорок четвертого» и «Лобастый»... Мне давно следовало дать ему по морде... Теперь у меня есть чем дать по морде... Этой книгой.
Марция. Она будет опубликована?
Мел. Я приехал заключить контракт. Издатели ухватились за книгу. Они считают, что сейчас как раз настало время сорвать с него маску... пусть люди увидят, какой он на самом деле негодяй и мошенник!
Марция. Мел, я бы этого не сказала.
Мел (более мягко). А что бы вы сказали?
Марция. Я... э-э... Просто... со всеми этими генералами, сенаторами и крупными политическими «шишками», которые окружают его теперь, ему все труднее оставаться по-прежнему таким же простым, каким он был раньше.
Мел (с грустью, спокойно). Вы все еще с ним?
Марция (немного запинаясь). Ну... по крайней мере... я смягчаю некоторые из его безумных идей, которые он то и дело собирается выплескивать в эфир... и я... я, кажется, единственный человек, который еще может с ним говорить... Я не даю ему увольнять людей... И в конце концов на карту ведь поставлены огромные деньги. Наше агентство, основанное за счет компании «Интернейшнл Драг», в настоящее время — крупное дело с ежегодным оборотом почти в миллион долларов.
Мел замечает, что Марция, потушив почти нетронутую сигарету, через минуту зажигает новую.
Мел. А как идет торговля гитарами-«мамочками»?
Марция. Они... (Перебивая себя.) Мел, я нашла его... и он... ну словом, он мой, на горе или радость... И я все время стараюсь делать все, хотя бы немногое, что от меня зависит, чтобы он стал лучше!
Мел. Марция, знаете ли вы, что вы такое? Вы то убежище, где он отдыхает после жестокой борьбы. Вы амортизатор, защищающий его от столкновений и с бывшими женами, и с новыми женами, и с любовницами, и с разного рода бродягами... Вы — то маленькое, но необходимое колесико, без которого громадный обтекаемый экспресс, называемый Лоунсомом Родсом, сорвется с рельсов, слетит под откос и погибнет!
Марция (с горечью). Я не могу дождаться, когда прочту вашу книгу.
Мел. Не беспокойтесь! Я пощадил вас больше, чем вы щадите себя.
Молчание.
Марция (тихо). Я знаю... знаю...
Мел (собираясь уйти). Послушайте!.. Я позову вас когда-нибудь еще... когда увижу, что вы готовы.
Уходит. Марция смотрит на экран телевизора. Лоунсом исполняет свой знаменитый номер «Дорога Лоунсома», изображающий его уход из сельской лавки. Он прощается с «закадычными дружками».
Лоунсом. Ну пока, ребята!.. Увидимся на будущей неделе. Будьте здоровы все! Не забывайте старую пословицу: «В здоровом теле — здоровый дух»... Очень приятно, что наш «Курчавый» — старик Фуллер заглянул к нам. Не часто такой большой человек заглядывает к беднякам... Ну пока! Привет всем! Помните, что сказал старина «Курчавый»: «Необыкновенные люди, а не необыкновенное правительство».
Уходя по дороге, изображенной на сцене, запевает псалом «Ближе к тебе, Иисус». И его силуэт с висящей через плечо гитарой долго виден на фоне этой уходящей вдаль дороги. Время от времени он оглядывается на зрителей, приветствует их непринужденным жестом, как бы говоря своим «закадычным дружкам»: «До скорого свидания!»
На экране телевизора проплывают заключительные титры, в которых указывается: «Ко-продюсер — Марция Джеффрис».
В кадре крупно — расстроенная Марция.
Аппартаменты Лоунсома в «Шерри Тауерс».
В пустые комнаты входит Лоунсом. Оглядывается. С победоносным видом мурлычет песенку «С утра я буду вольным». В руках у него большой конверт с надписью: «Секретно».
Лоунсом. Эй, Бетти. Взгляни-ка на последнюю сводку Института Гэллапа[34]. Я добился, что за «Курчавого» теперь одиннадцать процентов избирателей вместо трех, что были раньше... Это счастливое число! Он должен пройти.
Объектив камеры движется вместе с ним мимо буфета с напитками, превращенного по желанию Бетти в модернизированную стойку бара, затем в роскошную туалетную комнату Бетти, ведущую в ее спальню. В задней комнате слышен какой-то шум, суета.
Лоунсом. Изюминка!.. Дорогая, ты здесь?!.. Крошка моя!.. Твой римский папа возвратился домой.
Слышны приближающиеся шаги. Лоунсом раскрывает объятия, чтобы заключить в них свою маленькую Бетти. Но вместо нее появляется Джой де Пальма. Он поправляет галстук.
Дрожа от бешенства, Лоунсом направляется к нему, готовый его ударить. Джой
