увидишь.
– Всё, что захочу?
– Всё-всё, что загадаешь. В Рождественскую ночь все желания исполняются.
Алиса закрыла глаза и вздохнула совсем сонно. Женя тихо рассмеялась и встала, держа Алису на руках. Эркин сразу вскочил на ноги, протянул руки.
– Давай я…
Женя отдала ему Алису.
– Ага, отнеси её. Сейчас уложим и…
Эркин кивнул, поняв несказанное.
Он отнёс Алису в её комнату, положил на кровать, расстегнул и снял с неё туфельки. И отпрянул. Нет, ему этого нельзя, он не сможет этого сделать… по-простому, а как учили его – нельзя! И когда вошла Женя, он быстро вышел, скрывая лицо.
В кладовке он взял свои пакеты. Этот – синий – с подарками на Новый год. Проверяя себя, заглянул. Да, так и есть. Его уберём на прежнее место. А из белой бумаги возьмём.
Эркин принёс пакет в большую комнату и стал выкладывать под ёлку, оклеенные блестящей бумагой коробочки и свёртки. Ну вот. Он выпрямился и оглядел получившуюся горку. А хорошо смотрится. И свечи… догорают, надо, пожалуй, погасить и заменить, вставить новые. Свечи… в кладовке.
Пока он ходил за свечами, Женя раздела и уложила Алису и тоже пришла в большую комнату. Она не поняла, чего так испугался Эркин, но чувствовала, что лучше об этом не спрашивать, и когда он вошёл с коробкой свечей, просто сказала:
– Тебе помочь?
– Нет, – благодарно улыбнулся Эркин. – Это нетрудно. А… остатки свечей…
– Огарки?
– Да. Огарки выкинем?
– Нет, – улыбнулась Женя. – Будем гадать. Ну, топить воск. Знаешь?
– Нет, – мотнул он головой, быстро вынимая из очередного подсвечника огарок и вставляя новую свечу. – Как это, Женя?
– Увидишь, – тихо засмеялась Женя.
Она быстро переложила печенье и конфеты, смела в совочек скорлупки и крошки. А остальное пусть так и стоит. Утром придут к ёлке, так чтобы было нарядно и красиво. И приятно.
– Эркин, посмотри, как тебе?
Он готовно обернулся на её зов.
– Очень красиво, Женя. Так на завтра оставим?
– Ну да. Чтобы праздник с утра.
– Хорошо, – улыбнулся Эркин. – Очень хорошо. Ну вот, ещё две свечи, и всё.
Женя подошла к нему и придержала пружинящую ветку.
– Ага, спасибо, Женя. Ну вот.
Они стояли рядом и смотрели на ёлку. Эркин обнял Женю за талию и привлёк к себе.
– Хорошо, правда?
– Да, – Женя положила голову ему на плечо. – У меня ещё не было такого Сочельника.
Эркин мягко повернул её к себе, поцеловал в корни волос, в глаза, углы рта. Женя обняла его, погладила по затылку, шее.
– Ох, Эркин, милый мой.
Их губы наконец встретились, и Эркин рискнул плотно прижать свои губы к её губам, и Женя не отстранилась, не зажалась, а подалась к нему. Эркин вёл губами по её лицу, шее, подставлял своё лицо её губам.
– Женя, милая, Женя…
Он её вёл, или она его, но они вышли из большой комнаты, пересекли тёмную прихожую и вошли в спальню и встали посередине. Эркин бережно, мягкими гладящими движениями расстёгивал её кофточку и юбку, а Женя расстёгивала его рубашку, гладила его плечи и грудь.
– Господи, Эркин…
И тут он понял, что ему надо отпустить Женю, потому что ей не справиться с его поясом, и кроссовки просто так с ног не сбросишь, они же на шнурках. Это… он… он не умеет этого! Ну, пояс – ладно, джинсы тоже, а кроссовки…
Словно поняв его замешательство, Женя рассмеялась и поцеловала его.
– Раздевайся и ложись. Я сейчас.
– Женя… – потрясённо выдохнул он.
– Всё хорошо, – она ещё раз поцеловала его, легко как была – в одном белье – выбежала из спальни.
Эркин посмотрел ей вслед, прерывисто вздохнул и сел на кровать. Больше всего ему хотелось порвать эти чёртовы шнурки, даже пальцы дрожали, когда он расшнуровывал кроссовки. И, сбросив их, он, не сдержавшись, швырнул их в угол, так же содрал и закинул, не глядя, носки. И бросился ничком на кровать, прямо на ковёр, уткнулся лицом в мягкий ворс. Было нестерпимо обидно. Что… что всё было так хорошо, а он всё испортил.
Женя бегом принесла из кладовки в большую комнату свои пакеты и выложила под ёлку подарки. Вздохнула, глядя на груду, приготовленную Эркином. Ну, так бы и заглянула, ну, наверняка вон та коробочка для неё. Но не Алиска же она, чтоб до утра не дотерпеть. Нет-нет, всё на утро! Она решительно встала, выключила свет и побежала в спальню.
Эркин ничком лежал на кровати, прямо на полу небрежной тряпкой валялась его нарядная рубашка, а в углу кроссовки и носки. Что это с ним? Женя быстро присела на край кровати, обняла его за плечи.
– Эркин, что с тобой?
Он мгновенно повернулся на спину.
– Женя… ты… ты не сердишься на меня?
– За что? Что ты выдумал, Эркин?
И по её удивлению он понял, что… что всё хорошо, и порывисто сел, привлёк к себе Женю.
– Женя, милая.
Он провёл рукой по её спине, словно погладил, привычно нажав на застёжку бюстгальтера, и поцеловал освободившиеся груди. Женя засмеялась.
– Ой, Эркин, а я тебя, а? Хочешь?
– Ага, – радостно выдохнул он, выгибаясь, чтобы ей было удобнее.
Конечно, с поясом она бы без него не справилась, у ковбойских поясов особые пряжки. Расстёгивала и раздевала его Женя неумело, явно вслепую и случайно задевая точки, но голова у Эркина пошла кру́гом. А когда ладонь Жени, сдвигая с него трусы, коснулась его лобка и члена, он даже задохнулся на мгновение, такой горячей волной его обдало.
– Ох, Женя…
– Что? – склонилась над ним Женя.
– Хорошо-о, – даже как-то простонал он.
Ёрзая спиной и ягодицами по ковру – руками он обнимал и гладил Женю – Эркин вылез из джинсов и трусов и ногами столкнул их на пол. Мягким движением он сдвинул по бёдрам Жени вниз к её коленям её трусики и пояс, не отстёгивая чулок. И дальше, помогая себе ногами к щиколоткам и дальше, совсем убрать. Отстёгивать их он уже не мог, не было сил, да и… да и уже незачем. Женя, её тело рядом, её руки на его теле, он же не знал, не думал, что это такое, что это возможно…
– Женя… Женя…
– Что? Что, милый?
– Спасибо тебе, – выдохнул он, обессиленно откидываясь на спину.
– А за что? – лукаво спросила Женя, вытягиваясь рядом.
– Что ты есть, – тихо ответил Эркин.
Они лежали поперёк кровати. Эркин повернулся набок, поцеловал Женю в плечо, в шею.
– Ты есть, Женя, ты ведь в самом деле есть, да, Женя? Это же не сон, правда?
– Правда.
Женя
