отвернулся. — Как и все вы…
— Ясно… Быть жертвой всегда проще и легче, Эрни. Но знай, я уберег тебя от опасности.
— Никто не просил, — бросил связанный, не открывая глаз.
— Не просил. Но мне легче сделать это, чем потом смотреть, как забирают мешок с телом…
В окне вдруг начали появляться зеленые отсветы, и хаффлпаффцы, привлечённые вспышками, потянулись к окну.
— Там Пожиратели! Они там Авады кидают!
— Дом Хагрида загорелся!
— Смотрите, это же Поттер! А это? Смотрите, кто это там?!
Студенты толпились перед окнами, пытаясь увидеть происходящее. А Найджел сел на пол рядом с МакМилланом.
— Эрни, там настоящие убийцы. Они убили бы тебя, если бы ты встал против них. Я не очень тебя жалую, да и ты взаимен в этих чувствах. Но я не хотел бы никого из хаффлпаффцев увидеть мертвым. Надеюсь, ты поймешь.
Уже было за полночь, но из гостиной никто не вышел. Найджел лично запер вход и запретил покидать помещение. Но, несмотря на общую усталость, никому из студентов не спалось.
На улице были слышны голоса, чей-то плач, причитания. А разливавшаяся над замком трель феникса будто проникала сквозь стены, трогая душу. Происходящее на улице будило любопытство у всех без исключения и отбивало сон. Помона Спраут забегала на минуту, узнала, что все студенты в гостиной, и убежала, ничего не объяснив, лишь наказав не уходить.
Найджел вместе с Салли-Энн сидели в кресле, одном на двоих, и лениво следили за взбудораженными однокурсниками.
— Что же там произошло? — тихо спрашивала девушка, в задумчивости наматывая себе на палец прядь волос. Найджел, волосы которого она дергала, лишь лениво помотал головой. — И что это за звуки на улице?
— Я никогда их не слышал. Но эта трель… Ощущение, словно она заставляет почувствовать грусть и горечь потери. Омерзительное чувство.
— Почему?
— Я не люблю, когда пытаются давить на мои чувства, Энни, — парень пожал плечами. — И я всегда стараюсь думать собственной головой, не смешивая эмоции. А эти звуки… Именно поэтому я держу окклюментный щит, чтобы не поддаваться общему настрою.
— Ты параноик, Найджел, — девушка откинулась назад, на плечо парню. — Ну кто будет использовать такое?
— Я просто приучен быть осторожным.
Внезапно трель оборвалась. Несколько секунд стояла оглушительная тишина, а затем студенты возбужденно загалдели.
Встав с места и хлопнув в ладоши, Найджел привлек внимание остальных.
— Представление закончилось. Прошу всех разойтись по спальням. Думаю, нам все объявят утром…
Хаффлпаффцы, слегка ворча, направились в сторону спален, когда оттуда выскочил Томас Мур, в совершенно мокрой от пота одежде.
— Фух, ну у нас и духота! Что случилось? Мы только сейчас услышали эти странные звуки, а потом они исчезли…
— Вы всё это время варили зелья? — один из семикурсников ошеломленно помотал головой. — Вот это упорство…
— Ну да. Мы… немного увлеклись.
— И готовили зелья с пяти вечера до… — Найджел бросил взгляд на часы Перкс, — … часа ночи?!
— Эээ…
— Том, скажи честно. Сколько ингредиентов ты утащил у профессора Слизнорта?
— Он сам виноват! — возмутился юный зельевар. — Я-то уже привык, что профессор Снейп навешивает на кладовую всякие классные заклятия! Вот и учился их распутывать! А этот пузырь напыщенный вообще ничего не охраняет!
— Ох, прилетит тебе, Том! — рассмеялся Найджел. — Не дай бог профессор узнает.
— Ну вы же не скажете? — мило улыбнулся Том. — Ну пожа-а-алуйста!
— Вали спать, — посоветовал староста. — Завтра утром…
Внезапно посреди гостиной сверкнула золотая вспышка, из которой появилась птица в кроваво-красном оперении.
— Феникс директора!
Птица сделал круг по комнате и опустилась на спинку кресла рядом со старостой. На пол упало два конверта. И стоило этому произойти, феникс издал печальный горловой звук и исчез во вспышке огня.
— Вот и ответ… — Найджел поднял оба письма, читая имена адресатов. — Найджелу Тафнелу и Томасу Муру. От Альбуса Дамблдора. — Вручив четверокурснику его послание, Найджел углубился в свое. Послышался треск разрываемой бумаги. — Вот значит как… Теперь понятно…
Хаффлпаффцы не спешили уходить. Томас Мур, веселый, хоть и немного циничный четверокурсник, вскрыв письмо от директора и едва прочтя до конца, вдруг зарыдал. Он осел на пол и плакал навзрыд, утирал слёзы и снова начинал рыдать, не способный остановиться.
Найджел же, прочтя свое письмо, бросил его в огонь. И убедившись, что оно сгорело полностью, обернулся к всхлипывающему четверокурснику.
— Достаточно, Том, — подняв, он усадил того в кресло и, налив в стакан воды, сунул в руки. — Выпей.
Давясь и захлебываясь, подросток осушил стакан и закрыл лицо руками.
— И что мне теперь делать?.. Не знать, кто твои родители, это одно… Но знать, и не иметь возможности плюнуть в эту рожу…
— Я, как никто другой, понимаю тебя, Том, — криво ухмыльнулся Найджел. — Я тоже узнал, кто мои родители. То есть только отца… И поверь, я уже жалею, что мне это стало известно.
— И… Что теперь?
— Теперь ты родовит, Том. Мне жаль, что я заварил эту кашу. Но это будет лучшей защитой для тебя. Лучшей из возможных. Другой вариант был только бежать.
— Ты… Попросил это узнать?
