Я моментально позабыл обо всём, что было прежде, и с удивлением воззрился на Майю. Её вопрос казался искренним, и в больших голубых глазах читался пусть и слабый – едва заметный за пеленой опасения – но явственный интерес.
С излишней поспешностью, стараясь как можно скорее воспользоваться удачным моментом для начала нового обсуждения, я поёрзал на кровати и приступил к сбивчивому объяснению:
– Её Высочество… Это… дочь самого великого, влиятельного и важного человека в нашем государстве. Родная дочь. Кровь от крови. Её матери, пресветлой Розы, уже нет в живых, но мы все чтим Императрицу так, словно с момента её ухода не прошло и дня… Но мы ведь о Её Высочестве Авроре говорим, да?.. В общем, она… немного старше тебя и… в чём-то… вы даже похожи… наверное…
Я запнулся, вновь наткнувшись на противоестественность подобного сравнения.
– Наверное?.. – Майя уцепилась за это слово с неприятной для меня активностью – буквально выудила его из общего русла беседы. – Ты никогда не видел её, чтобы сказать точно?..
– Не в этом дело! – огрызнулся я, пытаясь придумать наиболее подходящий ответ. – Нет, я видел её портреты, и… могу себе представить… Просто ты… Вот здесь, – я поместил ладонь в сантиметре над смятым покрывалом кровати. – А она – вот тут, – вторая моя ладонь поднялась вверх почти на всю длину руки. – И разница… слишком велика, чтобы можно было просто… поставить вас рядом и сравнить…
– Ух ты, – девочка как будто бы обиделась на секунду, но вовремя взяла себя в руки и тут же парировала с лёгкостью взрослого оратора: – То есть вы готовы поставить вот тут, – она привстала, чтобы дотянуться небольшими пальчиками до моей поднятой ладони. – Человека, которого видели только на картинках?.. Она, должно быть, ну очень хорошая, да?
– Да, наверное, – я неловко кивнул, и тут же пожалел о том, что единожды сказанное уже нельзя вернуть назад.
– Наверное?.. – вновь переспросила Майя, странно поджав губы.
Мои руки бессильно упали вдоль тела.
– Она – наследница трона, – объяснил я, медленно теряя терпение. – И одного только этого достаточно, чтобы уважать Её Высочество и ставить её выше кого бы то ни было ещё. Понимаешь?
– Примерно, – девочка пожала крохотными плечиками. Она как будто бы перестала бояться меня. Совсем. И просто вела какую-то свою малопонятную для меня игру.
– Если тебе мало этого – подумай: мог ли недостойный человек внести свой вклад в создание этого великого труда?!
Мы оба, как по команде, перевели взгляд на толстую книгу, что по-прежнему лежала рядом. Но если моё лицо, как мне казалось, выражало каменное спокойствие и уверенность, то гримасу Майи едва ли можно было назвать свободной от сомнений.
– Ты не понимаешь?.. – медленно произнёс я. – Или не веришь?.. В чём дело?
– Я просто… – Майя издала задумчивый стон. – Не поняла… Где там читать записи этой Авроры?..
– Хватит называть её по имени! – я чуть не сорвался на крик, но всё же – ценой огромных усилий – смог сохранить подобие спокойного тона. – И… как можно было не обратить внимания?! Под каждым изречением минувших владык – во всяком случае, под большинством из них – есть небольшие комментарии Её Высочества!
Подхватив книгу, я попробовал открыть по памяти ту страницу, на которой должна была остановиться Майя и, со скоростью молнии пробежавшись взглядом по ровным строкам текста, продемонстрировал небольшую, но крайне внушительную сноску. Когда девочка принялась разглядывать нужную часть страницы под моим пальцем, всё внутри меня возликовало. Но воодушевлённая радость эта становилась всё слабее с каждой секундой: вопреки любым моим ожиданиям, в глазах Майи не появилось даже намёка на восторг, а тонкие брови её с каждым мигом всё прочнее сходились на переносице.
И, когда ожидание уже готово было стать невыносимым, Майя вдруг посмотрела на меня снизу вверх и, будто бы извиняясь, тихонько промолвила:
– Да тут же нет никакой разницы…
– Что?.. – у меня просто не осталось других слов и сил для возмущения. Стало темно и пусто, как если бы целый мир вокруг меня вдруг провалился в бездонную пропасть. – Как же так?..
Протянув пару осторожных звуков, Майя виновато покачалась из стороны в сторону и продолжила осквернять своим мнением величайший труд всей имперской истории:
– Я думаю, это не она писала. То есть… не ваша Авр… Не её высочество…
Никогда прежде я не слышал, чтобы титул высокорожденной Авроры произносили так буднично и пресно. Но это отходило на второй план в сравнении с тем, что именно посмела произнести Майя. То, как она это сделала – уже не играло никакой роли. Во всяком случае, для меня.
– Повтори, – попросил я куда слабее, чем намеревался.
– Ну… посмотри сам, – девочка обратилась ко мне напрямую. Так, будто мы были равны. И она допустила меня в свой круг общения – но никак не наоборот. И… я почувствовал себя ребёнком, выслушивающим нравоучения от старшего товарища. – Это ведь один и тот же заумный и непонятный язык… Глупые предложения, которые и произнесёшь-то не сразу, и эти трудные слова… Дети так не пишут. Я вот не могу это даже понять – а ваша императрица ведь не так уж и старше…
Я понял, что задыхаюсь. По целой сотне различных причин. На языке осталась всего одно сладкое обещание – «Я задушу тебя, маленькая мразь!» – но озвучивать его я не решился. Просто чуть нагнулся вперёд, чтобы проще было вцепиться в тонкую белую шею Майи, непредусмотрительно выставленную напоказ.
Чертовка совсем потеряла страх. Просто сидела там, в метре от меня, и смотрела с непониманием в огромных голубых глазах. Как будто бы из нас двоих именно я был абстрактной пародией на человеческое существо, возомнившей о себе невесть что!
– Именно это… – я прикрыл глаза, продолжая изрыгать сквозь стиснутые зубы пламя облеченной в слова ненависти. – Отличает Её Высочество… от подобных тебе!
Тяга к убийству подопечной постепенно шла на убыль, и я очень надеялся, что болтливая девчонка не посмеет распалить её вновь.
– И всё равно не она этот бред пишет, – пробурчала Майя себе под нос, и я приложил все усилия, чтобы убедить себя в том, что мне это лишь показалось.
Сначала Натали, теперь это малолетнее наказание… Будь я одним из глубоко верующих еретиков – то, несомненно, увидел бы в этом печать некоего мистического испытания!
Некоторое время мы провели в молчании, глядя по сторонам и стараясь не встречаться взглядами – оба вели себя как поссорившиеся дети, и если такое поведение Майи ещё можно было понять, то собственное чувство оскорбленной гордости нервировало меня ещё сильнее, чем всё случившееся вообще.
И тут желудок девочки, стреляющей по сторонам прищуренными глазками, вдруг издал утробный, скрипучий стон, расползшийся по тишине тесной комнатки звуком боевого горна. Майя невероятно смутилась такому повороту – и едва заметным движением хлопнула себя ладошкой по животу – но юный организм был неумолим, и, не желая подчиняться ни мысленным, ни физическим приказам, вскоре вновь выдал заунывную песнь голода. Конечно же, щёчки Майи моментально загорелись рубиновой краснотой, и я вдруг понял, что не могу держать зла на это хрупкое маленькое чудо: она могла быть потерявшей страх бунтаркой и вредной выскочкой, могла даже желать мне смерти – но всё равно оставалась при этом обычным ребёнком. Таким же, каких были сотни и тысячи на территории великой Империи. И в этом, наверное, наши с ней народы действительно мало чем отличались.
Смирившись, я попробовал улыбнуться и задал осторожный вопрос:
– Голодна?..
– Вот ещё! – фыркнула Майя, отстраняясь. – Я могу не есть неделями! Или даже месяцами!
– Ничего себе! – я восхищённо присвистнул, ничуть не скрывая иронии.
– Тем более… – девочка замялась в нерешительности, оценивая основательность своей позиции. – Тем более что кормят у вас… отвратительно…
Последнее слово она произнесла почти неслышно, опасаясь, что оно может меня рассердить – и всё равно не желая от него отказываться. Упрямство моей маленькой гостьи действительно казалось безграничным – та не желала уступать даже в мелочах!
– Ну а что поделать, – я выдал спокойную ухмылку. – Империя на пороге войны. Вся роскошь осталась дома, а здесь мы обязаны поддерживать себя в хорошей форме – и потому едим только специально отобранные продукты…
– Без вкуса и цвета…
– Но зато с массой полезных свойств, таких как…
– Я не понимаю, – Майя насупилась. – Зачем тогда вообще идти в солдаты?.. Жить в этом шкафу, который вы называете комнатой, питаться помоями и убивать других людей?.. Что в этом хорошего?.. Ну, хоть что-нибудь?..
– Видишь ли… – я был разочарован очередной вспышкой горестных размышлений со стороны девочки, но постарался скрыть эти чувства за множеством внутренних замков. Это ведь был всего лишь ребёнок. Маленький глупый ребёнок. – Иногда человеку приходится забыть о собственном комфорте и трудиться во благо… Нет, во имя… В общем, ради чего-то большего, чем просто мягкая кровать и вкусный обед. Чего-то значимого.
