В окно столовой был виден зеленеющий Летний сад. Публика медленно прогуливалась по
дорожкам, внизу, на набережной, скрипели колеса экипажей. На крахмальной скатерти блестело
серебро, в двух высоких, фарфоровых вазах у камина стояли розы - белые и винно-красные.
Тео прикоснулась пальцем к бархатистым лепесткам: «Каждую неделю их присылают. Теодор все
шутит - интересно, кто из нас друг друга переживет, - я, или твой неведомый поклонник? Господи, -
женщина перекрестилась, - как хорошо, что он в отставку вышел. Будет в Академии Наук работать,
в университете лекции читать…, Петеньке только десять, когда он вырастет, война уже и
закончится».
-Федосья Давыдовна, - горничная присела на пороге комнаты, - велите обед подавать?
-Сейчас Федор Петрович с мальчиками придет, - рассеяно ответила Тео, - и подавайте, милая.
Она подхватила подол домашнего платья светлого шелка и прошла в опочивальню. Присев к
своему туалетному столику, Тео повертела в руках жемчуга: «Может при Наполеоне мальчик в
безопасности будет, в адъютантах у него. Упрямый, это он в отца, конечно. Я француз, и буду
служить во Франции».
Она вышла на балкон - весенний день был теплым. Нкинув на плечи шаль, Тео посмотрела на
золотой шпиль Петропавловского собора. «Теодор ходил к этому раввину, Шнеуру Залману, когда
тот в крепости сидел, еще пять лет назад…, - Тео вздохнула. «Хотел узнать, может, известно, что о
Ханеле. Но тот ему ничего не сказал. И брат Теодора не пишет. Все новости окольными путями
узнаем, через Лондон».
Он посмотрела на Пантелеймоновский мост и помахала рукой. Муж и сыновья, младший - в
кадетском мундире, - шли к дому. «Мишель уже в штатском, - Тео взглянула на изящного,
невысокого, белокурого юношу. «Кто-то должен приехать, в Данциг его отвезти, Теодор говорил.
Там его Иосиф ждет. Генерал Мендес де Кардозо, - Тео улыбнулась. «Теодор-то в отставку
полковником ушел».
В передней раздался звонкий голос младшего сына: «Мамочка, милая, мы очень есть хотим!»
-Руки мойте, - велела Тео, выйдя им навстречу, расцеловав всех.
-Петенька, - она говорила с мальчиком по-французски, но называла его русским именем, - уж не
похудел ли ты?
Голубые глаза заискрились смехом, и Петя пригладил рыжие кудри: «Кормят у нас, конечно, не
так, как дома. Мишелю хватает, - он подтолкнул старшего брата, - а я, маменька, расту еще, -
добавил Петя. Мишель, ласково сказал: «Ты отца перерастешь, милый мой».
Мальчики побежали в умывальную. Федор, снимая мундир, улыбнулся: «По-домашнему
отобедаем, Федосеюшка, или велишь при параде быть?»
Она рассмеялась: «По-домашнему, милый. Теодор, - она, нахмурившись, оглядела его лицо, - что
случилось?».
Муж тяжело вздохнул. Услышав голоса мальчиков, он шепнул: «Потом, милая. Я Мишеля отправлю
с Петькой французским заниматься, и расскажу тебе все».
За обедом Петя вдруг сказал: «Батюшка, а как так получается? Мы с Наполеоном воюем, я не хочу
потом на поле боя с Мишелем встречаться. Мы, хоть и неродные, но братья».
Мишель искоса посмотрел на рыжие волосы Пети. Он вспомнил, как семилетний Петя ходил за
ним хвостом в кадетском корпусе, как он гулял с еще маленьким братом в Летнем саду. Отложив
вилку, юноша твердо ответил: «Никто ни с кем не будет воевать, Петька. Россия и Франция
подпишут мир, уже скоро. Я просто хочу служить в армии своей страны, вот и все».
Его увезли из Парижа ребенком, но Мишель до сих пор помнил квартиру, выходившую на Сену,
церковь Сен-Сюльпис и могилу матери на кладбище Мадлен.
Семейный склеп перенесли. Еще в прошлом году отец позаботился об этом, купив, через третьи
руки участок на новом кладбище Пер-Лашез. Мишель тогда спросил: «Папа, а как тебе удалось, не
выезжая из Санкт-Петербурга, все это сделать? Ты ведь и квартиру на меня оформил, на
набережной Августинок».
Отец затянулся сигарой: «Помнишь, я к раввину ходил, что в крепости сидел?»
Мишель кивнул.
-Мы с ним с тех пор подружились, - отец оперся о перила балкона. Полюбовавшись белой ночью,
Федор одобрительно сказал: «Умный он человек, Шнеур Залман. Говорят, сам император его
посещал. Через него я деньги и передал, дорогой мой, - через Польшу, Германию. В Амстердаме
дядя Иосиф их забрал, и обо всем позаботился, там, в Париже. Отправляйся во Францию, женись,
детей рожай…,-отец рассмеялся. Мишель, как в детстве, привалившись к его теплому боку,
шепнул: «Спасибо».
-Мама там лежит, - подумал сейчас Мишель, - брат мамы Тео, старший, отец дяди Джона, и брат
его, маленький, тот, что в Париже родился. Вот оно как получается - Жюль тоже француз, а у
англичан служит. Он во Францию вернется, в конце концов. Монархию уже восстановили, и с
имениями его тоже все устроится».
После обеда, проводив глазами детей. Федор попросил горничную: «Вы чай в моем кабинете,
накройте, пожалуйста».
-Стучат, - Тео прислушалась, склонив голову.
-Курьер, наверное, из Академии, - Федор потянулся и встал. «Я открою, милая, пусть Аграфена
Ивановна чаем займется»
В передней что-то зашуршало, дверь скрипнула. Тео, поднявшись, увидела невысокую, стройную,
смуглую женщину. Она была в простом, темно-зеленом, шерстяном платье, в капоре с бархатной
лентой, - по виду гувернантка, или домашняя учительница.
-Глаза, - подумала Тео. «Как у Марты, только у той - еще холоднее. Вот кто Мишеля в Данциг
отвезет».
-Позволь тебе представить, - смешливо сказал Федор, - тот самый месье Жан-Мари. Мы с ним у
Чертова Моста распрощались.
Рука была маленькая, жесткая, надежная, голос - твердый и уверенный. «Леди Мэри Кроу, -
улыбнулась женщина. «Очень, очень рада встрече с вами, мадам Тео».
Тео разлила чай и весело заметила: «Так вы у Демута остановились, на Конюшенной улице.
Отличное место».
Мэри приняла чашку и, размешав сахар, встряхнула темными кудрями:
-Я тут легально, со своим настоящим паспортом, с въездной визой. Свои дела я уже завершила, -
она вскинула бровь и Федор подумал: «Знать ничего не хочу. Мы союзники, а чем там его
светлость занимается - не мое дело».
Мэри деловито порылась в мешочке:
-Отсюда Мишель поедет с русскими документами. Французские бумаги готовы, ждут в Данциге.
Вот купчая на квартиру, а вот…- она прервалась и положила на стол обтянутую бархатом
коробочку.
-Алмаз де Лу, - благоговейно сказала Тео.
Она столько раз видела его на тонком пальце Марты – синий, как жаркое, летнее небо.
-Теперь у Мишеля будет, - вздохнула женщина. «У него, у его детей…Господи, спасибо Марте, все
же истинно - она о семье заботится».
-Доставайте родословное древо, месье Теодор, - велела Мэри, - у Элизы в прошлом году сын
родился, маленький Жан. Наследник де Монтревалей. И вот еще что, - она помолчала и протянула
Федору письмо. «Это от господина Горовица, из Иерусалима, для вас».
-Вы курите, - отчего-то закашлявшись, сказал Федор. «Я помню, мы с вами курили, в пещере, - он
попытался улыбнуться.
-У меня свои, - Мэри достала из серебряной коробочки тонкую сигарку. Посмотрев на мощную, в
домашней, бархатной куртке, спину мужчины, - Федор отошел к окну, она тихо спросила у Тео:
«Мишеля вещи готовы? Корабль послезавтра отплывает».
Тео внезапно вытерла слезинку шелковым платком и покачала красивой головой: «Господи,
мальчику шестнадцать всего…Мэри, вы присмотрите за ним, по дороге, а там…, - Тео не закончила
и махнула рукой.
-Там генерал Кардозо о нем позаботится, - ласково сказала Мэри. «Он в штабе у Наполеона будет,
Мишель, там безопаснее».
Тео вспомнила, как она стояла в своей гардеробной, наклонившись над безжизненным тельцем,
заставляя его дышать.
-Я все знаю, - Мэри потянулась и взяла ее длинные, смуглые пальцы. «Мне тетя Марта рассказала,
как вы его спасли. Тетя Тео, не плачьте…,-женщина поморгала и улыбнулась: «Прошло. Когда-
нибудь, - Тео помолчала, - они все из гнезда разлетятся. Тедди за океан от матери живет».
-Двое внуков у Марты, - подумала Тео. «И Бен маленький - он ведь тоже ей, как внук. Господи, дай
ты мне внуков увидеть, пожалуйста. И Теодору тоже».
Она оглянулась и заметила, что муж вышел на балкон.
Федор посмотрел на нежное, чуть окрашенное золотом небо. Он заставил себя развернуть
письмо.
-Дорогой Теодор! - читал он.
-У нас все в порядке. Моше и Элишева посылают тебе свою любовь. Их сыночек растет, госпожа
Судакова понемногу оправляется. Моя Батшева стала невестой Хаима, старшего сына Эстер. Когда
она уедет в Америку, я останусь совсем один. Твой брат процветает. Ты, наверное, знаешь, что
