– Как знать, – Бережнов как-то тяжело взглянул в глаза Голове. – Как знать, может вы и правы. Впрочем, вы правы и в другом. Действительно, это именно я вам позвонил тогда, четыре года назад, когда случилась трагедия с Мариной.
Я чуть не вскочил со стула. И бросил беглый взгляд на Голову. Но он оставался крайне невозмутимым. И спокойно разглядывал Бережнова, ожидая продолжения темы.
– Я не мог сказать, что толкнуло меня на этот опрометчивый шаг. Мне сейчас трудно объяснить это. Поймите, она была, ну слишком уж загадочной фигурой, чтобы вот так просто, по нелепой случайности утонуть. И потом я ни на минуту не забывал про случай о Тимом в старой усадьбе.
– В таком случае – почему вы не представились.
Доктор дожал плечами.
– Почему? Поймите, если бы я назвал себя, вы бы потребовали конкретных фактов. И за неимением их как таковых, просто бы не выехали на место происшествия. Анонимный звонок, знаете ли, как ли странно, всегда более действенен.
Голова недоверчиво улыбнулся.
– Вы что-то скрываете, доктор. И я не советую этого делать. Доктор вскочил с места. И взволнованно прошелся по комнате.
– Но это глупо! Поймите, чрезвычайно глупо меня в чем-либо подозревать! Это же просто вне логики! Если я в чем-то виноват, зачем мне звонить в кабинет и навлекать на себя лишние подозрения!
Мне эта фраза что-то напомнила. И я, все сопоставив, уже легко провел параллель между письмом, посланным, чтобы навлечь подозрения и анонимным звонком. И я сразу же взглянул на Голову. Он мне ответил тем же взглядом. Он тоже об этом подумал. Да. Головоломка была не из легких. Но нам во что бы то ни стало следовало ее разрешить.
– О, это, действительно, вкусно, – протянул Голова, с удовольствием хрустнув маринованным грибом. – И гриб какой-то странный. Вкуснотище невероятное, а грибок почему-то незнакомый. Скажите, это не опасно, док?
Бережнов раздраженно махнул рукой.
– Неужели я настолько глуп, чтобы отравить вас в собственном доме. Вы что, считаете, что главная мечта моей жизни – это оказаться за решеткой? Лучше бы занимались непосредственным делом и искали убийцу! – выпалил на одном дыхании док и тут же осекся.
Голова злорадно потер руки.
– Значит, убийца все-таки существует! И вы, док, в этом уверены, как никто. – Торжественно заключил Голова.
– О Боже! – простонал Бережнов. И вытер носовым платком пот со лба. – Так вы будете бесконечно крутиться на одном месте. Неужели я поверю, что главный сыщик просто так к нам решил заглянуть на грибы?
Голова явно в чем-то подозревал доктора. Мне тот тоже особого доверия не внушал. Но он оставался моим другом. Он оставался моим прошлым. В котором было столько счастливых дней. И я вновь попытался разрядить обстановку. И набросился на грибы, с вызовом поглядывая на осторожного Голову. Но грибы, действительно оказались невероятно вкусные и аппетитные. Хотя я тоже их ел впервые.
– Да, Бережнов, вы мне доставили массу удовольствия, – сказал я и облизнулся.
– Ну, хоть вы угощайтесь, Тим, – вздохнул Бережнов. – И уж мне поверьте, они вовсе не ядовиты. Немой ни разу еще за четыре года не ошибся.
– Немой? – удивился я, задержав вилку с нацепленным грибом у самого рта. – Вы сказали – немой?
– Ах, да, Тим. Вы знаете, после смерти Марины с ним произошло что-то весьма удивительное. Он до конца обезумел – это одно. Но во-вторых в нем проснулся интереснейший талант! Это часто случается. Человеческий организм непредсказуем, поверьте. И серьезные потрясения эти изменения открывают почти всегда. Организм теряет в одном, но, как правило, приобретает другое. Это тоже одна из гениальных выдумок природы. Или Бога – как хотите. Иначе бы ни один человек не смог пережить трагедию. Но люди, как правило, переживают любое испытание, выпавшее на их долю. Потому что запасы их сил неиссякаемы и невероятны. Немой окончательно потерял рассудок. Но его молодой организм умирать еще не собирался. И у него открылся необычайный, довольно редкий талант. Он безошибочно может определить пригодность и непригодность грибов. Знаете ли, сейчас все грибы, даже съедобные вызывают подозрение и требуют осторожности, и Слон теперь второй после меня, если хотите, спаситель человеческой жизни. А места у нас необычайно грибные! И грибник в селе не один я, – доктор повернулся уже к Голове и добавил лично ему. – Здесь каждый, поймите, каждый, на все сто процентов – грибник.
– А как вы узнали про этот талант немого? – спросил торопливо я, перебив благие намерения Головы вступить в разговор.
– В нашем поселке однажды чуть не умер ребенок. Его еле удалось спасти. Когда немой заметил на полу корзину белых, заметьте, белых грибов, он закричал, рассыпал их на пол и стал топтать ногами. Вскоре мы убедились, что боровики, действительно, отравлены. Я послал их в центр, на проверку в лабораторию. И что вы думаете! Они оказались ядовитыми! По какой причине – неизвестно. Эту причину до сих пор ищут сотни ученых. И пока приходят к одному выводу – ни что иное, как экология. После этого случая я заинтересовался этой способностью немого. И сотни раз проверял его. И что вы думаете! Он всегда! Всегда был прав! Сколько жизней он спас! – доктор помолчал. И печально вздохнул. И вновь нацепил очки на нос. К нему вновь вернулось его былая уверенность. – Как знать, если бы этот талант открылся в нем раньше, возможно, Самойлов остался бы жить.
– А, возможно, смерть Самойлова явилась началом его странной способности, – добавил я.
– Все может быть, Тим. В этом мире может быть все.
Мы встали.
– До встречи, Бережнов, – тепло улыбнулся я на прощанье.
– До скорой встречи, – ехидно поддержал Голова. И тут же спохватился. – Ах, да! Я забыл спросить самое главное? Вы, случайно не встречали бородатого человека в широкополой шляпе и темных очках?
Вопрос застал доктора врасплох. Он вздрогнул, побледнел, откашлялся. Протер носовым платком очки. И его руки слегка дрожали.
– Я жду ответа, – как можно шире улыбнулся Голова.
– Слишком уж обобщенное описание, – доктор вновь нацепил очки. И ему вернулось его природное самообладание. – Тем более для выдающегося сыщика. Людей с такими приметами миллион. Но, увы, – он развел своими маленькими ладошками, – в нашем поселке не носят широкополые шляпы и темные очки. Несмотря на жаркое солнце. Они считают это пижонством и предпочитают простенькие кепки. До встречи, друзья, – и Бережнов поспешно закрыл за нами дверь. И мы услышали легкий щелчок замка.
– Ага! Видел! – возбужденно орал Голова. – Как он смутился! Нет, Тим, тут что-то не так.
– Может быть, и не так. Может быть, док и не все нам выложил. Он никогда сразу не раскрывает карты. Это его принцип. Но то, что он не виновен – я в этом полностью уверен.
– Нельзя быть уверенным ни в чем, Тем. Особенно в людях. Запомни это. Я не раз испытывал это на собственной шкуре. И теперь вспомни главное – Марина его терпеть не могла. А она явно что-то знала. Значит не случайно не любила дока. Я пожал плечами. Я уже ничего не понимал. И чем дальше мы приближались к цели, тем дальше цель отдалялась от нас. И, казалось, это будет длиться бесконечно.
Мы шли по пыльной дороге, окруженной высокими соснами. И, не сговариваясь, смотрели под ноги. Под ногами, действительно, росло много грибов.
– А Бережнов не соврал, – нарушил молчание Голова. – Здесь и впрямь уйма грибов… Тим… – он приостановился. И задумчиво взглянул в мои глаза. – Послушай, Тим. Здесь что-то не так.
– Здесь все не так, Голова!
– Ну не верю я в этот внезапный талант немого!
– Если медицина этого не исключает – почему бы не поверить?
– И медицине местной не верю! К тому же медицина ничего вообще не исключает. Но запомни. Криминалистика ничего не исключает тоже!
– Ну, валяй дальше.
– Вполне вероятно, что этот талант был у немого гораздо раньше, еще до смерти Самойлова. Если смерть художника не случайна, то только опытный, я бы сказал талантливый человек мог его так чисто укокошить. Так, что не подкопаешься. Ведь от грибов, действительно, в последнее время умирают многие. Но это не значит, что все они специально отравлены. Грибы на свете любят все! И Самойлов ее был исключением. Но, пойми, Тим. Нужно хорошо знать те грибы, которые попадают прямо в цель, которые не промахивают. Да, по поводу отравления грибами, можно написать целую диссертацию.
– Не сомневаюсь, что ты ее прекрасно напишешь, Голова. – я усмехнулся и на секунду задумался. – Но… Но, Голова, немой никак не мог отравить Самойлова. Никак! Пойми же! Он очень больной человек! И он обожал художника и это могут подтвердить все! Он… – я запнулся, чувствуя, что мои утверждения звучат вовсе неутвердительно. По я упрямо покачал головой. – Нет! Что ты! Нет, конечно! Зачем? Милый, бедный Слон.
– Милый славный Слон, милый славный доктор, – передразнил меня Голова. – Все у тебя милые и славные. И тем не менее кто-то из этих милых и славных людей замешан в убийстве, Тим.
