разбросанных, исписанных листах, захламивших весь стол.
Увлекаясь, он стал воплощать желаемое в действительность. Затрещали пуговки на ее камзоле. Одна из них звонко ударилась о пол и покатилась под стол, на который профессор усадил Настю.
Он целовал нежную шею, запустив руку в ее декольте, а колдунья опускалась на ворох бумаг, увлекая разгоряченного мужчину за собой. Она тихо стонала и довольно мурчала, вздрагивая всем телом от каждого жадного поцелуя.
Изголодавшийся профессор напирал все сильней. Белый халат полетел на пол. Настал черед рубашки. Девушка помогла расстегнуть непослушные пуговки, и пока он возился с запонками, провела ноготками по покрытой седеющими волосами груди.
– Ты весь мой, – игриво проворковала колдунья.
– Весь твой, – в горячке отвечал он, сбросив с себя рубашку, и принялся расстегивать ремень.
– Ты отдашь мне всего себя, – томно продолжала она. – Ты отдашь мне все…
– Я отдам тебе все, моя сладкая, – отвечал профессор, справившись с непослушной бляшкой ремня.
Настя с силой оттолкнула его, да так, что он спиной натолкнулся на стойку с компьютерами. Профессор с растерянным видом посмотрел в ее полные торжества глаза. Он зацепил клавиатуру. Раздался звон, из колонки у компьютера.
На дисплее появилась желтая папка с надписью «новый год 2045».
– Что это? – не понял он, щелкнув по клавише.
Из папки на дисплей посыпались изображения улыбчивых людей, незнакомых построек, засыпанных снегом, елки с блестящими игрушками, фотографии салютов.
– Настя, а где данные? Это что? – ткнул профессор в одну из фотографий.
– Это все, Владик, – недобро ухмыльнулась колдунья. – Отдавай, что обещал.
Она оттолкнулась от стола, и протянула к нему руку.
Ковырялову показалось, будто нечто оторвалось у него в груди и подалось к колдунье, тело сковало, а разум помутился. Он перестал, что–либо соображать, взгляд отупел, а челюсть обвисла, и из уголка губ, показалась тягучая слюна.
– Поигрался и хватит, – улыбнулась Настя, забирая у него способности и остатки сил. – А теперь садись и работай, – указала она на вращающееся кресло у пульта.
Застегивая пуговки на декольте, она с ухмылкой смотрела как профессор послушно сел за пульт, и, щелкая по клавишам, стал набирать бессмысленный набор букв.
– Ты будешь делать и отвечать, то, что я скажу, – произнесла она, встав за спиной. Профессор, продолжая набирать бессмыслицу, в ответ безвольно качнул головой. – Отключи подавление.
Он набрал на соседней клавиатуре набор букв и цифр. Писк, который ей особо и не мешал стих.
– Молодец. Хороший мальчик, – взъерошила колдунья его седую шевелюру и склонилась к уху. – Не скажу, что ты был хорош. Я просто промолчу. – она презрительно скривилась и бросила уходя: – Прощай Владик.
Охранник в коридоре заметил, выходящую из пультовой взъерошенную, смазливую колдунью. На лице мужчины возникла похабная ухмылка. Весь персонал давно знал о романе молоденькой колдуньи и престарелого профессора.
Делая обход, он лично не раз заставал эту неуемную парочку в темных закоулках объекта. И главное, что она, молодая и симпатичная нашла в этом тощем, старом хмыре, он понять никак не мог.
Когда девушка направилась к нему, он невольно подтянулся, выпятил грудь и расправил плечи. Лицо охранника приняло гордый и самодовольный вид.
– Профессор велел его не беспокоить, – обронила она и даже не взглянув на мужчину отправилась дальше.
– Понял, – вздохнул охранник, опуская плечи, и жадным взглядом скользнул по удаляющейся ладной фигурке.
Спустя пару поворотов Настя оказалась у помещений, которые определили под казармы. У непрозрачных пластиковых боксов столпилось несколько охранников. Гогоча и жарко споря, они играли в камень–ножницы–бумагу, разыгрывая очередь на ночь с новенькой, рыжей красоткой.
Одного из них, судя по всему, не устраивали результаты розыгрыша. Нахмурившись, он стал толкать в грудь соперника, пока остальные потешались над их неудачей.
– Эй, бычки, – окликнула их колдунья, щелкая пальчиками. Они смолкли, глядя на Настю. – За–а–мри! – скомандовала она.
Будто сама Медуза Горгона взглянула на мужчин. Они остолбенели с остекленевшим взором.
– А теперь спать, – сказала она и дала волю одной из своих способностей.
Все время путешествия с Иваном, ей приходилось, подавлять и скрывать свой потенциал, полагаться на мастерство Ивана и Юры. И собственно путешествия не было бы, если бы не ее мощный дар убеждения.
Рискуя обнаружить себя ей пришлось приложить немало усилий чтобы расположить к себе Мастера, который оказался крепким орешком. Подмастерье с его способностями вообще игнорировал ее внушения и отмахивался будто от назойливой мухи. Не внушение, не еще более страшное оружие: женское очарование его не брало.
Но теперь, под этим пустым, оскверненным городом, колдунья наконец, могла дать волю приобретенным способностям, не страшась выдать себя.
Остолбеневшие охранники безвольно рухнули на пол. Не теряя времени колдунья стала копаться у них в карманах. Ключ по закону подлости нашелся в кармане у последнего.
Отомкнув бокс Настя удивилась.
Полынь, свернувшись калачиком на неудобной пластиковой кушетке, мирно спала, сложив ладони под щекой. Это выглядело так по–детски, что колдунья даже умиленно заулыбалась.
– Полынь, вставай, – потормошила она лесавку за плечо, но та лишь отмахнулась от нее, и снова сунула руку под румяную щеку. – Во дает! – хохотнула Настя, и снова толкнула ее в плечо. – Вставай, говорю.
Лесавка, наконец, открыла глаза, после спустила ноги на пол и вопросительно взглянула на Настю.
– Ну, ты и соня, – улыбалась колдунья. – Так, ты Грома чуешь?
– Нет, – удивилась Полынь. – но чувствую Юру, Ивана, и еще много кого.
– Чтож, придется тебе действовать в одиночку. План таков: становись невидимкой, и отправляйся в конец коридора к лаборатории. Как только услышишь стрельбу прикончи там всех и двигай на звуки стрельбы. Уничтожай всех встречных без раздумий. Кроме НАШИХ здесь людей нет.
– А Юра? Ему нужно помочь.
– Юре помогу я. Главное, чтобы ты до поры не попалась на глаза Михаилу. Он мастер, и как ты понимаешь, даже невидимой, увидит тебя иным взглядом. С ним ни тебе не мне не справиться.
Пока что.
Потому укройся у лаборатории и не высовывайся до нужного момента.
***
В палату вошли два автоматчика, взяли на прицел пристегнутого мастера и разошлись в стороны. За ними вошел один из ассистентов профессора и Михаил.
– Ну как, наставник, полегчало? – осведомился последний.
– Не так чтобы очень, – поморщился Иван.
– Все равно, пора, – стал потирать ладони Михаил.
Ассистент, опасливо скашивая глаза на молчащего Ивана, вынул из вены иглу и, стал отстегивать руки и ноги. Закончив с ремнями, он попятился за спины автоматчиков.
Мастеру действительно стало легче, едкий привкус металла отступил, а с ним боль в желудке и ломота в теле. Только чешуйка в груди не унималась. Было такое ощущение, словно на груди под ней начало нарывать. Она
