Итак, к лету 1926 года существование объединенной оппозиции стало, фактом, а Троцкий формально на паритетных началах с Зиновьевым, а фактически единолично стал ее лидером.
Глава 5
ВЫРАБОТКА ЕДИНОГО АНТИСТАЛИНИСТСКОГО КУРСА
Июльский пленум и «дело Лашевича»
Со второй половины июня — начала июля 1926 года почти на всех заседаниях Политбюро Троцкий, теперь, как правило, при поддержке Зиновьева и Каменева, выступал с обоснованием оппозиционного курса. За частными расхождениями скрывались принципиальные разногласия. Заключались они прежде всего в следующем.
Сталинцы, ссылаясь на политическую неграмотность 60–70 процентов рядовых коммунистов, стремились сохранить незыблемой диктатуру властных партийных органов во главе с ЦК. В их представлении речь шла о власти небольшой олигархической группы, имевшей свои ответвления на местах в лице руководителей губкомов и окружкомов. Именно на эту группировку опирался Сталин в стремлении к личной власти. Оппозиционеры выступали за участие во власти всей партии, правда, при условии контроля со стороны «верхов». Для аппаратчиков это было неприемлемо, они боролись против оппозиции привычными методами: искажая высказывания, обвиняя в отходе от большевизма, наклеивая компрометирующие ярлыки, квалифицируя оппозицию как социал-демократический уклон от большевизма. Это было весьма дискредитирующее определение, учитывая отношение Ленина к социал-демократии.
В то же время факт возникновения более или менее значительной объединенной оппозиции усиливавшемуся сталинскому единовластию был до поры до времени как бы прикрыт завесой секретности, ибо споры происходили негласно, и сами оппозиционеры, и Троцкий прежде всего предваряли свои заявления в Политбюро и даже в ЦК надписью «Совершенно секретно».
Споры вышли на поверхность на объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) 14–23 июля 1926 года. Здесь в числе других обсуждался вопрос о «продолжавшейся фракционной антипартийной деятельности оппозиции» в связи с так называемым «делом Лашевича».
Сталин и его группа явно провоцировали на открытое выступление, надеясь использовать пленум для решающего удара. Троцкий и его единомышленники приняли вызов. Тринадцать деятелей, в том числе Троцкий, Зиновьев, Каменев, Крупская (она ненадолго примкнула к оппозиции), Муралов, Пятаков, обратились к членам ЦК и ЦКК с заявлением,[981] подвергавшим критике бюрократизм аппарата, который «чудовищно вырос в период после смерти Ленина и продолжает расти».
Этот документ был первым наброском оппозиционной платформы, ибо в нем выдвигались требования, которые будут затем фигурировать в новых документах. В их числе были предложения приступить к повышению заработной платы рабочих за счет сокращения бюрократии, ускорить развитие промышленности, усилить налоговый нажим на капиталистические элементы, активнее поддерживать международное революционное движение. Против Сталина и его группы выдвигалось обвинение во фракционности и приводились доказательства этого. Выдвигалось «предложение» восстановить в партии демократический режим, который позволил бы решать спорные вопросы в соответствии с его традициями.
Нечего и говорить, этот самый «партийный демократизм» был в заявлении невероятно идеализирован. Но тот факт, что на заре большевистской власти грубейшее, а порой кровавое подавление воли низов, диктатура партии сочетались с элементами того, что именовалось «демократическим централизмом» в самой компартии, что голоса ее членов выслушивались, и до 1921 года существование оппозиций рассматривалось как законное явление, был безусловен. Правда, конец такому положению положил на Десятом съезде сам Ленин при полном согласии других партийных деятелей. Так что ссылки на ленинский авторитет звучали явно неискренне.
К основному тексту было дописано «Дополнительное заявление» в связи с тем, что «дело Лашевича», внесенное в порядок дня, было превращено решением ЦКК от 20 июля в «дело Зиновьева». Оппозиционеры видели в этом реализацию давнего плана — «отсечь ряд работников, принимавших участие в руководящей работе при Ленине, и заменить их новыми элементами, которые могли бы составить надлежащую опору для руководящей роли т. Сталина».
Ближайший удар решено было теперь нанести по Зиновьеву. Причины такого поворота в заявлении не обсуждались, но было ясно, что Сталин видел в Зиновьеве более слабого и робкого противника, нежели Троцкий, и стремился его изолировать, сохраняя пока в высшей иерархии.
В чем же состояло это «дело Лашевича», которому было уделено столь большое внимание? Как оказалось, группа лиц, принадлежавших к оппозиции, во главе с кандидатом в члены ЦК М. М. Лашевичем — в то время первым заместителем наркомвоенмора, то есть Ворошилова, — устроила в лесу «нелегальное собрание», на котором критически обсуждалась деятельность руководства. Скорее всего, это была просто лесная прогулка группы критически мысливших единомышленников, во время которой шли нелицеприятные разговоры о Сталине и близких к нему деятелях. Во всяком случае, никаких «нелегальных акций» в полном смысле слова Лашевич и другие участники «лесного сборища» не замышляли. Тем не менее установление факта агентурным путем (кто именно донес, так и осталось за семью печатями) было козырем сталинской группы в борьбе против оппозиции. Стремясь выгородить Зиновьева, имя которого сталинисты напрямую теперь связывали с пресловутым «собранием в лесу», авторы заявления ни словом не защищали Лашевича и других лиц, организовавших нелегальную сходку.
На пленуме была предпринята еще одна попытка противопоставить Сталина покойному вождю. Каменев при поддержке Троцкого и Зиновьева огласил содержание записки Ленина Сталину от 5 марта 1923 года, в которой речь шла об оскорблении Сталиным Н. К. Крупской и содержалась угроза разрыва личных отношений. Но большинство пленума встало на защиту Сталина. Это позволило ему сделать ответный ход. Против Троцкого было использовано его письмо Чхеидзе с весьма нелицеприятными характеристиками Ленина.[982]
Июльский пленум ЦК постановил снять Зиновьева с поста члена Политбюро ЦК, а Лашевича исключить из состава кандидатов в члены ЦК. Кандидатами в члены Политбюро стали несколько «молодых товарищей», в том числе Л. М. Каганович и А. И. Микоян, проявившие себя верными приспешниками Сталина.
По всем вопросам, таким образом, пленум поддержал генсека. Это продемонстрировало лидерам оппозиции, прежде всего Троцкому, что в рамках действовавших устава, других документов и особенно резолюции «О единстве партии» без обращения к партийным низам добиться позитивного для себя результата они не смогут. Однако на путь нелегальной или хотя бы внепартийной деятельности Троцкий становиться не желал. Он надеялся еще повернуть за собой партийные кадры, которым сам доверял все менее и менее, хотя не признавал, что его надежды становятся эфемерными. Так зарождался порочный круг, в котором оказывался лидер оппозиции.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
