«Все это или еще нет?» Оказалось, еще не все. Один из парней, видимо, самый живучий, вскочил и выхватил пистолет. В то же мгновение пистолет возник и в руках у Глеба. Вот и стояли они в пяти шагах друг от друга с вытянутыми вперед пистолетами.
И опять я даже испугаться не успела, вроде кино смотрю, и все это меня совершенно не касается.
Тут Глеб сказал парню:
— Кишки у тебя не из того материала, парень, чтобы в эту игру играть. Наверное, так оно и было: рука живчика заметно дрожала, и взгляд затравленно метался. — Убери пушку и катись.
Лежавшие до сих пор ребятки сноровисто поднялись и кинулись в машину. Тот, что с пистолетом, дождался, когда водитель мотор заведет, и присоединился к ним, причем весьма торопливо. Сдали назад, развернулись и исчезли. А мы остались. Глеб подошел ко мне, на ходу пряча оружие, подал руку и спросил:
— Здорово досталось?
— Обойдемся без травмпункта.
— Что за публика?
— Не представились.
— Думаю, надо заявить в милицию, — сказал он.
— Не надо. — И тут я о Соньке вспомнила, начала трястись и глазами искать телефон. К счастью, он был рядом, к нему я и кинулась. Сонька долго не снимала трубку, и я испугалась, что в обморок упаду. Трубку она все-таки взяла и спросила:
— Кому неймется?
— Ты где была? — рявкнула я.
— В ванной. А чего?
— Дверь никому не открывай и никуда не высовывайся.
— Ой, — проронила Сонька, потом еще раз:
— Ой. Началось, да?
— Да. Если что не так: в дверь настойчиво звонят, занавеска шелохнулась и так далее, — звони в милицию сразу и ори, словно тебя режут.
— Орать — это пожалуйста, это мы сколько угодно. А ты приедешь? Много ли я одна высижу?
— Еду. Откроешь, когда мой голос услышишь.
Я немного отдышалась и стала звонить Рахматулину, с трудом найдя его телефон в записной книжке. Как оказалось, он значился на первой странице. Видимо, Витька тоже был в ванной, я уже хотела бросить трубку, но не успела. Мой рассказ не произвел на него сильного впечатления, хотя я все очень красочно описала. На что он ответил:
— Не волнуйся.
— Что? — не поняла я.
— Поезжай к Соньке. Там встретимся.
— Ты уверен…
— Все под контролем, — бодро заверил он. А я вдруг подумала: может, в самом деле все под контролем, а Глеб, вмешавшись, людям игру испортил? Не мне, конечно, я-то его вмешательству как раз и рада, а вот рад ли Витька? Возможно, он на нечто подобное и рассчитывал? Надо бы над этим поразмышлять. Но не сейчас. Сейчас мне хотелось разобраться с Глебом. Я повесила трубку и повернулась к нему. Он выглядел хмурым, я тоже. Мы направились к машине.
— Ты, конечно, служил в Афганистане? — проявила я смышленость.
— Я был рядом, — сказал он.
— А пистолет — сувенир на память.
— На него разрешение имеется. Показать?
— Да я верю…
— В чем ты меня подозреваешь, Марго? — спросил он, садясь в машину.
— Я уже объясняла. Ты появился не ко времени. И уж очень романтично.
— А, это в том смысле, что бампером я к тебе нарочно приложился?
Я не стала отвечать.
— Слушай, Марго, в какую историю ты вляпалась?
Я отвернулась к окну и сказала:
— В скверную.
— Не хочешь рассказать?
— Не хочу.
— А в милицию с этой историей нельзя?
— Нельзя.
— Есть что-то, что ты должна скрывать?
— Догадаться несложно.
— Да. Говорить с тобой непросто.
— Сворачивай, — сказала я, — следующий дом — Сонькин.
— Вот что. Марго. Давай-ка я тебе кое-что расскажу. Ты слышала о такой фирме, «Евростиль» называется?
— Слышала.
— Я там начальником охраны. До недавнего времени работал в КГБ. За десять лет меня там кое-чему научили. Руками махать и палить из пушки это моя профессия.
«Первую кровь» видела? Ну так вот я — Рембо. Только он киношный, а я настоящий. Хотя для меня лично радости от этого никакой, и хвастаться, в сущности, тоже нечем. Вот я два года назад и ушел в частный бизнес. Деньги большие, а хлопоты маленькие. Я все изложил понятно?
— Более или менее.
— Если нельзя идти в милицию, расскажи свою историю мне. Я сделаю все, чтобы тебе помочь.
— Один уже помогает, — сказала я, выходя из машины. — Извини, Сонька ждет.
— Я мог бы пойти с тобой.
— Спасибо. Проблема в том, что верить тебе хоть немножко больше, чем другим, я не могу. До свидания.
— Эй, киска, — окликнул он, — мы ведь до завтра прощаемся, а не на всю жизнь?
— Конечно. Ты ведь спас меня. И вообще, ты отличный парень, и в другое время я бы непременно в тебя влюбилась, а сейчас, извини, не могу.
— Жаль, а я так рассчитывал.
Сонька выглядела слегка пришибленной.
Я кратко обрисовала ситуацию, и мы стали ждать Рахматулина.
— Что ж это делается? — причитала Сонька.
— Вот уж не знаю. Голова у меня пухнет, вот что. Враги мерещатся и тайный умысел всех и во всем. Так и свихнуться недолго.
— Это ты из-за Глеба психуешь, — вздохнула Сонька. — Оно и понятно. Заметный мужик. Очки носит для солидности.
— Что? — растерялась я и даже в кресле осела.
— Говорю, не иначе, как для солидности, на кой они ему черт?
— С чего ты взяла?
— Я ж не дура какая, я очкарик с двадцатилетним стажем.
— Выдумываешь черт-те что!
— Понеслась, вражья сила. Ладно, я дура. Давай кофе выпьем. Для бодрости.
— Не хочу я кофе. На ночь вредно. А вот очки эти…
— Сколько в тебе национального, теперь в гроб вгонишь с этими очками. Носит их мужик для солидности: очки стильные, оправа золотая, можно сказать — визитная карточка на носу. Сейчас чокнутых полно, просто так очки носят, а очкарики, вроде меня, таскают контактные линзы. Ты, Гретка, чудная баба, где такая умная, а простых вещей не понимаешь. У каждого свой бзик.
Что ж теперь, всех в шпионы? А вот и главный Джеймс Бонд, — сказала она, выглянув в окно. — Пойду встречать.
Витька от порога заулыбался, вроде бы просто в гости заглянул. Ломать комедию я была не намерена и решительно сказала:
— Витя, может, нам уехать? На время?
Идея не показалась ему привлекательной.
— С какой стати вам уезжать? Все идет нормально.
— Если бы не мой друг…
— А этот друг, он кто вообще?
— В каком смысле?
— Чем занимается?
— В какой-то фирме охранник. А что?
— Так, интересно. В какой фирме?
— Кажется, «Евростиль». Почему мы говорим о моем друге, а не о том, что произошло?
— Не беспокойся, у вас надежная охрана.
Я опешила и только через минуту спросила:
— А где ж она была сегодня?
— Мальчики малость облажались. Уже внушил.
— Ты посуровее с ними, Витя, — сказала Сонька, — сам понимаешь, мы женщины нервные, не каждое приключение пережить сможем.
— Я же сказал, — отмахнулся Витька, явно недовольный. — Все нормально.
Вот тут и зазвонил телефон. Я сняла трубку и впервые услышала этот голос, тихий, бесцветный и почему-то страшный.
— Привет, детка, — произнес он, — дай-ка трубочку тому козлу, что слева стоит. — Я машинально протянула трубку Рахматулину, он взял ее, слегка озадаченный, а я торопливо вышла из комнаты. На полке возле ванной у Соньки имелся еще один аппарат, а меня просто одолевало любопытство.
— С девочками развлекаешься? — смешок. — Давай, давай. Ты уже нашел мои деньги?
— Слушай, ты! — Рахматулин даже не пытался казаться спокойным.
— Заткнись! Я даю тебе две недели. За это время ты найдешь убийцу моего связного и мои деньги. А не найдешь…
— Кому ты грозишь! — рявкнул Витька. — За две недели я найду тебя и вытру ноги об твою шкуру…
Опять смешок.
— Подойди к окну. Подойди, подойди.
Я повесила трубку, вернулась в комнату и встала у окна рядом с Витькой. Ничего интересного за окном не было: двор, дома напротив и Витькина машина с охраной у подъезда. Мы переглянулись, в этот момент вроде бы что-то хлопнуло, и машина, сверкнув пламенем, распалась на куски.
— Вот это да! — пробормотала Сонька, совершенно ошалев. Рахматулин выглядел не лучше.
— Привет, — донеслось из трубки, и Витька, опомнившись, заорал:
— Ты покойник, сука… — Из трубки слышались гудки. Рахматулин отшвырнул телефон и закружил по комнате. Сонька телефон подобрала, и мы замерли на диване.
Приставать сейчас к Витьке охоты не было.
— Шакал паршивый! — рычал он. — Ты не волк, а шакал… Я тебя из-под земли достану! — приговаривая так, он пинал Сонькину мебель — ей, не мебели, а Соньке, это вряд ли нравилось. Понемногу он выдохся и вспомнил о нас. Мы поглядывали в окно, там толпа собралась и милиция подъехала.
— Мне надо идти, — буркнул Витька и исчез, хлопнув дверью так, что треск пошел по всему дому.
— Дела, — вздохнула Сонька, — ему бы теперь свою задницу уберечь. А кто о наших подумает? Вся надежда на тебя, белокурая бестия.
— Вот что, узнай через справочное телефон фирмы «Евростиль».
— Глеба проверять будешь?
— Буду.
Вежливый женский голос спросил, что мне угодно, я ответила.
