Во-вторых, ст. 561 ГК обязывает прилагать к договору продажи предприятия бухгалтерский баланс, перечень долгов, а также заключение независимого аудитора о составе и стоимости имущественного комплекса, и необходимость в этих документах укрепляет нас во взгляде на предприятие как на объективно сложившееся в связи с обособленным промыслом сочетание прав и обязанностей. Дело в том, что наше законодательство, в отличие от законодательства западных стран, не обязывает предпринимателя вести отчетность (торговые книги) по каждому предприятию – обязательный бухгалтерский учет предусмотрен у нас по имуществу организации в целом, на что обращалось внимание в литературе[78], а потому в случаях, когда предприниматель использует в деятельности несколько предприятий, отнесение прав и обязанностей к каждому из них может оказаться затруднительным. И отсюда становится понятной потребность в бухгалтерском балансе: при наличии у предпринимателя нескольких предприятий, существенно различных между собой (что может быть, например, при ведении какой-то производственной деятельности и при одновременном с ней занятии какой-то торговлей), сводный баланс может способствовать успешному распределению обязательств по предприятиям. Но в других случаях он может оказаться бесполезным, и тогда относить возникшие обязанности и права к тому или иному предприятию придется независимому аудитору, результатом работы которого должно стать обоснованное письменное заключение, прилагаемое впоследствии к договору. Требование же о перечне долгов показывает, что таковые, во-первых, должны без особенной сложности определяться, а во-вторых, должны практически всегда наличествовать в предприятии. Все изложенное, взятое в совокупности, позволяет взглянуть на предприятие как на объективно сложившийся и легко распознаваемый по документам сгусток обязанностей и прав.
Однако надо заметить, что при выявлении обязанностей, относящихся к одному из нескольких предприятий, можно столкнуться с проблемой, которая требует теоретического, а по возможности, и законодательного разрешения.
Предприятие представляется комплексом имущества, объективно составившимся в связи с отдельным промыслом; при таком понимании открывается возможность безошибочно распределить по предприятиям (сообразно направлениям предпринимательской деятельности) если не все права и обязанности, то наибольшую их часть. Но могут быть случаи, когда ни бухгалтерский баланс, ни договоры предпринимателя не позволят выяснить, к какому из нескольких предприятий относится непогашенный долг. Например, если предприниматель занимается транспортными перевозками, а вместе с тем производит какую-то продукцию на заводе, к которому причислены несколько автомобилей, при продаже транспортного предприятия может встать вопрос: включается ли в него обязанность рассчитаться за купленный предпринимателем для коммерческих нужд оптом, но не оплаченный бензин (которым могло обеспечиваться ведение как одного, так и другого предприятия).
Проблема не нова. Еще до революции ее отмечал проф. Д. Д. Гримм, рассуждая над проектом закона о переходе предприятий. «Трудность вопроса, – писал он, – в том, что имущество предприятия, в особенности единоличного, не составляет самостоятельной, юридически обособленной от остального имущества хозяина его массы. Не всегда даже оно составляет такую массу, хотя бы в хозяйственном смысле, в смысле особой отчетности. Да и при оценке кредитоспособности лица обыкновенно принимается во внимание общее имущественное его положение, а не та только его часть, которая питает данное предприятие в противоположность, с одной стороны, другим предприятиям, которые, быть может, ведет хозяин его, – с другой стороны, той части, которая расходуется на личную и семейную жизнь человека». Оценивая возможность выхода из ситуации, Д. Д. Гримм предлагал установить презумпцию, по которой «в случае сомнения всякий долг отчуждателя почитается долгом по отчуждаемому им предприятию, доколе противное не будет доказано»[79].
Думается, однако, что на подобные случаи практикой судебных инстанций должна устанавливаться и утверждаться обратная презумпция, по которой каждый долг в случае сомнения считался бы не относящимся к предприятию и не переходящим на другое лицо. Презумпция, предложенная Д. Д. Гриммом, была бы в интересах некоторых кредиторов бывшего обладателя предприятия, так как по нашему Кодексу повлекла бы солидарную ответственность перед ними лица, передавшего предприятие, и лица, принявшего его (п. 4 ст. 562 ГК). Но нет сомнения, что эта презумпция противна интересам того, к кому предприятие перешло. Возложение на последнее лицо неучтенных в договоре и притом спорных обязанностей противоречило бы принципу справедливости. Поэтому кредитор, ищущий установления по отношению к себе солидарной обязанности бывшего и настоящего обладателей предприятия, должен доказать, что требование его относится именно к тому предприятию, которое передано по сделке. Если доказано это не будет, добросовестный приобретатель предприятия отвечать по обязанностям правопредшественника не должен – последнему придется рассчитаться с кредитором за счет имущества из состава другого своего предприятия. И лишь в случаях, когда предприниматель продает все свои предприятия разным лицам, солидарно ответственными по неопределенному долгу должны стать те приобретатели, к предприятиям которых может быть отнесена спорная обязанность. Последнее утверждение сегодня можно обосновать аналогией с п. 3 ст. 60 ГК; вообще же соответствующее положение целесообразно закрепить в Гражданском кодексе.
Вернемся к предприятию. Состав предприятия, понимаемого в вышеизложенном значении, не противоречит тому перечню имущества, который дан в ст. 132 ГК. Однако изучение этого перечня позволяет высказать несколько соображений и замечаний.
Первое. Как видно из предшествующих рассуждений, господствующую роль в составе предприятия играют права и долги, возникшие из обязательств. Взятые по отдельности, они, казалось бы, мало что значат для предприятия. Во-первых, систематическому извлечению прибыли право требования, относящееся к предприятию, может служить лишь косвенно – такой эффект наступит, только когда требование будет удовлетворено или возмездно уступлено по сделке, а вырученные средства будут задействованы в обороте; обязанность же этой цели вообще не отвечает. Во-вторых, отдельные требования и долги волей предпринимателя в состав предприятия могут, по ч. 2 п. 2 ст. 132 ГК, не включаться: это значит, что относящееся к предприятию право может быть свободно цедировано, а обязанность – переведена договором на другое лицо; при этом перевод долга только повысит ценность предприятия, а цессия, хотя и понизит его стоимость, тем не менее, не воспрепятствует использованию предприятия по прямому назначению. В-третьих, права и обязанности следуют за предприятием, даже не будучи отраженными в договоре; это, опираясь на буквальное толкование п. 2 ст. 132 ГК, признает судебная практика (конкретные дела в данном отношении будут упомянуты ниже). Но, как было показано, предприятие появляется только с возникновением обязанностей и требований из предпринимательских сделок. И едва ли не во всех случаях квалифицировать набор имущества как предприятие можно лишь при наличии в нем обязанностей и прав требования (поскольку отдельный промысел в состоянии, когда все связанные с ним требования удовлетворены, а обязанности исполнены, можно скорее помыслить в теоретическом суждении, чем встретить в действительности).
Второе. Поименованные в ст. 132 ГК вещные элементы далеко не обязательно присутствуют в конкретном предприятии все вместе. Так, в иное предприятие могут не входить сырье и продукция, поскольку не каждое предприятие является промышленным.
Третье. Вещные элементы, могущие входить в предприятие, даны в ст. 132 ГК не исключительным перечнем. Согласно с этим, исследователи предприятия обычно относят к образующим его вещам кассу[80], то есть денежную наличность, имеющуюся в помещениях предприятия, хотя в ст. 132 ГК деньги как часть предприятия прямо не называются. Принять данный взгляд можно лишь с оговоркой. Работающее предприятие, конечно, нуждается в деньгах. Но едва ли всякое предприятие в момент, когда состав его подлежит определению, может включать в себя деньги в наличном виде. Наличность денег в составе отчуждаемого предприятия допустимо признать только как исключение: например, при продаже предприятия, посредством которого ведется банковское дело, если банк хранит деньги клиентов в банковских сейфах. Видимо, иногда можно говорить, что в состав предприятия входят права требования к кредитной организации, но не деньги как таковые (к примеру, если предприятие связано с деятельностью филиала, и руководитель последнего может распоряжаться средствами, числящимися на счете, открытом по месту филиала в коммерческом банке). В остальных же случаях относить денежные средства к составу предприятия оснований нет. Если бы деньги всегда включались в предприятие, переходящее по возмездной сделке, они могли бы служить зачету встречного требования. Тем самым отчуждатель освобождался бы от передачи вместе с предприятием этих денег, а приобретатель предприятия – от уплаты части встречной денежной суммы (результат тот же, как если бы денежных средств в составе предприятия не было вовсе). Такая ситуация нелогична по сути. Кроме того, деньги – универсальное, абсолютно оборотоспособное родовое имущество, увязать которое с любым другим имуществом посредством общей цели использования вряд ли возможно: они могут обслуживать любой интерес их обладателя, сочетаясь как с одним, так равно и с любым другим имуществом последнего. Эти соображения говорят в пользу того, что в состав предприятия деньги обыкновенно включаться не должны.
