нажила и притом глупого врага. Зачем? Кому от этого лучше. Твоим детям? А жизнь может обернуться еще такой стороной, что придется обратиться по каким-нибудь вопросам! Ты думаешь, я сам их всех люблю? Но не наладь я этих коммуникабельных связей, я не имел бы того, что имею сейчас. Ты же знаешь, я и твоего супруга благодаря моим знакомствам и моему положению хотел пристроить в клинику. Но, он дурень у тебя — отказался! Как вы живете? О чем думаете? Не понимаю — и он постучал пальцем ей по лбу, указывая на малую степень сообразительности.
Она отошла от него. И доля правды в его словах была. Она понемногу успокоилась.
— Да. Я все понимаю. Но… ты знаешь… есть предел во всем. Не позволительно ей, как она считает себя благородной леди, говорить всякие глупости. Ты себя на моем месте представь!
— Я пошел, у меня целый дом гостей. И будь благоразумна, я прошу тебя. Будь умнее их!
Она осталась в комнате. Ей так не хотелось возвращаться и смотреть в лицо мадам Хевеши и гостям. Побродив по комнате, она открыла дубовый секретер, где обычно отец держал сногсшибательный коньяк, тридцатилетней выдержки и пил только один, так как он и ценой был такой же сногсшибательной. Налив себе рюмочку, она с большим удовольствием осушила её, постояв и прислушавшись к теплой змейке, пробежавшейся по её внутренностям. Приободрившись и уже затуманившись, от всего спиртного, которое она намешала в себя, она уверенно отправилась к гостям.
Мадам Хевеши и все, кто с осуждением, а кто с легкой ироничностью, покосились на неё. Она уселась на свое место. Мужчины уже вскорости отбыли из-за стола в каминную, раскурить дорогие сигары, поболтать о делах, политике, бизнесе. Женщины оставались за столом и возникла неловкая ситуация, никто не знал, о чем можно еще поговорить, чтобы занять время. Слуги потихоньку сновали, обновляя кушанья и меняя приборы.
Мадам Хевеши решила прекратить это молчание.
— Вы слышали новости последнего месяца? О наследстве графа фон Махеля?
Мать Хелен устало вздохнула и осуждающе посмотрела на говорившую. И выражение её лица говорило: «Ну, что тебе сегодня неймется? Прицепилась ты к этой фамилии!» А Хелен насторожилась. Что вот они могли знать о наследстве фон Махеля и откуда?
Мадам Астер в недоумении пожала плечами.
— Нет, нам ничего не известно. А что вы слышали?
— Я не слышала, я знаю — ответила мадам Хевеши. — Нотариус, составлявший завещание графа, близкий друг моего супруга. И потом, граф фон Махель не делал из своего завещания тайны. Все, конечно же досталось этой …прости меня Мария, волоцушке, Анни, так и не вспомню её фамилию до замужества. Польская какая-то…
— Почему все? Прежний дом графа остался его сыну и однопроцентное содержание от прибыли завода. Для неработающего человека — это более чем шикарно! — уточнила Хелен.
Мадам Хевеши усмехнулась. Она откинулась спиной на спинку кресла и постучала нервно пальцами по столу и её последующие слова оттарабанили в тон её постукиванию.
— Это же вопиющая несправедливость! Родному сыну — и однопроцентное содержание! И это если у предприятия есть прибыль. А я-то знаю, как эти заводчики мудро умеют её скрывать. Тогда можно остаться и вообще без содержания!
Хелен вдруг четко осознала в этот момент, что вечер потерян безвозвратно и её вины в этом нет. Ну неймется этой злоязычной матрене в своих попытках устроить скандал. Ну что ж, если она этого так хочет, то получит!
Хелен нацепила на вилку оливку и отправила её в рот. Потом она затолкала в него еще что-то, но уже не разбиралась, что, потому что её нервы стали раскручиваться с такой скоростью, что пора было лезть в драку и чтобы дать самой себе и всем, последний шанс провести день рождение её родного отца без инцидента, ей требовалось занять чем-то свой рот. Но …все происходило с точностью, да наоборот. Так как ела она не в спокойной обстановке, да еще под присмотром злых глаз, еда не принесла ей пользы. Она сильно поперхнулась и закашлялась. Мать стала стучать ей по спине и поднесла воды! Все стали ей умильно сочувствовать. Тогда Хелен встала и решила пройтись туда-сюда вдоль стола, успокоиться. А дамы продолжали свой разговор.
Мадам Астер в нетерпении принялась выспрашивать, как на все это отреагировал сын графа Махеля.
— А что он может? И его почему-то никто в последнее время не видел. Он просто пропал, исчез самым таинственным образом. И, даже полиция не пытается его искать! Это все так подозрительно! Дом, доставшийся ему, очень хорошо ценится на рынке недвижимости, тут все яснее ясного …и вывод напрашивается сам собой.
Хелен остановилась и ухватилась сзади мадам Керберра за спинку кресла.
— И что же тут яснее ясного, вам мадам? — прямо спросила она. А мимо проносил лакей поднос с бокалами шампанского и она, нервно схватив бокал, стала пить. Она им утоляла жажду, а не дегустировала мелкими глотками. Все увидели, что у неё уже трясутся руки. Мадам Керберра даже обернулась, боясь, что на неё прольют его содержимое. От Хелен уже слишком отчетливо исходили волны раздражения и негатива.
А мадам Хевеши, сдерживая свое волнение, старалась как можно невозмутимее продолжать:
— Ясно то, что сын отправился туда же, куда и его отец! Может… он со временем мог оспорить завещание, это часто делается. Вот его и не стало!
Хелен, чихнула. Пузырьки шампанского стали ударять в нос. И ноги налились свинцом. Во всем этом негативом пропитанном воздухе, ей стало абсолютно дискомфортно и то, что она стала говорить на все это, она потом с трудом вспомнила и когда вспомнила, поняла, что тоже переборщила. Расшатываясь за спиной мадам Керберра, её слова летели в адрес мадам Хевеши и та у всех на глазах, стала покрываться пятнами на нервной почве и приобретать вид просто каргульи.
— А, я все поняла сегодня. Мадам — громко сказала Хелен.
— Что вы могли понять?
— Вы такая злая ко всем молодым, потому что, видимо, ваш супруг подался на лево! Иначе — и она развела руками — Я ваши тупые наезды на мою подругу, которая вышла замуж за мужчину намного старше себя, просто
