и с другой стороны. Двадцать шестой доблестно отстаивал у неприятеля деревню Якубово, а 56-й попытался отбить у него кромку леса. Русским удалось прорваться в деревню и даже во двор усадьбы, но две роты 26-го, обрушившись на них со штыками, тотчас оттеснили их, убили две-три сотни человек и почти столько же захватили в плен. Почти повсюду французы смогли оттеснить неприятеля с равнины в лес. Но на кромке леса располагалась многочисленная русская артиллерия, не позволявшая французам сохранять развернутый строй, если только они не перейдут в наступление и не попытаются захватить неприятеля в лесу. Такая атака была трудна, и маршал не хотел ее предпринимать, не зная, что происходит в тылах. Он опасался, и не без оснований, что пока он будет обороняться с фронта, его захватят с тыла и отрежут от Полоцка, где у него были парки и снаряжение. И Удино счел благоразумным отойти на Дриссу, вновь перейти ее вброд в Сивощине и на этой позиции дожидаться неприятеля. Приблизившись к Полоцку, для прикрытия которого было довольно дивизии Мерля и легкой кавалерии, он мог поставить за Дриссой французские дивизии Леграна и Вердье с кирасирами, и если бы русские попытались перейти перед ним через Дриссу, располагал бы всеми средствами, чтобы нанести им жестокое поражение.
Он потратил день 31-го на осуществление попятного движения и к вечеру вернулся за Дриссу, расставил вдоль реки тиральеров, расположил чуть поодаль дивизии Леграна и Вердье и кирасиров, готовых поддержать пехоту, а дивизию Мерля поставил в наблюдение у Полоцка. Тиральеры получили приказ, если русские будут переходить через Дриссу, оказать им ровно столько сопротивления, сколько нужно, чтобы их привлечь, и тотчас же предупредить об их приближении штаб-квартиру.
В ночь на 1 августа русские выдвинулись к Дриссе и утром неосмотрительно через нее перешли. Этого и ждал Удино. Как только он увидел, что неприятель перешел через реку, он выдвинул первую бригаду дивизии Леграна, а затем и вторую: они стремительно атаковали, потеснили и опрокинули русских в Дриссу, убив и ранив около 2 тысяч человек и захватив в плен столько же, вместе с частью артиллерии. Таким образом, русские потеряли 4–5 тысяч человек убитыми, ранеными и взятыми в плен; предыдущие дни обошлись им в 2–3 тысячи человек. Французы потеряли в этой череде боев 3–4 тысячи человек, в том числе 500–600 убитыми, 2 тысячи ранеными и несколько сотен попавшими в плен. Некоторое количество солдат вышли из строя вследствие переутомления.
Удино обрел уверенность, что на некоторое время отбил у русских охоту атаковать его. Тем не менее, находя себя недостаточно сильным, чтобы удаляться от Двины с 24 тысячами изнуренных солдат, он счел уместным вернуться в Полоцк, где мог переждать в безопасности и некотором благополучии ту жару, которая вынудила самого Наполеона сделать остановку в Витебске. Преимущество наступательной позиции в пяти-шести лье перед Полоцком, при постоянной тревоге за фланги и тылы и вынужденном использовании лошадей для доставки в лагерь продовольствия из Полоцка, не стоило трудов, каких требовало ее сохранение. Удино сообщил Наполеону о событиях последних дней и заявил, что если ему не предоставят отдых и подкрепления, будет невозможно выполнить поставленную перед ним задачу.
В то время как Удино действовал подобным образом, Макдональд с Польской дивизией Гранжана и 17 тысячами вверенных ему пруссаков выдвинулся на Двину и завоевал Курляндию одним быстрым маршем. При отступлении русские, захваченные с фланга пруссаками, потерпели в окрестностях Митаву довольно значительное поражение и стремительно отошли на Ригу, сдав французской армии Митаву и всю Курляндию.
Макдональд с пруссаками предпринял блокаду Риги и во главе дивизии Гранжана приблизился к Динабургу, соблюдая осторожность, ибо город слыл весьма укрепленным. Но русские, не желая разбрасывать силы и ограничившись обороной Риги, сдали Динабургский плацдарм войскам Удино, а затем сдали и сам город полякам Гранжана. Задача Макдональда сильно упростилась, поскольку из двух крепостей, Динабурга и Риги, ему осталось захватить только последнюю. Но и одной задачи оказалось довольно, чтобы остановить маршала, возможно, до конца кампании. Будучи вынужден оставить 5 тысяч пруссаков в окрестностях Тильзита и Мемеля для наблюдения за навигацией по Неману и в Куриш-Гафе и в окрестностях Митавы для охраны Курляндии, он сохранил не более 10 тысяч человек перед Ригой, фортификации которой обладали огромной протяженностью и содержали гарнизон в 15 тысяч человек. У Макдональда осталась Польская дивизия Гранжана, сократившаяся с 12 до 8 тысяч человек, и с этой дивизией он был вынужден наблюдать за пространством меж Ригой и Полоцком, равнявшимся приблизительно семидесяти лье.
Он поспешил сообщить в штаб-квартиру о своем положении, объявив, что без подкрепления значительными силами ему не удастся ни взять Ригу, ни держать связь с корпусом Удино. К рижским укреплениям невозможно подступиться, поскольку дивизия Гранжана в силу необходимости отвлечена от блокады Риги, оставаясь в наблюдении перед Динабургом; но при этом она совершенно не в состоянии растянуться на семьдесят лье и потому не может поддерживать столь протяженные коммуникации. В таком положении проще всего было объединить корпуса Макдональда и Удино. Но вместо того чтобы просить объединения корпусов, что было возможно и даже необходимо, но потребовало бы с его стороны редкостного бескорыстия, ибо он попал бы в подчинение Удино, Макдональд просил подкрепления, которого не имел никаких шансов получить. Он требовал, в частности, чтобы к нему присоединили одну-две дивизии Виктора, которые формировались, как мы знаем, в Данциге и Тильзите, а это был самый надежный способ не получить ничего.
На другой оконечности обширного военного театра, в ста пятидесяти лье к юго-востоку, то есть в верхнем течении Буга, случились происшествия, которые не могли не повлечь некоторых перемен в планах Наполеона. Генерал Ренье с саксонцами должен был отступить от Несвижа на Слоним, а от Слонима на Пружаны, чтобы прикрыть Великое герцогство и позднее вторгнуться в Волынь. Князь Шварценберг с австрийской армией должен был двигаться в противоположном направлении, от Пружан на Слоним и Несвиж, чтобы присоединиться к штаб-квартире. Ренье встретился со Шварценбергом и договорился с ним о замене австрийских постов саксонскими на линии Буг – Мухавец, отделявшей французов от русских. Приняв эти меры предосторожности, Ренье продолжил движение и послал подразделения для замены австрийцев в Пинск, Кобрин и Брест.
В ту самую минуту, когда Наполеон вступал в Витебск, русский генерал Тормасов во главе 40 тысяч человек выдвинулся, наконец, в верховья Буга, согласно полученному им приказу беспокоить правый фланг французов. Разбросав около 12 тысяч людей от Бобруйска до Мозыря и от Мозыря до Киева, чтобы поддерживать сообщение с князем Багратионом, с одной стороны, и
