сил пыталась скрыть, и начал говорить, стараясь придать своему голосу как можно больше дружелюбия:
– Меня зовут Джонни, может, Влада рассказывала тебе про меня. – В светло-зелёных глазах мелькнул вопрос. Значит, не рассказывала. – Я пришёл, чтобы помочь вам выбраться отсюда. Похоже, я знаю, где выход – на самом верхнем этаже, в левом крыле. По слухам, где-то здесь должны быть три лифта: один грузовой и два пассажирских. Вход в грузовой есть в глубине каждой кухни – так они и доставляют еду. Вот на нём мы поднимемся. Лестница – не вариант, нас просто задавят как букашек. Особенно с этими взрывами…
– Стоп-стоп-стоп! – Алёна резко мотнула головой, как бы стараясь отогнать ненужные мысли. Меж её бровей появилась забавная морщинка, и Джонни буквально увидел, как пришли в движение извилины в мозге Алёны. Несмотря на окружающий хаос, на крики за спиной и иногда раздающиеся взрывы, Джонни почему-то чувствовал себя хорошо.
Наверное, потому что впервые в жизни поступает правильно.
– Я пока не втупляю. Какие лифты? Какой выход? Как мы выйдем с корабля?
Пол затрясся под ногами. На одну из кроватей упала картина, на которой была изображена чёрная, прямо-таки грациозная пантера. Судя по звукам, в столовой мужчины запели хором, и пение их – слаженное и отточенное до идеала – казалось предвестником апокалипсиса. Настоящего апокалипсиса. Даже после конца света люди устроят новый, если соберутся вместе.
Джонни крепко зацепил взгляд Алёны и сказал:
– Послушай меня. У нас мало времени, я не успею тебе рассказать всё до мелочей. Опусти, пожалуйста, нож, и скажи мне, где Влада. Я выведу вас отсюда.
– С чего мне тебе верить?
– Потому что меня послали тебя убить. – Алёна собралась что-то сказать, но замерла, как только услышала последнее слово. – То, что говорят про Алексея Царёва – правда. Он дьявол. Он попросил… заставил меня согласиться на сделку, по которой я должен сначала изнасиловать, а потом убить тебя. Желательно самым отвратным способом.
Рука с ножом медленно опустилась. Рукоять всё ещё была крепко сжата, но пальцы уже заметно расслабились. Воздух с шумом вышел из лёгких Алёны – сначала первый раз, потом второй, третий. Через несколько секунд её губы наконец отлипли друг от друга, и она задала всего один вопрос:
– Зачем?
– Затем, что он питается людским горем. Но главная трапеза для него – это самоубийство. Он наедается ими, но всё равно каждый раз ему мало. Влада привязалась к тебе – так он мне сказал. Твоя смерть выбьет её из колеи и заставит положить на себя руки, и я верю этому. Дьявол знает всё, Алёна. Он может наврать, но насчёт Влады он сказал правду. Если ты вдруг погибнешь от чьих-то рук – чьих-то мужских рук, – твоя подруга этого не выдержит. Она станет очередным ужином на столе Сатаны.
Алёна попятилась назад – ни о чём не думая, стараясь связать услышанные слова друг с другом. Глаза забегали как у попавшегося на лжи преступника. И страх… Алексей говорил, что чувствует страх носом, чувствует его аромат, и, кажись, Джонни сейчас понял, что он имел в виду. Но что хуже всего, страх не просто проникал в лёгкие, он в них оставался и расползался по всему телу. Эйфория пропала так же быстро, как и настала. Тревога окутывала кости и тоненькими щупальцами обволакивала тело. У Святцев есть оружие. Если Джонни наткнётся хотя бы на одного из них, скорее всего Алёну и Владу ранят как минимум. Ранят Линду. И тогда она умрёт уже во второй раз, снова отправившись в ад по вине своего папочки.
– Я не совсем поняла…мы…как мы выйдем с корабля?
Джонни подошёл ближе, всё ещё держа руки перед собой, повернув их к Алёне ладонями.
– Это не корабль. Скорее всего мы под землёй, за городом. Вся еда, все шмотки поставляются на грузовых лифтах, которых здесь целая куча. Я уже говорил, что к одному из них есть проход через кухню. Мы можем продолжить болтать, но с каждой секундой у нас остаётся меньше времени. Где Влада?
Меж бровей вновь появилась забавная морщинка, но улыбки она не вызвала. Джонни ждал ответа. Очень важного ответа.
– Она недавно ушла за тампонами. Тремя этажами выше, ну, где их обычно раздают. Я как раз собиралась пойти искать её, только вышла из комнаты и как увидела всех этих людей… Господи, что здесь вообще происходит?!
Воздух заполнил запах пороха. Сквозь него пробивался аромат поджаренной свинины, но, конечно, свинину здесь никто не жарил. Это горели люди, и Джонни с Алёной слышали их крики; приглушённые стенами, она напоминали вопли диких зверей. Человек не мог так кричать, нет, не мог. Даже по коже серийного убийцы, забравшего жизни тридцати двух полненьких брюнеток и одной небрюнетки, пробежали мурашки.
– Откуда у тебя нож?
– Я выкрала его с кухни, чтобы хоть как-то обезопасить себя. Сюда уже врывалось несколько человек, я до смерти перепугалась, но как только они увидели нож, сразу выбежали.
– У тебя есть второй?
Алёна медленно покачала головой из стороны в сторону, будто бы стыдясь того, что не взяла второй нож. Глаза её опустились вниз, а губы превратились в тоненькую белую линию. Джонни догадался, что Алёна редко бывала в таком состоянии (наверное, она привыкла вставать у руля) и поэтому теперь не знала, как себя вести. Джонни помог ей. Он медленно приблизился, опуская руки, и накрыл своей ладонью её ладонь, сжимающую рукоять ножа.
– Дай-ка эту штуку мне. Я умею с ней обращаться, поверь. Просто держись рядом со мной и говори, куда идти, чтобы мы нашли Владу. Такой расклад пойдёт?
Несколько секунд пальцы не разжимались, но потом всё же расслабились, и нож соскользнул в руку Джонни. Он тут же прижал его к бедру, подальше от женского тела. Хватит уже уродовать их. Хватит всех криков, хватит той боли, которую он всем причинил! Довольно! Слишком много крови пролилось по его вине и слишком много крови осталось на его руках. И сейчас они окрасятся алым вновь, но уже в последний раз и во благое дело. Пусть девочки живут, пусть бегут по полю, смеются и целуют друг дружку, чувствуя себя счастливыми. Пусть живут.
Пусть живёт Линда.
Джонни взял Алёну за руку, развернулся и, покрепче схватив рукоять ножа, спросил:
– Тремя этажами выше говоришь?
– Да, сразу у выхода с лестничной площадки. Но если мы поедем на лифте, тогда…я не знаю, откуда мы выйдем.
– Я знаю, – он подтянул её к себе, ощущая давно покинувшее его чувство. Что-то вроде смеси тревоги и лёгкого трепета перед светлым моментом. – Если там есть кухня, мы выйдем через неё, а если нет – всё равно окажемся по центру коридора. Держись за
