Капур-сахиб, я говорю серьезно.
– Забавно, что мой внук говорит то же самое.
– Сын Вины?
– Да. Он высчитал, что это место – самое благоприятное для меня среди сельских округов.
Наваб-сахиб улыбнулся и посмотрел на портрет своего прадеда. Слова Капура заставили его подумать о собственных внуках, Хасане и Аббасе, названных в честь братьев Хусейна, святого мученика, в память о котором устраивают Мухаррам. Подумал он и о дочери Зейнаб, вышедшей замуж так неудачно, а также, с мимолетным сожалением, о своей жене, похороненной на кладбище совсем рядом с фортом.
– Но вы-то почему считаете, что мне надо это сделать?
Слуга принес навабу фрукты, в том числе шарифу[126], чей короткий сезон только что начался. Наваб-сахиб сначала отказался, но затем передумал и, пощупав несколько плодов шарифы, выбрал один. Он разрезал шишковатый плод на две половины и стал вычерпывать ложкой вкусную мякоть, возвращая черные семечки ложкой на тарелку. Махеш Капур занялся второй половиной. Минуты две царило молчание.
– Обстановка здесь вот какая, Капур-сахиб, – произнес наваб-сахиб задумчиво, складывая две опустошенные половинки фрукта вместе и разводя их в стороны. – Здешнее население делится примерно поровну на мусульман и индусов. Именно в таком месте индусским коммуналистам[127] легче всего вызвать взрыв агрессии против мусульман – что они уже и начали делать. Каждый день находятся все новые поводы для разобщения двух народов. То это какая-нибудь идиотская выдумка в Пакистане насчет мнимой угрозы Кашмиру или заговора с целью повернуть вспять воды реки Сатледж, выкрасть шейха Абдуллу[128] или обложить налогом индусов, то какой-нибудь перл отечественного происхождения вроде пререканий насчет мечети в Айодхье, которые вспыхнули неожиданно после нескольких десятилетий ее спокойного существования, и нашей брахмпурской версии, которая не так уж отличается от других. Через несколько дней наступает Бакр-Ид. Кто-нибудь непременно зарежет корову вместо козла, и вот вам еще один повод к раздорам. А хуже всего то, что Мухаррам и Дуссера в этом году совпадают.
Махеш Капур кивнул, и наваб-сахиб продолжил:
– Ранее этот дом был одним из опорных пунктов Мусульманской лиги. Я никогда не разделял взглядов отца или брата в этом вопросе, но люди ведь стригут всех под одну гребенку. Для таких, как Агарвал, само название Байтар все равно что красная тряпка для быка – или в данном случае зеленая. На следующей неделе он попытается провести свой законопроект о хинди через Законодательное собрание, и тогда урду, мой родной язык, язык Маста и большинства мусульман в нашей провинции, потеряет почти всякое значение. Кто защитит нас и нашу культуру? Только люди вроде вас, у которых есть друзья среди мусульман, которые хорошо знают нас и судят о нас по опыту, а не исходя из предубеждений.
Махеш Капур был тронут доверием, которое выразил ему хозяин дома, но промолчал.
Наваб-сахиб, нахмурившись, разделил ложкой семечки шарифы на две кучки и сказал:
– Возможно, в нашей части страны с этим хуже, чем где бы то ни было. Здесь был центр борьбы за образование Пакистана, здесь зародились многие трагические явления, а теперь те из нас, кто не смог или не захотел покинуть свою родину, находятся в меньшинстве на земле с преобладанием индусов. Какие бы бури вокруг ни бушевали, я, надеюсь, выплыву, как и Фироз с Имтиазом, как и Зейнаб. Людям со средствами всегда удается уцелеть. Но почти все простые люди, с которыми я разговаривал, подавлены; они ощущают себя в кольце врагов и боятся. Они не доверяют большинству, а большинство не доверяет им. Я очень хочу, чтобы вы баллотировались отсюда, Капур-сахиб. Во-первых, я окажу вам поддержку, а во-вторых, я слышал, что ваш сын пользуется популярностью в районе Салимпура. – Наваб позволил себе улыбнуться. – Так что вы думаете по этому поводу?
– А почему бы вам самому не выставить свою кандидатуру? – спросил Махеш Капур. – Откровенно говоря, если уж баллотироваться, то я предпочел бы свой традиционный городской округ Мисри-Манди, хоть его и переформировали, а если из сельских, то западную Рудхию, где у меня поместье. Округ Салимпур-Байтар мне незнаком, я не связан с какими-либо местными делами, и меня здесь не знают. – Тут Махеш Капур сделал секундную паузу, так как ему вспомнился Джха, затем завершил свою мысль: – Нет, здесь должны баллотироваться вы. Вам суждено здесь победить.
Наваб-сахиб кивнул.
– Я думал об этом, – проговорил он медленно. – Но я не политик. У меня своя работа – литературная, помимо всего прочего. Мне не хочется заседать в Законодательном собрании. Я был на нескольких заседаниях и убедился, что это не для меня. И я не так уж уверен, что мне суждено победить здесь. Голоса индусов остаются под вопросом. А главное, я не смогу ходить по Байтару и окрестным деревням и собирать голоса, тем более в свою пользу. Я просто не могу заставить себя делать это. – Он бросил усталый взгляд на предка с саблей на боку и продолжил: – Но я кровно заинтересован в том, чтобы от Байтара в Законодательное собрание попал достойный кандидат. Не говоря уже о националистах из Хинду Махашабха и им подобных, тут есть человек, которому я оказал когда-то услугу, и теперь он ненавидит меня за это. Он хочет пройти в Законодательное собрание от партии Конгресса. Если он пройдет, то мне житья от него не будет. На случай, если Конгресс действительно выдвинет его, я решил поставить своего человека в качестве независимого кандидата. Но если будете баллотироваться вы – от Конгресса ли, от этой НРКП или независимо, – то вас я и буду поддерживать. Как и этот мой кандидат.
– Это должен быть человек, начисто лишенный всякого честолюбия, – заметил Махеш Капур, улыбаясь. – В политике это встречается очень редко.
– Вы видели его сегодня, когда мы приехали на джипе, – сказал наваб-сахиб. – Это Варис.
– Варис?! – расхохотался Махеш Каппур. – Ваш слуга, конюх или кто он там? Небритый тип, отправившийся на охоту с Фирозом и моим сыном?
– Да.
– И какой же депутат Законодательного собрания из него получится, по-вашему?
– Более подходящий, чем тот, которого он должен победить.
– То есть лучше дурень, чем прохиндей?
– Неотесанный мужлан, несомненно, лучше.
– Наваб-сахиб, вы шутите.
– Вы недооцениваете Вариса, – возразил наваб Байтара. – Он, конечно, немного грубоват, но не без способностей и умеет постоять за себя. Он видит все в черном и белом свете, а это очень ценно во время выборов. Варис с удовольствием будет участвовать в предвыборной гонке, выступая за себя самого или за вас. Он пользуется популярностью в наших краях. Женщины находят, что он лихой малый. Он
