ощупывающим движением погладила его по лицу, шее. Эркин приподнялся на локте, наклонился над Женей.
– Женя, тебе ведь неудобно так, можно я…
Она кивнула, не дожидаясь конца фразы, и Эркин осторожно вынул шпильки из её узла, и, когда он потянулся над ней, чтобы положить шпильки на тумбочку, Женя поцеловала его в грудь. Эркин вздрогнул и замер. Потом медленно разжал кулак, высыпав шпильки на тумбочку. Губы Жени всё ещё касались его груди, и, пока он убирал руку и ложился обратно, они скользили по его груди и шее.
Эркин лёг и попытался перевести дыхание. Сердце бешено колотилось о рёбра, как после бега, дрожали и беспорядочно подёргивались мышцы. И преодолевая эту дрожь, он снова повернулся набок и положил руку на грудь Жени, погладил так, чтобы сосок скользнул между пальцами.
– Женя, ты такая красивая. Я… я не знаю, как сказать… спасибо тебе, Женя, если бы не ты, меня бы не было уже, нет, Женя, пойми, я… я же не знаю ничего, со мной никогда… нет, я не о том, Женя, я не могу без тебя, если что с тобой случится, я жить не буду, Женя…
Он говорил и гладил, трогал Женю, целовал её грудь, живот, уже не понимая, что и зачем он говорит, чувствуя только руки Жени на своей голове и плечах, только её тело под своими губами и руками.
Женя гладила его литые плечи, ерошила и приглаживала ему волосы, такие… приятные на ощупь, блестящие в свете люстры. Господи, что он там говорит, она не понимает и не хочет понимать слов, она только слышит его голос, такой красивый, глубокий, она даже не понимает, на каком языке он говорит. Она обнимает, прижимает его к себе. Такого большого, сильного…
Опираясь выпрямленными руками о постель, Эркин осторожно навис над Женей и, когда она готовно подалась навстречу, вошёл сильным и точным толчком. Женя охнула, засмеялась и, вскинув руки, сцепила пальцы на его шее.
– Так? – счастливо спросил Эркин.
– Так, – смеялась Женя, – и так… и так… родной мой…
И опять его накрыла горячая волна, и опять бешеный водоворот, когда сердце у горла, сохнут губы и глаза, и Женя… Женя смеётся, ей не больно, ей хорошо…
…Женя медленно, как просыпаясь, закинула руки за голову и потянулась. Её движение разбудило Эркина. Он вздрогнул и открыл глаза.
– Женя?
– Да, – Женя снова потянулась и села. – Ох как хорошо.
– Да? – Эркин приподнялся на локтях. – Правда? А сейчас…
– А сейчас, – мечтательно сказала Женя и вдруг прыснула. – Придумала! Сейчас мы пойдём, съедим по мандаринке. Снимем с ёлки.
– Давай, – согласился Эркин.
– Тогда пошли, – Женя схватила его за руку и потащила за собой. – Только тихо, а то Алиску разбудим.
Эркин, разумеется, не стал сопротивляться. Ни одеться, ни даже обуться Женя ему не дала, и сама не оделась. Так, голыми, держась за руки, они и пошли. Пересекли тёмную прихожую и вошли в наполненную запахами хвои, апельсинов и конфет большую комнату. Эркин свободной рукой включил свет.
Искрилась и сияла ёлка, и они остановились перед ней. Женя тихо засмеялась.
– Мы как Ева с Адамом.
– А? Понял, – тут же кивнул Эркин. – Помню, поп в Джексонвилле рассказывал, – и улыбнулся, соглашаясь с Женей: – Смешно.
Женя оглядела ёлку.
– Даже жалко, – и вздохнула: – Такая красота.
– Давай вон те два, – предложил Эркин. – А я потом фонарик перевешу и закрою.
– Давай, – согласилась Женя.
Эркин отпустил руку Жени, легко потянулся и вытащил откуда-то из глубины ёлки два мандарина. Ёлочные ветви щекотно кололи ему грудь и руки. Не больно, даже приятно. Он отдал мандарины Жене, перевесил фонарик из золотистой бумаги и большой белый шар с фиолетовыми звёздами, отступил на шаг.
– Ну как, Женя?
– Потрясающе! – она чмокнула его в щёку.
Эркин озорно посмотрел на неё.
– Держишь их?
– Мандарины? – улыбнулась Женя. – Держу.
– А я тебя.
Эркин легко подхватил её на руки.
– Пошли обратно.
– Это ты идёшь, – Женя рукой с зажатым в ладони мандарином обхватила его за шею, – а меня несут. Ага, свет я выключу.
Другой рукой, тоже с мандарином, она по дороге ударила по выключателю.
Дверь в спальню они оставили открытой и свет не выключили, так что заблудиться было невозможно. Эркин внёс Женю в спальню и усадил в центре кровати, а сам сел рядом. Женя очистила мандарины – их тонкую кожицу не надо надрезать – протянула на ладони Эркину.
– Бери любой.
Эркин сел поудобнее, скрестив ноги, и взял ближний к нему мандарин. Короткие пухлые дольки лопались во рту, обрызгивая нёбо и язык кисловатым соком.
– Красота! – вздохнул Эркин, доев мандарин.
– Ага, – согласилась Женя.
Они быстро посмотрели друг на друга, одновременно засмеялись и кивнули, всё поняв. Быстро собрали корки, и Женя разложила их на тумбочках у изголовий, чтобы приятно пахло, а Эркин убрал ковёр и сложил его на пуф. Быстро собрали и разложили по пуфам разбросанную по полу одежду. Эркин откинул одеяло.
– Я свет погашу.
– Ага, – Женя юркнула под одеяло и засмеялась, потягиваясь.
Эркин выключил люстру и лёг. Обнял Женю.
– Спим? – губы Жени касались его уха. – Спокойной ночи, милый.
– Ага, – ответил он, уже закрыв глаза. – Спокойной ночи.
И последнее, что он ощутил, это рука Жени, натягивающая на его плечо одеяло.
Разбудила их, как всегда в выходные, Алиса. Но вчера, возвращаясь от ёлки, они забыли закрыть дверь на задвижку, и Алиса ворвалась в спальню с криком:
– Мама! Эрик! Там подарки уже лежат, а вы спите!
– Ох, – вздохнула Женя, – ну, началось.
Алиса прыгнула на кровать, споткнулась и упала на Эркина. И прежде, чем Женя успела встать, она полезла под одеяло. Эркин моментально повернулся на живот и уткнулся лицом в подушку. Но это его не спасло.
Ну, Эрик, – Алиса пыталась ухватить его за плечо, слишком большое для её ладошек. – Ну, там, знаешь, сколько всего, ну, идём скорей.
– А ты что, – Женя откинула со своей стороны одеяло и встала, отыскивая свой халатик, – уже лазила туда?
– Не-а, ну, Эрик, ну, чего ты такой тяжёлый? – Алиса подсунула наконец руки под его шею и, сидя на его спине, пыталась приподнять его. – Там бантики красивые, мне потом так не завязать. Ой, мам, а ты голая! Я тоже так хочу!
Она отпустила Эркина, встала во весь рост, отбросив мешающее одеяло, и стала стаскивать с себя длинную ночную рубашку.
– Мам, Эрик, а давайте так! Так интересней!
– А мне шлёпать тебя удобней! – Женя сдёрнула Алису с кровати. – А ну марш умываться!
– Мам, а подарки?!
– Голым неумытым
