хибаре, то будет справедливо его прикончить, закопать в кустах. Из этой самой жалости.
Он переменил тему:
— Наташа, а вот ты Сонечке красное пальто сшила — крой сама придумала или где видела?
— К чему это?
Лейтенант понес какую-то околесицу, потом воображение иссякло, и он просто признал, что надо.
Откровенность сработала: Наталья, потерев подбородок, подумала, потом наконец призналась, что точно не помнит.
— Вроде бы ездила по просьбе Веры на Кузнецкий, в дом моделей. Наверное, там видела? Или на ком-нибудь, там детки ходят — не нашим чета, как с картинки. Бывает так порой: что-то бросится в глаза, отложится в памяти, а в нужное время всплывает.
— Необычная вещь.
— Да, весьма, — она протянула узкую руку, мокрую и длинную, как рыба, — прощай. Помни мою просьбу.
Акимов наконец остался один, зашагал и стал раздумывать.
«Так, Катькина помощь отпадает. Тогда надо Ольгу расспросить, не ведомы ли ей причины детской нервозности и не из ее ли царства девчонки выцепили какую-нибудь книжонку. Больше-то неоткуда… А может, падчерица что-то сама напридумывала? Воображение у нее, как и положено девице с хорошим образованием, превосходное — тогда надо напомнить ей о необходимости свой собственный мозг беречь от захламления. На столе-то рабочем она не разводит бардак, а в голове тем более опасно, пусть никому не видно, но это намного опаснее мусора осязаемого. Да, и вне зависимости от ответа, сделать внушение еще и язык сдерживать и следить за речью. Осторожность — это хорошо, но не дело, когда дети видят в каждой встречной дистрофичке упыря и шарахаются от любой тени — так и заиками их оставить недолго.
Но это, конечно, к лучшему. Перестанут наконец шастать где ни попадя».
* * *
В то время, пока подчиненный разбирался с бабским царством, капитан Сорокин пытался разобраться с «Родиной». Дождь усиливался, не было никакого желания бродить тут, в темноте. Жадина завкино, уходя, потушил везде свет. Фонарь карманный имелся, но батарейка еле жива. Начнем, благословясь.
У «Родины» было пусто, и аллея, ведущая к ней, была безлюдна. Остались лишь следы жизнедеятельности любителей культуры — бычки, осколки, а уж отпечатков ног — точно стадо неандертальцев устроило свистопляску с выпивкой.
Сорокин миновал арку, которая ранее, до того, как растащили на строительство храмовую ограду, служила входом. Идти напрямую, к главному входу, нет смысла — натоптано, к тому же если исходить из того, что девочки говорили правду, то надо сосредоточиться на кассах и том, что за условными углами кинотеатра.
С завкино Сорокин общался не раз, но всегда вызывал его к себе, поэтому особенности строения кинотеатра были ему незнакомы. Он двинулся по часовой стрелке вокруг строения, пытаясь в ледащем свете фонарика изучать дорожку. Ничего. Слякоть и слякоть, грязь.
У касс трепыхался последний шедевр кисти завкино, уже поплывшая, но все еще красочная афишка, наклеенная на толстый слой старых. И возвещала она о демонстрации — аж в два сеанса — очередной красочной истории из заграничной жизни, наверняка пошлой и сопливой, судя по безыскусной, старательно намалеванной на ватмане розочке. И тут на земле, помимо мокрой жухлой травы, имели место многочисленные следы разнообразных ботинок, сапог, бот, туфелек и прочего, а именно размякших окурков, старых надорванных билетов.
Капитан дошел до угла, повернул, повел фонариком — тот опасно моргнул, но, получив шлепка по боку, принялся снова светить. И тут ничего особенного не наблюдалось, только трепетала, прильнув к вывороченным прутьям ограды, улетевшая от кого-то газета «Красный ткач», старая, от четвертого дня. Закончилась и эта сторона, вот еще один угол — тут колодец, прикрытый тяжелой крышкой, сколоченной из толстых досок, закрытой на навесной замок. Сорокин, достав нож, попытался просунуть его между ней и кольцом, выступавшим из земли, но прикрыто плотно, не пролезает. Подергал замок — на самом деле заперт.
Так, вот и подвал. Со стороны, противоположной входу в кинотеатр, под землю уходила лестница в нижний придел бывшей церкви. «И чего они забор поставили? Готовят здание к ремонту или выходы на парк закрывают, чтобы перекупщиков ловить?» В преддверии реконструкции, то ли просто для того, чтобы не лазали с заднего крыльца бесплатно смотреть фильмы, возвели дощатый, довольно высокий забор. Капитан прошел вдоль него, всматриваясь в грязь — тоже ничего особенного, кроме осколков и обрывков газет. Доски наколочены добросовестно, без малейшей щели, но очень быстро сам забор кончается, точно принялись за дело, а потом бросили, всего в пятьдесят шагов забор.
Тут нечего ловить, по крайней мере сейчас. Только батарейку тратить.
Так, в конце забора имеет место быть общественный нужник. Понятно, лезть туда — из грязи в грязь — нет никакого желания, но что уж. На этот раз, правда, повезло: когда капитан, готовый к любому повороту, все-таки с трепетом открыл покосившуюся дверь, выяснилось, что осматривать тут нечего. Выгребная яма кончилась давным-давно, из очка окаменевшее добро аж холмом выпирало.
Будем считать, что и этот объект освоили. Вернемся к строению.
Так-с. Добротный «фартук» сложен из того же кирпича, что и основное помещение, отгораживает вход. Вниз уходят шесть ступенек, в конце которых арочная дверь, сколоченная из толстых досок, скрепленных лентами старого железа. Добротная дверь, на кованых петлях-стрелах, длинных, острых. Судя по следам, многие пытались пристроить к делу и их, и доски, то есть неоднократно пытались выломать, но они стояли насмерть, плечом к плечу, и дерево, и металл.
Обычно в таких «подвалах» набросано разного мусора, но тут было чисто. Сорокин посветил фонариком: дверь закрыта не намертво, открывается часто. Что тут, склад, котельная? Скорее всего, второе, тянет вроде бы дымом, угольной пылью. И эта дверь закрыта — ну тут претензий нет. Замок навесной, тяжелый, с пятнами ржавчины, но дужка гладкая, со светлыми кольцами там, где входит в корпус.
Так, теперь вторая лестница — наверх. Сорокин запрокинул голову. Видимо, когда-то это была пристроенная колокольня со звонницей, но теперь от нее осталась полуразвалившаяся лестница, которая вела в никуда. Яруса для подвешивания колоколов не было. Нет, туда лезть смысла нет, недолго и шею свернуть, по крайней мере в темноте. Или все-таки?
Капитан, глядя вверх и пытаясь решить, стоит ли сейчас попробовать подняться или не надо рисковать здоровьем, сделал пару шагов назад. Под сапогом хрустнуло, Сорокин машинально замер, осторожно поставил на место ногу и, присев на корточки, подсветил фонарем. Вдавленные в землю, блестели разбитые стеклышки, не бутылочные, ровные, круглые. Капитан, вынув перочинный ножик, аккуратно поддел и потащил из дерна блестящую проволоку. Это оправа от очков. Небольшого размера, круглых.
