– Три-ноль в пользу Вадима. – Виктория сморщила маленький носик. – На самом деле я уже сжарилась на этом солнцепеке.
Неожиданная разговорчивость Виктории немного удивила меня. Все утреннее высокомерие испарилось, на лице сияла приятная улыбка, так что даже я признала его достаточно милым. Что-то подсказывало мне, что мнение этой белокурой независимой уверенности здесь имеет значение, поэтому мне невольно захотелось произвести на нее благоприятное впечатление. Как странно, что мы часто хотим завоевать признание тех, кто нам, по сути, должен быть безразличен. Иной раз это лелеет наше самолюбие даже больше, чем грубо подслащенная лесть.
– А вы с ними не играете? – спросила я.
– Чтобы меня убило этим мячом? – отозвалась Виктория. – Ну уж спасибо. Я пробовала когда-то, но ты посмотри на меня. Ветер подует, и меня не станет, – она грациозно положила одну тонкую ногу на другую.
– Вообще, да… – протянула я. – У меня от них одни шрамы, – я посмотрела на Колю, который, бросившись пластом на песок, отбил мяч, и невольно улыбнулась.
– Почему-то раньше я тебя редко здесь видела, – глаза Виктории превратились в две узкие щелочки, но дружелюбная улыбка не сходила с ее лица.
«Да потому что я считала вас полными идиотами», – подумалось мне.
– Мы ходили разными дорогами, – уклончиво сказала я и только потом спохватилась, уловив двусмысленность своих слов, но Виктория, казалось, этого не заметила, и я быстро проговорила: – Так здорово, что мы все вместе поедем на мыс. Вы не едете? – спросила я, обратившись к стоявшим рядом с Викторией девушкам.
Они молча покачали головами.
– Они боятся змей, – рассмеялась Виктория.
– А там есть змеи? – насторожилась я.
– По ночам вылезает много всяких гадов и вообще насекомых. Но меня это мало волнует. Я их не боюсь, – и, прочитав смятение на моем лице, она со снисходительной улыбкой добавила: – В них не больше яда, чем в людях.
Тем временем игра остановилась, и к нам подошли Вадим, Коля, Дима, Вася и Рома. По лицам четырех струились капельки пота, светлые волосы Вадима были взъерошены, у Димы возбужденно горели глаза. Василий в белой рубашке резко выделялся на фоне пыльных лиц и мокрых маек.
– Водички бы, – тяжело дыша, проговорил Рома.
– Давайте мы с Машей сбегаем в магазин, – мгновенно предложила Виктория и, не дав мне опомниться, схватила меня под руку. – Что-нибудь еще принести?
– Мальборо, – в голубых глазах Вадима блеснул огонек.
– Хорошо, – тихо пискнула Виктория, и мы ушли с поля.
– Ты давно знаешь Васю? – неожиданно спросила меня Виктория, когда мы подходили к небольшому магазинчику, расположенному на углу одного из домов.
– С семи лет, – сказала я. – Мы выросли вместе.
– А по тебе не скажешь, что тебе семнадцать, – невпопад говорила Виктория. – Если бы я тебя не знала, я бы подумала, что ты уже совершеннолетняя.
– Спасибо, – я растерянно взглянула на нее.
– Ты не представляешь, как здесь скучно, – казалось, Виктория не слышала моих ответов. – Пустая болтовня быстро надоедает. Я уже видеть не могу этих куриц.
– Зачем тогда ты с ними общаешься?
– Не сидеть же мне одной, – резко ответила Виктория, как будто я спросила очевидную вещь, и уже мягче добавила: – К тому же мне хватает моих мальчиков. Знаешь, я пришла к заключению, что женской дружбы не бывает.
– У меня тоже нет подруг, – я невольно обрадовалась, что у нас вдруг нашлось что-то общее.
– Вот как? Значит, ты меня понимаешь, – она взглянула на меня своими светлыми глазами, и я удивилась, насколько глубокими они казались вблизи. – Мне рассказали много хорошего о тебе. Я думаю, мы подружимся.
– Я не против, – широко улыбнулась я, и внутри невольно разлилось теплое чувство удовлетворения. Виктория оказалась совершенно не такой, какой показалась сначала. Глубокие, немного печальные глаза и мягкая, добрая улыбка – вот что я видела рядом с собой.
– Ты с нами в машине поедешь или с Васей? – спросила Виктория, поднимаясь по ступенькам магазина.
– Вася сказал, что заедет за мной в девять.
– О’кей. Я не пойму, зачем они позвали Лену, – пожала плечами Виктория, открывая дверь магазина. – Столько пафоса, боже! Меня аж тошнит. Воду без газа и пачку «Мальборо», – сказала она, обращаясь к худощавой продавщице.
– А мне она казалась нормальной, – удивленно протянула я.
– Ага, – Виктория кинула в меня острый взгляд своих светлых глаз. – Это только так кажется. Она меня ненавидит.
– Это она сама тебе сказала?
– Да это видно невооруженным глазом. К ней обращаешься, а она так отвечает, как будто одолжение делает.
– Может быть, она со всеми так разговаривает?
– Как бы не так. Девушка, – Виктория посмотрела на продавщицу, – я же сказала – без газа.
– Вы нэ говорили, – с сильным украинским акцентом ответила продавщица, исподлобья посмотрев на Викторию.
– Ну, значит, вам нужен слуховой аппарат, – вздохнула Виктория.
Продавщица бросила на Викторию презрительный взгляд и рывком поменяла бутылку. Расплатившись, мы вышли из магазина.
– Люди удивляют, – сказала Виктория, покачав головой. – Хотя пора бы, наверное, уже привыкнуть.
– Да продавцы все такие, – тихо отозвалась я, смутившись резкому тону Виктории.
– Ах, это… Я уже внимания не обращаю. Я имела в виду эту Лену. Я не понимаю, почему все ее считают такой хорошей. Потому что она молчит?
– Я ее мало знаю, не могу сказать, – ответила я.
– Она раньше и не гуляла с нами. А тут Вася один раз ее пригласил, и она привязалась. Неужели не чувствует человек, что он здесь в принципе лишний?
– Вася же ее все-таки пригласил? – сказала я.
– Да что парни, – махнула рукой Виктория. – Мне кажется, им вообще все равно. У них принцип: чем больше народу, тем лучше.
– Может быть, – пожала плечами я.
– Хорошо, что ты приехала, – лицо Виктории озарила ясная, как солнышко, улыбка, – а то я думала, что пропала.
Внезапно разыгравшаяся откровенность Виктории подталкивала меня задать один вопрос, который весь день то и дело всплывал в моей голове. Но что-то подсказывало мне, что лезть в чужую личную жизнь не вполне тактично. А момент был самый подходящий…
– А как же Вадим, – как бы невзначай наконец спросила я. – Мне кажется, он бы тебя одну не оставил.
– Вадим? – Виктория улыбнулась еще шире. – Да, он очень хороший. Про него многое говорят, но это все сплетни. Про меня тоже ходят разные истории. Людей очень интересует личная жизнь других, особенно когда своя в упадке. А что-нибудь дорисовать и разукрасить – это они вообще считают своим долгом. – И, помолчав, она добавила: – Когда-то мы пытались завязать отношения, но у нас ничего не вышло, и мы остались очень хорошими друзьями.
– Понятно, – тихо сказала я, еле расслышав собственный голос от гулко бьющегося в висках сердца.
– Он кажется открытым, но на самом деле неприступный, как скала. Этим он мне и понравился, – задумчиво сказала Виктория, крутя в руках пачку сигарет.
– Ты мне тоже сначала показалась неприступной, – откровенно призналась я, – а на самом деле все оказалось по-другому.
– Почему-то у людей часто складывается ложное мнение обо мне, – пожала плечами Виктория, – хотя я не сделала никому ничего плохого.
– Может быть, ты просто не сразу идешь на контакт, – предположила я.
– Ну да, я избирательна в людях. Знаешь, жизнь научила меня не рассказывать каждому, кто я есть. Насколько бы глуп человек ни был, у него всегда хватает ума быстро найти в другом слабые места и начать бить именно туда.
– В этом что-то есть… – задумалась я.
– В этом есть сущность людей. Мне в принципе не важно, что обо мне говорят. Я никогда не буду там, где меня не хотят.
– Так можно остаться одной.
– Лучше быть одной, чем находиться рядом с людьми, которые тебя ненавидят.
Пока нас не было, игра началась снова. Группа хихикающих девочек растворилась. На их месте я увидела Василия, а рядом с ним Лену. Он ей что-то говорил, время от времени поворачиваясь к ней лицом. Виктория предложила присесть на свободную лавку, находящуюся в противоположном конце поля.
Нежные, пурпурные облака бархатным ковром медленно покрывали широкое небо. Заходящее солнце уже скрылось за верхушками деревьев, словно торопясь поскорее спрятать свои золотые языки за широкой спиной Аю-Дага. Я запрокинула голову и посмотрела на небо, по которому с криком пролетело несколько запоздалых чаек. Со стороны моря подул свежий ветерок. Мне вдруг стало зябко, и я поежилась.
Виктория молча сидела рядом, временами что-то тихо говоря про игру и крутя в тонких, длинных пальцах шуршащую пачку сигарет.
Точно такое небо я видела в один из теплых майских вечеров 2005 года. Мы сидели недалеко от Невского, свесив ноги с высокой, широкой перекладины на мостовой, облизывая стаканчик с мороженым и глядя на переливчатую водную гладь.
