— Нельзя постоянно думать об одном и том же, — мудро рассудила я, взяла бидон и вышла из дома.
До троллейбусной остановки, где размещался импровизированный рынок, метров пятьсот. Через дорогу, вдоль сквера и направо. Я сошла с тротуара, сделала шаг и тут… дико заскрипели тормоза, заревел сигнал, и я схлопотала такой удар по бедру, что грохнулась спиной на асфальт и взвыла от боли. Мой бидончик, весело громыхая, покатился по дороге. Тут я заметила в нескольких сантиметрах от себя колеса машины и хотела заорать, но крика не получилось. Волосы вроде бы встали дыбом, а вот язык — отсох. Расстояние между мной и колесами не уменьшалось, и я с трудом сообразила, что машина стоит на месте, а я, как ни странно, жива. Правда, не совсем.
Возвращение к жизни процесс медленный.
Его слегка ускорил тип, выскочивший из машины.
— Идиотка несчастная! — заорал он. — Тебе что, жить надоело? Смотреть надо, куда идешь.
Это было обидно, я смогла приподняться и проорать в ответ:
— Правила учи, придурок. Здесь одностороннее движение. Глаза протри и увидишь «кирпич».
— Где здесь знак, где? Покажи.
— Как только встану, — ответила я. Тут он перестал орать и начал проявлять беспокойство, а потом и заботу, прямо-таки отеческую.
— Здорово задел?
— Испугал здорово. Пока больше ничего сказать не могу.
Он присел рядом, ощупал мои ноги и с видимым облегчением сообщил:
— Переломов нет. Встать сможешь?
— Попробую, — я пошевелилась и для начала села поудобнее. Получалось неплохо.
— Головой ударилась?
— Нет. Спиной.
— Больно?
— Конечно, больно. — Он подал мне руку, и я встала. На мой белый плащ смотреть не хотелось. Вокруг собрались несколько любопытных. Тип, минуту назад посягавший на мою жизнь, подобрал бидон с крышкой и вернулся ко мне.
— Давайте я отвезу вас в больницу, — перешел он на «вы», видимо, решив, что с потерпевшей следует быть вежливым.
— Провались ты… — ответила я, ища глазами место, куда можно сесть.
Он подхватил меня под руки и усадил в машину. Полминуты мы сидели молча. Чувствовала я себя неплохо. Меня только слегка трясло, наверное, от пережитого страха.
Посидев немного с закрытыми глазами, я повернулась к хозяину машины и заявила:
— Будем считать, что я в полном порядке. Привет!
— Эй, подождите, думаю, нам в травмпункт надо.
— А я не думаю. Если мне захочется в травмпункт, я найду другого водителя, потому что с таким психом можно ездить только на кладбище.
— Извините, — произнес он очень серьезно, — и за то, что наорал на вас, тоже.
Это я с перепугу.
Тут я наконец посмотрела на него, так сказать, другими глазами. До сей минуты он был психом, покушавшимся на мою жизнь, теперь же приобрел черты высокого блондина лет тридцати пяти, красавцем не назовешь, но что-то в нем было. Светлые глаза за стеклами очков взирали на меня умоляюще. Очкарики всегда казались мне беззащитными.
— Давайте все-таки в травмпункт, — тихо сказал он, — чтоб не беспокоиться потом.
— И не буду. Я отлично себя чувствую.
Кстати, «кирпич» на въезде вполне краснобелый, взгляните из любопытства.
Я хотела выйти, но он вдруг проявил чудеса ловкости, быстро захлопнул дверь, завел машину и с места тронулся.
— Мне это не нравится, — сурово сказала я.
— Пожалуйста, не будем спорить, до больницы езды десять минут, и я сразу же доставлю вас домой.
— Я не успею купить молока.
— Успеете. Клянусь, молоко к завтраку у вас будет.
Я отвернулась и стала смотреть в окно.
Интересно, как я сейчас выгляжу? Скверно, надо полагать. Даже сумки нет, чтобы привести себя в порядок. Я на него покосилась, а он на меня. Улыбнулся и сказал:
— Меня зовут Глеб. А вас?
— Я не спрашивала, как вас зовут.
— Послушайте, я, конечно, понимаю, что вы на меня сердитесь, но… может, вы все-таки простите меня?
— Может быть. Кстати, вот еще «кирпич», вы их что, принципиально не замечаете?
— Я просто тороплюсь доставить вас к врачу.
— Вы потенциальная угроза не только для пешеходов, но и для транспорта.
Тут мы въехали во двор больницы, и он начал обращаться со мной, как с тяжелобольной: помог выйти из машины и всю дорогу до кабинета трогательно поддерживал под руку.
— Слушайте, — разозлилась я, — перестаньте прикидываться. Чувствую я себя нормально, заявлять на вас никуда не собираюсь, так что не надо лишних телодвижений.
Он никак не отреагировал на мои слова и был по-прежнему настойчив. Приемная, к счастью, была пуста. Дежурил молодой парень, которому явно нравились блондинки.
Из одних заботливых рук я перекочевала в другие. Через пятнадцать минут врач вынужден был признать, что, кроме синяков, никаких увечий у меня не наблюдается.
В отличие от него, я порадовалась этому.
И покинула кабинет. Тип по имени Глеб сидел на скамье в коридоре и терпеливо ждал известий.
— Как дела? — спросил он.
— Нормально. Вам не удалось сломать мне ни одной косточки. Расстроились?
— Вы всегда такая сердитая?
— Нет. Раз в неделю. Чаще меня машины не сбивают.
— Если все закончилось не так уж плохо, может, вы перестанете злиться и скажете, как вас зовут?
— Не скажу.
— Почему?
— не знаю. Может, из вредности.
— Такая красивая девушка не может быть вредной.
— Может! Особенно если ее слегка зацепят бампером.
Мы сели в машину и направились к моему дому.
— Где молоко покупаем? — спросил он.
— На остановке, возле гастронома. Вот здесь сверните.
Он свернул и остановил машину. Последняя бабулька сворачивала сумки.
— Ну вот, — вздохнула я. Глеб выскочил из машины и кинулся к старушке.
— Все продали? — прямо-таки с отчаянием спросил он.
— Все, сынок.
— Ну, ничего. Где-то ведь еще молоко продают. Верно?
— Верно, — кивнула я, взяла из его рук бидон и пошла к дому. Он бросился за мной.
— Подождите, давайте съездим.
— Перестань суетиться! — разозлилась я. — У меня нет к тебе никаких претензий.
Всего доброго.
— Здорово, что мы опять на «ты».
— Милицию позвать или так отцепишься?
— Да здесь ни одного милиционера.
— Хорошо, шагай рядом, только заткнись.
— Может, все-таки познакомимся?
— Не имею желания.
— Почему?
— Я что, отвечать должна?
— Слушай, я понимаю, по-дурацки все получилось, извини ради Бога, хочешь, на колени встану?
— Обожаю клоунов.
— Просто у тебя некрасивое имя и ты стесняешься.
— Точно. А вот мой некрасивый дом. До свидания.
— А как же молоко к завтраку?
— Муж купит.
— Муж? Черт, как не повезло. А он точно есть?
— Еще бы, и в придачу к нему двое детей.
Не оборачиваясь, я сделала ручкой и вошла в подъезд.
— Кто это рядом с тобой бежал, похожий на московскую сторожевую? удивилась Сонька, таг щась в кухонное окно.
— Один подслеповатый псих. Он не заметил «кирпич» и пытался сбить меня машиной.
— Это он зря. Машина денег стоит.
— Именно это я ему и сказала.
— Слушай, а он очень даже ничего. Высокий, блондинистый. Одет прилично.
Тачка путевая?
— «Восьмерка».
— Во… Светку Сафронову Вовка сбил — поженились.
— То-то она двенадцать лет мучается.
— Так он ее велосипедом сбил, а не «восьмеркой». Молоко где?
— Ушло. Вместе с бабулями.
— А ты где была?
— В травмпункте. — Я поведала историю о наезде и продемонстрировала плащ. Сонька сочувствовала и по молоку тосковала.
Тут в дверь позвонили, я пошла открывать: на пороге стоял Глеб с трехлитровой банкой молока в руках и сиял, как новенькая монетка.
— Привет! — лучисто улыбнулся он. — Завтракать еще не сели?
— Уже поужинали.
— А войти можно?
— Войти нельзя. Моему мужу это не понравится. Он сейчас в ванной с опасной бритвой в руках.
— Цивилизованные люди пользуются электрической.
— А он не цивилизованный. Если в три секунды не исчезнешь, сам в этом убедишься.
— Да брось, ты не замужем.
— Серьезно?
— Я у пацанов во дворе спросил. Клялись. И потом, не может мне так чертовски не везти. Это ж нечестно. Банка тяжелая, держать неудобно, можно я ее на тумбочку поставлю?
— Зря старался. Я покупаю молоко у знакомой старушки, у других не беру. Спасибо за заботу. Очень тронута. До свидания.
Я попыталась закрыть дверь. Из-за моей спины возникла Сонька и ласково замурлыкала:
— А вот и молочко, как славненько. Чего человека в дверях держишь? Человек услужливый…
— Скройся с глаз, — зло проворчала я.
— И чего ты взъелась? А вы проходите.
Давайте мне банку.
— Ты чего в моем доме хозяйничаешь?
— Она вообще-то ласковая, — ухмыльнулась Сонька, — это сегодня на нее накатило, видать, шибко вы ей по кумполу съездили.
— Уйди, убогая, — прошипела я.
— Да ладно, пойдемте в кухню. Глянь, мужик какой, росту почти два метра, косая сажень в плечах. Мужик нынче редкость, по весне и то не отловишь, а этот сам явился.
