картинки испытания. Оно сурово и беспощадно. Мне самому противно было его сочинять.
— Как быть? — Жасмин ушла в другой угол комнаты и села на скамью, — мои родители, наверное, с ума сходят?
— Не без того, моя прелестница. Но будем ждать, как развернутся события. Улыбнитесь, в конце концов, я вовсе не так страшен, как обо мне говорят, — Лель как бы невзначай закатал рукава рубахи, желая продемонстрировать красоту своих рук. — Кто знает, может быть, благодаря мне Ваш избранник придёт к Вам.
Жасмин не отреагировала на его фразы. Она, словно в трансе, начала заплетать косу и тотчас распускать.
— У Вас шикарные волосы: такие прекрасные, тёмно-медные переливы и эта благородная волна…
— Мне надоело слушать про то, как я прекрасна, и прочий вздор. Если бы я была действительно такой, то всё было бы иначе, — огрызнулась она.
— Я же не могу упустить шанс узнать, как оно будет. В этом — смысл моей давней задумки, которую Вы поможете мне осуществить, — Лель сжал губы и нахмурился. — Можете бродить по моему замку, если Вам так будет веселее.
— Всё было бы гораздо проще, оставайся я чудовищем.
Отныне каждый день перед замком Леля разворачивалась одна и та же картина: очередной претендент на княжество и приданое доблестно отворял ворота и через секунду улепётывал, как заяц от лисы. В первое время Леля это забавляло, а потом стало приводить в ужас, тем более его утончённый слух никак не мог привыкнуть к самым отборным ругательствам и оскорблениям. Особенно его поражало то, что большая часть из них касалась вовсе не его, а княжны. Ее обвиняли в распутстве, а иные умники даже гордо заявляли, что не желают спасать женщину, которая с радостью отдалась развратнику Лелю.
— Вот это уже подлый поклеп! — как-то пожаловался он ей, пригубив у окна бокал вина. — Как можно меня подозревать в увлечении такими низменными удовольствиями?
— Вот уж не знаю… — зло прошипела Жасмин.
— Словно сказок никогда не слышали. Это даже не соответствует традиции, — он залпом опрокинул остатки содержимого бокала в рот и захлебнулся в кашле. Княжна со всей силы постучала по его спине, еле сдерживая смех: не понятно, кто здесь истинный глупец и безумец.
Жасмин вовсе не нравилась новая жизнь в замке. Лель сдержал своё обещание. Она была гостьей, а не пленницей. Но разве от того, что темница роскошно обставлена, она перестаёт быть темницей? К тому же девушке сильно докучали жены похитителя.
Три ослепительные блондинки со скверным нравом, приторно-елейные, капризные, ленивые, невоспитанные и бессердечные, они дни и ночи грызлись друг с другом и с мужем. Они приняли княжну настороженно и ревниво, но вскорости смекнули: она им не соперница. Жены стали бесцеремонно вваливаться к ней в комнату — вместе и по отдельности — жалуясь друг на друга и на Леля. Девушка не могла не признать, что каждая из них была создана для хозяина замка.
В конце концов, терпение Леля лопнуло. Он посадил Жасмин под замок, для верности поставив вторую дверь изо льда, сквозь которую мог пройти лишь он сам.
— Зачем Вы это сделали? — княжна была в гневе. — Я вовсе не подговариваю Ваших милых жён против Вас!
— Хочу оградить от их общества. Я вовсе не желал и не желаю истязать Вас, а от этих кровососущих тварей можно всего ожидать. Ещё заболеешь или умом тронешься от их воплей и стенаний, — в голосе Леля одновременно звучали забота и досада. — Стоило только похитить Вас, как я вмиг лишился красоты покоя и мелодичных, чуть чопорных, выражений. Эти кикиморы взбесились ещё сильнее! Видите ли, наконец-то, они могут хоть кому-то на меня пожаловаться! Под окнами звучат бранные слова…
— Так отпустите меня домой, — перебила Жасмин.
— Нельзя. Уже нельзя. Я должен довести всё до конца, — он покачал головой, и волосы рассыпались по его плечам. — Думаете, мне самому это не надоело?
— Раз уж мне теперь надо сидеть здесь безвылазно, дни и ночи напролёт, то не могли бы Вы принести мне какое-нибудь рукоделие? Книг я у Вас не нашла. Так может, есть моток ниток и спицы?
— Очень надо?
— Терпеть не могу сидеть без дела! — Жасмин готова была топать ногами от глупости хозяина замка.
— Ладно, погляжу. Может, чего найду… Книги! Надо же… — пробурчал Лель и удалился.
Через несколько часов он принёс прялку и огромный мешок красной шерсти, коей у него было в избытке после одного неудачного заклятья.
Жасмин устроила себе рабочий уголок у окна и начала прясть нити, периодически поглядывая на облака. Теперь каждый её день проходил в однообразном труде, отчего становилось легче: время бежало гораздо быстрее.
Когда подле ограды замка появлялся новый герой, Лель поднимался к ней в башню и наблюдал за ним.
Жасмин никогда не думала, что можно ни за что получать столько оскорблений в свой адрес, но в какой-то момент ей стало всё равно. А вот Лель придерживался иного мнения:
— У этих людишек нет ничего святого! Они портят весь эксперимент. Представляешь, какой у них главный аргумент в проклятьях и поклёпах? Твоя красота! Ты потаскуха, потому что красавица! Ничего не понимаю. Почему они мешают красоту с грязью?
Жасмин в ответ лишь вздыхала и возвращалась к рукоделию.
— Ах, — Лель с восхищением окинул взглядом ее стан, — вот бы мне не знать о Вашем прошлом…
— Вряд ли это что-то бы изменило.
— Видимо, и вправду, нет никого, кто бы на тебя позарился… Или… Говорят, что если сердце женщины занято, то может светить только для одного.
Княжна не удостоила реплику ответом. Сердце сжалось. На самом деле, каждый вечер девушка, вглядываясь в облака, молила о том, чтобы за ней пришли. К сожалению, грезила она не о таинственном незнакомце. Был лишь один мужчина, которого она ждала, несмотря ни на что и вопреки всему.
— Я знаю, что ты порой плачешь, а также, — продолжил Лель, — знаю причину. Ты ведь убиваешься не из-за того, что я тебя здесь запер. Для тебя это меньшее зло. Я был прав с самого начала. Хм! Мне страшно представить, что будет, когда он сюда заявится.
— Он не придет. — Горько прошептала Жасмин.
— Глупая. Ты так сильно его зовёшь. Рано или поздно он откликнется на зов. Помяни моё слово.
— Столько времени прошло…
— Любовь не знает времени. Она бесконечна. По крайней мере, так меня учили.
Лель потянулся и вальяжно прошёл мимо княжны. Она и глаз на него не подняла, решив, ни за что на свете не выдавать своего отчаяния.
***
А тем временем Сокольничий
