Кто-то когда-то мне сказал, что расход любовных жидкостей пропорционален расходу мозгового вещества…
Я сижу, вперясь глазами в текстовый редактор, и понимаю, что кто-то был прав…
Я туп… Я ею вытуплен!
В моих пальцах теперь живут лишь одни банальности… Только ночами пальцы становятся музыкальными…
Она лишила меня Дара!.. Я ничего не могу написать!..
Я тих и обреченно сознаю, что пуст для других и полон только для нее… На ум мне приходит понятие — творческий кризис. Милое словосочетание, способное внести некое высокое философское в мое состояние… Вдруг в голове рождается образ в форме вопроса. А если это не кризис вовсе, если это — конец?.. В живот тотчас поступила огромная порция адреналина… Глотнул кофе, разбавляя свое экстремальное состояние, попытался взять себя в руки, мыслить трезво…
Если в тебя вложен сосуд с даром, то это сосуд — не безмерный океан гениальности. Как и всякая емкость, сосуд может быть поллитровкой, ну 0,75 на худой конец — глоток, другой и посуда может опустеть. А поскольку сосуд внутри тебя, ты никогда не знаешь, сколько осталось!.. Вот он именно — Тот Момент, когда дно сосуда пересохло, как бутыль, пролежавшая в раскаленных песках пустыни Сахары! Вот Он! Ты более не талантлив, более озарений с тобою не случится!.. Ты будешь писать что-нибудь отстойное, вроде собственной автобиографии в трех томах, затем накропаешь биографию Президента, а все закончится кулинарной книгой…
Самое интересное, что сия перспектива меня не испугала, наоборот, как-то в душе спокойнее стало: перспектива-то есть, и совсем ясная… Ну и автобиография, книга о вкусной и здоровой пище! Кому-то и это надо писать!
Теперь я безо всяких комплексов стану нырять в свою женщину, простым тружеником, а не творцом, сооружу обычное, человеческое — ребеночка…
Ведь это даже в кайф — быть обычным человеком, от которого ничего особенного не ждут! Не спрашивают, когда ваша новая книга выйдет?.. Что-то вы редко стали писать — комментируют обычно те, кто обучался русскому языку только для того, чтобы выписывать суммы прописью в платежных ведомостях. Они с удовольствием приходят в твой подписной день и высказывают мнение, что последний опус намного слабее предыдущего, высказывают предположение об охватившем автора Творческом Кризисе! А кто-то, особенно смелый, предложит попробовать себя на другом поприще!
«Не хотите снять кино?»
«Хочу кулаком тебе в зубы!..»
Я лишь мило улыбаюсь и объясняю, что на двух стульях сидеть вредно, грыжу яичка можно заработать! А этому смелому пишу на книжке: «Если стану режиссером, именно вас позову на роль мертвого арабского террориста!»
А потом родственники звонят и участливо интересуются:
— У тебя что, кризис творческий?
— Да нет, — отвечаю. — Просто я много сексом занимаюсь!..
— Да?.. А сколько?
— Раз пять в день!
— Твое предназначение в другом, — вещает родственник с лютой завистью в голосе. — Ты заметная фигура в отечественной литературе, и не стоит перекачивать свой талант в какую-то телку!
— Не слышу, — отвечаю. — Плохая связь!.. Зоны нет!.. — отключаю телефон, раздраженный.
А потом она рожала. Кричала как на средневековой казни. От ужаса я орал вместе с нею, так как по глупости участвовал в родовой деятельности.
Плакал, когда на мою ладонь положили его, моего наследника, в груди которого наверняка имелся сосуд с даром, бездонный сосуд!
А потом я подписывал врачам свои старые книги…
А потом она переключилась на моего наследника. Мыла его, кормила прекрасной грудью, совершенством которой я наслаждался совсем недавно, целовала красными губами его толстые щеки, а он, маленький наглец, воспринимал все как должное, глядел на меня туповатыми глазенками и не признавал моего отцовства.
«Хорошо же устроилась эта парочка! — мучился я, обделенный вниманием. — Я свой талант на алтарь семьи, а здесь в ближайшее время даже легкого перепихона не предвидится!»
Я обозлился и заперся на чердаке.
Включил компьютер и написал заглавие: «Кулинарная книга».
В первой главе я описал, как прекрасны женские ушки в сливочном соусе, с каперсами и пармезаном…
Потом речь зашла о наследнике, из которого прекрасный шашлычок получится… А потом я вспомнил свою первую любовь, чудной красоты девочку, для которой в голодные годы замачивал в уксусе старую мороженную до каменного состояния баранину, потом жарил для ее удовольствия шашлык, а она плевалась угольками от той баранины и рассказывала, хохоча, о своей любви не ко мне, а к совершенно другому пацану, и я тоже хохотал… А потом я написал, как мне тогда было мучительно больно…
Где-то там, внизу, орал мой наследник, а я ничего не слышал и не разумел. Мои пальцы щелкали по клавиатуре, и подушечки их были горячи, как никогда…
КРИЗИС кончился.
СексСекс?.. Ну а что… Все достаточно просто…
Она лежит на животе, руки вдоль туловища, носиком уперлась в персидскую подушку. Дышит уголками рта.
Она обнажена… Чего там, просто — голая! Безо всяких там, бюстгальтеров, не дай Бог, всякие там чулочки на пояске, прикрепленном к тонкой талии, полупрозрачные трусики… Все секс-шоп напоминает… Кому это нужно!
Она обнажена…
Тонюсенькая цепочка на шее…
Ты видишь, там на коже, где цепочка, крошечные, бесцветные волоски, словно пух. Ты рядом на огромной кровати, стоишь на коленях, смотришь на все это Твое. Склоняешься и вдыхаешь глубоко, до легочных корешков ее запах, там, где цепочка, там, где почти невидимые волоски… Ты представляешь, как пахнет ее кожа?.. Слезы невинные и сладкие текут… Что там?.. Чуть клубничной воды смешано с ее собственным запахом… Что сказать, дышать не передышать! Здесь самое главное — не сорваться и не превратиться в банального кобеля! Поэтому ты неслышно приближаешь свой рот к ее уху и как будто пар из него выпускаешь, согревая обнаженное ушко с дырочкой. Потом еще и еще выдох… Смотришь… Она дышит уголками рта, сглатывает слюнку. Ты тоже сглатываешь, но не слышно! Не слышно!.. Ты помнишь ее руки вдоль тела… Утыкаешься взглядом в плечи. Она немножко занимается спортом, а потому плечи сухие, со всякими впадинами и впадинками… Твои глаза пытаются пересчитать позвонки ее тонкой шеи, но ты сейчас считать не можешь, опять неслышно сглатываешь…
Твое первое прикосновение чуть выше лопаток. Кончиком языка, словно пытаешься проткнуть кожу. Укол… Теперь смотришь, как лопатки, словно сонные рыбки плотвички, начинают двигаться восьмеркой… Твой рот наполняется слюной, и ты уже почти не можешь сглатывать бесшумно, но и она дышит неровно… Твои крепкие губы сейчас расслаблены, ты их открываешь и влажным языком ведешь вдоль позвоночника, почти до самых ягодиц… Ты же видишь, какие у нее прекрасные ягодицы, с ямочками, как в учебнике «Обнаженная натура» для художников. Кожа ягодиц фантастическая! Ни одной неровности, потому что она по полчаса ежедневно трет ее в душе жесткой щеткой!.. Так вот, до самых ягодиц, до их соединения. Главное, чтобы слюны на языке хватило… Так делаешь три раза… Повторяю, только до места их соединения. Ну на полсантиметра можешь проехать вглубь!.. Хотя остановиться нелегко, температура твоего тела увеличивается, кровь ускоряется, как гоночная машина после прогревочного круга. Но и она, ты слышишь, громко сглатывает свою слюну. Ты знаешь, какова она на вкус, просто описать не можешь! Ты безумно хочешь, чтобы ее слюна была в твоем рту всю бесконечность времен!.. Так…
Теперь ты уже горишь, словно выдернутый из печи кусок металла. Твои руки сильны, ты два часа ежедневно занимаешься любительским спортом, вены на предплечьях, на внешней стороне кисти руки. Пальцы длинные, каменные…
Ты захватываешь правой рукой ее шею, некоторое время давишь на позвонки подушечками пальцев, залезая ими в уголок ее рта, хочешь в левый, хочешь в правый… Ее слюна, язык, зубы… Ты ждешь, пока она укусит за палец… Обязательно ждешь!..
Она кусает, и все твое тело в мгновение покрывается мурашками. Вот так бывает, горишь, и одновременно мурашки!
Она кусает, и ты, не вытаскивая изо рта пальцев, наклоняешься над ней, осторожно выворачиваешь шею, это надо делать очень осторожно! Слюна стекает по твоей руке, ты резко наклоняешься к ее лицу и целуешь в рот. Это жесткий поцелуй настрадавшегося от воздержания мужика. Вытаскиваешь пальцы и всасываешь ее рот в свой. Тут у тебя выносит мозги и начинается смешение двух ртов, красные губы сталкиваются с твоими сильными, зубы о зубы, чуть вкуса крови, языки, словно коловороты, неба, десна… Лишь бы не треснула эмаль ее зубов, тщательно оберегаемых иностранным дантистом…
Второй рукой ты мощно переворачиваешь ее с живота на спину, отрываешься ото рта и целуешь в глаза, стараясь выпить их небесную синеву, черные дыры ее зрачков…
