меня очень крепко, не вздумай разжимать пальцы. Наша задача – найти Владу и свалить вместе с ней из этой психушки. А, и ещё кое-что. – Его голубые глаза встретились с её светло-зелёными, и отчего-то по спине Алёны пробежали мурашки. – Когда пойдём через кухню, возьми себе пару шмоток. Желательно острых и смертельных.
Через несколько секунд они вышли в коридор и направились в столовую, с каждым шагом к которой хор мужских голосов пел всё громче и громче.
…и не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого.
Ибо Твоё есть Царство и сила и слава во веки.
Аминь.
* * *
Идея поехать на лифте с самого начала показалась Алёне глупой.
Взрывы гремели один за другим, стены будто расползались по швам, казалось, в мире вновь наступает конец света. Алёна уже хотела предложить Джонни подняться по лестнице (мы же разобьёмся на лифте!), но все мысли вылетели из её головы, как только она увидела людей.
Точнее, совсем не людей.
Столовая – огромная и просторная – начиналась с широкой арки, выкрашенной в белый цвет, как и всё вокруг. Стены всегда отдавали чистотой, а в ярком свете ламп они и вовсе казались усыпанными снегом, но вот сейчас… Алёна прикрыла рот рукой, когда проходила вместе с Джонни сквозь арку. Кафель был залит кровью. Лампы отражались от тёмных красных луж, на полу везде, куда ни глянь, виднелись кровавые отпечатки чужих подошв. В одном углу валялась отброшенная кем-то фаланга пальца, и когда Алёна поняла, какого именно, к горлу снова подкатила тошнота.
– Не смотри на это. – Теперь Джонни приобнял её за талию, крепко прижав к себе. – Лучше смотри на меня. Мы скоро выберемся, там и налюбуешься чем угодно. Договорились?
Алёна слабо кивнула, уткнулась взглядом в небритое лицо Джонни и зашагала с ним в одну ногу, но тут же повернула голову в сторону раздавшегося крика – ничего не могла с собой поделать. Там, где раньше были столы, теперь, взявшись за руки, стояло не менее пятидесяти мужчин. Они образовали круг, плотно прижавшись друг к другу, будто взяли кого-то в оцепенение и не хотели отпускать. Каждый из них пропевал молитву «Отче наш», но слова были искажены, среди них часто просачивались «дьявол» и «преисподняя», отчего молитва становилась пугающей. Алёна встретилась взглядом с несколькими мужчинами и, сама того не осознавая, сильнее вжалась в Джонни – глаза поющих были полны безумия, совсем как у бешеных собак, сорвавшихся с цепи.
Уши пронзил тот же крик – женский крик, пробирающий до костей. Алёна увидела, как внутри круга из людей что-то поднимается над их головами. Что-то…деревянное, высокое и…кричащее. Двое мужчин в самом центре кольца ставили на кафель самодельный крест из перепиленных дверей. На кресте подобно Иисусу Христу была распята женщина, обе ладони вгрызли в дерево гвоздями, выпустив из сосудов алую кровь. Женщина кричала, пыталась вырваться, спрыгнуть, но из-за каждого движения боль новыми вспышками вспарывала её сознание. А ступни… их просто не было. Вместо них вниз отвратительными кусками свисали мясо, остатки костей, хрящей и сухожилий. Мужчина в кожаной куртке чиркнул колёсиком зажигалки, поднёс огонь к отсутствующим ступням, и тогда женщина…
– Не смотри! – Джонни резко повернул голову Алёны к себе, так что она услышала щелчок своих позвонков. Сильная мужская рука накрыла часть её лица и удерживала в таком положении. Наверное, первый раз в жизни Алёна испытала к мужчине что-то вроде благодарности. – Мы почти у кухни, осталось совсем чуть-чуть. Смотри всё время на меня, если хочешь, закрой глаза. Доверься мне на пару минут, хорошо? Просто доверься.
И Алёна доверилась. Доверилась незнакомому мужчине, которого совсем не знала, который мог оказаться каким-нибудь маньяком с отлично выработанной историей, ничем не отличающимся от тех сумасшедших, что издевались над распятой девушкой. Но тем не менее Алёна доверилась ему, и он провёл её через остальные ужасы (крики, крики, я только слышу, но не вижу), прижимая к себе словно любимую невесту. Вокруг происходило что-то ужасное, это точно. Люди сбредили, в один миг они все разом стали животными – Алёна уже видела подобное в детском доме. Только там она была сама за себя, а здесь был человек, готовый защитить её в трудную минуту. И что ещё более важно, этим человеком был мужчина.
– Всё хорошо, мы почти на месте. Дверь в кухню открыта, я вижу, вроде там никого нет. Обними-ка меня покрепче. – Алёна обвила рукой широкую талию Джонни, прижав к его коже влажную от пота рубашку. – Да, вот так. Держись за меня, но если вдруг нападёт, сразу отскакивай в сторону. Не вздумай лезть в драку!
– А почему… – Издалека донёсся крик умирающей женщины. В нос ударил запах жарящейся плоти, и Алёна невольно зажмурилась, почувствовав его. – Почему ты так хочешь найти Владу?
– Потому что она должна жить. И ты должна, Алёна, и она. Ни одна сволочь в мире не имеет права решать, кому жить, а кому нет. – На несколько секунд Джонни замолчал, но потом продолжил: – Я знаю, что вы любите друг друга. Я ничего не имею против, я наоборот хочу, чтобы вы были счастливы. Обе. Хочу, чтобы Владе было хорошо рядом с тобой.
– Она тебе дорога?
Рука на талии Алёны чуть дрогнула.
– Да. Очень дорога. Теперь я всегда буду смотреть на её рисуночки. Она выйдет из кабинки и будет улыбаться и всё станет хорошо. Всё станет хорошо…
Они миновали комнату, в которой в огромных, практически бездонных котлах варили кашу, прошли мимо морозильной камеры, пересекли ряды плит, разделочных столов, духовок, аккуратно продвигались в темноте, и наконец Джонни остановился. Алёна видела лишь часть его лица в слабом свете ламп, просачивающимся сюда из столовой, но даже так она заметила в голубых глазах нарастающую тревогу.
– Приехали, – Джонни глубоко вдохнул, выдохнул. – Ну, раз она здесь стоит, значит, за ней должно что-то быть.
В глубине кухни, в конце просторной комнаты была железная дверь, замещавшая часть стены. Механизм, с помощью которого можно было бы её открыть, находился с другой стороны. Скорее всего, именно через эту дверь на кухню поставляли все продукты, привозя их на огромных тележках. С грузовика вкусности загружают в лифт, а потом он доставляет их сюда, где они и отправляются на мучения поварам. Что ж, если это так, за дверью и вправду должен быть выход на поверхность.
– Возьми нож, – пальцы Джонни соскользнули с рукояти, которая тут же упала в ладонь Алёны. – Отойди чуть подальше. Я попробую поднять эту хреновину.
Он закатал рукава рубашки, на секунду замер, прислушиваясь к внезапно наступившей тишине, и после того, как женщина на кресте вновь закричала, удовлетворённо кивнул. Может,
