Хабалов арестован. Революционеры обошли квартиры всех Министров, которые, однако, успели скрыться, хотя носятся слухи об аресте князя Голицына. Председателя Совета Министров. Подтверждается известие об аресте Щегловитова. <…>
Крайние социалистические партии выпускают воззвания для созыва Учредительного собрания, установления демократической республики и прекращения войны. Опасаются, как бы Совет рабочих депутатов не заразился этими идеями.
Член Думы, полковник Энгельгардт, назначен заведующим войсками, примкнувшими к движению. Этих войск до сих пор насчитывается не менее 25 тысяч. Реквизированы все частные автомобили в Петрограде.
Г. А. Иванишин, 28 февраля
Ровно в 10 часов толпа и солдаты вошли в Кронверкский арсенал и начали его грабить. Защитники оставили арсенал. <…> В (Петропавловской – прим. авт.) крепости полное безначалие. Целый день, с 10 часов утра и до 5 часов вечера, шли непрерывно толпы солдат и вольных людей в крепость, в Кронверкский арсенал и грабили оружие. Выносили ружья, револьверы, шашки, даже части ружей, вроде ствола или штыка. Всякий хватает то, что может урвать. Солдаты, в том числе и крепостные (местная команда, стрелки, роты артиллерии, команда склада), тоже не зевали и некоторые захватили по 2–4 револьвера, которые в крепости перепродавали. С болью в сердце мы целый день наблюдали из окон выносимое из арсенала оружие. Состояние у всех было такое, точно все освободились от своих обязанностей. В крепость то и дело въезжали легковые и грузовые автомобили, наполненные солдатами, вооруженными ружьями, и военные товарищи. <…>
Наконец, в полдень прибыли в крепость несколько автомобилей с членами Государственной Думы с товарищами. Два члена Думы посетили Коменданта и затем вышли и держали речь к народу. Уехали. После этого прибыл автомобиль с подъесаулом Берсом и присяжным поверенным Соколовым и остановился перед офицерским собранием. В это время я, барон Сталь и два члена Государственной Думы после осмотра Трубецкого бастиона подошли к толпе, окружившей автомобиль.
Указанные выше члены Думы осматривали Трубецкой бастион, чтобы убедиться, не осталось ли там политических заключенных.
Е. П. Казанович, 28 февраля
Подойдя к охранному, я увидела груды горящих дел и бумаг, выбрасываемых студентами из разбитых окон второго этажа. Костры огромные, и погублено множество. В Библиотеке Академии, куда я зашла по дороге, застала всех почти в сборе, за чаем. Только кончили пить, как подъехала подвода с библиотекой охранного отделения. Нашлись люди, которые догадались сделать это, и, кажется, инициатором был Бенешевич. Выгрузивши книги, подвода поехала обратно, а с ней Срезневский с Бемом и Поповым спасать дела. Федор Иванович и я тоже захотели поехать с ними. Только подали нам подводу и мы на нее взобрались, как с противоположного берега началась пальба по нашему, не то из Адмиралтейства, не то из Зимнего дворца <…> Возле охранного мы столкнулись с двояким настроением. Одни недовольно и энергично протестовали против нашего намерения спасать дела, другие, поняв приведенные им соображения, принялись нам помогать. Были такие, которые только что враждебно смотрели на нас и называли чуть ли не сыщиками, – но через минуту сами вытаскивали из огня уцелевшие бумаги и передавали нам…
В. Г. Болдырев, 28 февраля
События разрастаются. Алексеев прислал большую телеграмму, ориентирующую в событиях, начиная с 25 февраля. Войска перешли на сторону мятежников. В Мариинском дворце заседает Временное Правительство. Начались пожары. <…> Предположено усилить войска генерал-адъютанта Иванова. Отправление от нас пехоты задерживается недостатком подвижного состава. Так не хотелось бы вовлекать во все это армию! За что еще хотят бороться – за призрак. Ведь кругом тайное и явное сочувствие…
Говорят, что новый министр путей сообщения Бубликов уже разослал по железным дорогам циркуляр о необходимости полной энергии работы на путях. <…> Все будет зависеть от того, что удастся сделать генерал-адъютант Иванов.
Г. А. Князев, 28 февраля
Толпы народа были на тротуарах и на самой улице. Шли с ружьями на плече, через плечо и прямо в руках – солдаты и штатские. Разъезжали автомобили – с вооруженными людьми и «скорая помощь». Мимо нас прокатил грузовик с человек 30-ю офицерами, солдатами и штатскими, вооруженными ружьями, револьверами и саблями. Офицеры что-то кричали проходившим солдатам. До нас долетело только: «расходитесь по полкам». Автомобиль остановился на углу. Его окружила толпа. Офицеры что-то говорили. Потом заколыхался красный флаг, и автомобиль двинулся дальше. Жуткое чувство охватило нас при этой картине. Это были первые офицеры, которых мы видели, перешедшие на сторону народа. <…>
Из некоторых проезжавших автомобилей бросали летучки. Около нас сбросили одну. В одной из них говорилось, чтобы все поддерживали порядок и охраняли частное имущество, чтобы немедленно было восстановлено железнодорожное сообщение и прочее. Эти листки подействовали на нас успокаивающе: значит, движение в чьих-то сильных руках. <…>
Я, выйдя на двор, спросил попавшегося мне навстречу жильца одной из квартир нашего дома, рабочего, почему открыты ворота. Он мне резко ответил: «А кого теперь бояться? Теперь совсем безопасно. Вся власть в руках народа»… Я не посмел расспросить его, что это значит…
С. П. Мельгунов, 28 февраля
В 9 часов к Каррику, где ночевали, вбегает взволнованный Зайцев (П. И.), сообщающий, что идет братанье войск с народом: от умилительной картины публика плачет. Сейчас присоединился к восстанию на Васильевском острове Финляндский полк, который долго отбивался. Все офицеры положили оружие, кроме одного капитана… Полковник и батальонный убиты.
Вышли на улицу. Толпа и солдаты, которые салютуют выстрелами. Идут автомобили, наполненные вооруженными солдатами и рабочими с красными флагами, которые встречаются криками ура! Дальше число автомобилей увеличивается – десятки легковых, грузовых, бронированных. Объезжают круг по Невскому в стороне. На льду солдаты, которые опровергают слух, что идет какое-то пьянство. У Исаакия стрельба – берут «Асторию», которая отстреливается. Ура! – взяли. У Адмиралтейства любопытная картина. 3 моряка ведут 3-х офицеров без оружия, один, очевидно, раненый. Подводят их к Адмиралтейству и обращаются к встретившемуся своему полковнику, куда бы их поместить. Полковник: «Не знаю, у нас много места, спроси тех, кто теперь завладел». Солдат: «Да я хочу все устроить по-лучшему, чтобы их благородиям было бы получше». Полковник отказывается пойти указывать помещение. В заключение все: офицеры, полковник и восставшие матросы – отправляются в Адмиралтейство.
Прошли по Невскому до Знаменской. По Садовой выезжает автомобиль, объявляющий, что за ним идут с музыкой вновь присоединившиеся три полка. Дикий энтузиазм. Затем встречаем с музыкой хорошо выстроенную юнкерскую школу. Перед Аничковым дворцом – только один дворник. Какой-то интеллигентный рабочий держит речь толпе: «Нам не нужен Николай Романов
