В апреле 1988 г. нам пришлось отбиваться от поправки, выдвинутой М. Мэйтсом, заместителем М. Хезелтайна, которая предполагала «сегментирование» коммунального взноса, т. е. с учетом дохода при установлении размеров взноса. Правильным способом оказания помощи менее обеспеченным были компенсации коммунальных взносов, и Ник Ридли завоевал доверие множества бунтарей, объявив об улучшении последних. Но наиболее последовательное давление исходило от членов парламента тори, которые хотели, чтобы их избиратели скорее ощутили на себе плюсы новой системы. Законопроект получил королевское одобрение в июле 1988 г. Новая система должна была вступить в силу в Англии и Уэльсе 1 апреля 1990 г.
Очень важно было, чтобы коммунальный взнос первого года в Англии не был слишком высоким и не дискредитировал бы всю систему. В частности, было важно, чтобы благонадежные органы местного самоуправления смогли выступить с цифрами коммунальных взносов ниже или на уровне, который нам виделся необходимым для достижения стандартного уровня оказания услуг.
В мае 1989 г. Ник Ридли, Найджел Лоусон и Джон Мейджор (в качестве главного секретаря) начали дискуссии об уровне гранта для местных органов самоуправления на 1990–1991 годы. Цифры, предложенные Ником Ридли, были, как он утверждал, единственными, способными привести к уровню коммунального взноса ниже 300 фунтов (более высокая цифра, нежели виделась ему за год до этого). Точка зрения казны, с которой я была согласна, заключалась в том, что решение 1989–1990 гг. было очень щедрым, отражая намерение проложить путь к коммунальным взносам. Но единственным результатом, к которому оно привело, оказались повышенные расходы местных органов управления.
Местные органы самостоятельно сдерживали ставки в течение 1989–1990 гг., используя резервы и попросту откладывая рост. Казначейство утверждало, что урок заключается в том, что предоставление дополнительных денег из казны не гарантирует снижения ставок. 25 мая я подвела итог дискуссии на министерской встрече, отвергнув опции, предложенные как Ником Ридли, так и Джоном Мейджором, и выбрав нечто посередине, что, как я сочла, даст нам терпимый уровень коммунальных взносов. Тогда мы еще не могли знать, что эти решения предвосхитят ликвидацию самого взноса. В то время казначейство продолжало использовать меру инфляции всего в 4 %. В реальности инфляция и зарплаты резко начали расти. В сочетании с намерением местных органов увеличить затраты по политическим причинам мы теперь были на пути к гораздо более высокому показателю коммунального взноса в 1990–1991 гг., чем кто-либо из нас мог предвидеть.
Я назначила Криса Паттена на пост государственного секретаря по вопросам окружающей среды тем летом, и в начале сентября Крис, с моего одобрения, начал пересмотр функционирования взноса. За несколько дней до этого Кен Бейкер, уже как председатель партии, в обстановке секретности направил мне исследование, проведенное центральным офисом в ряде консервативных областей. Оно подтвердило масштабы проблемы, с которой мы столкнулись. При предполагаемом семипроцентном увеличении местных расходов в грядущем году 73 % семей и 82 % одиноких людей понесут убытки от введения взноса. При любых вычислениях эти показатели выглядели плохо.
Теперь, когда «параллельный ход» был отменен, единственным способом для нас ограничить суммарные убытки семей и отдельных людей было введение принципиально новой системы. Крис Паттен и казначейство начали разработку предложения о введении «переходного послабления».
Крис склонялся к программе переходного послабления для семей с целью ограничить убытки до 2 фунтов в неделю. Даже в этой форме схема могла обойтись практически в 1500 миллионов. Казначейство требовало чего-то более скромного, нацеленного на пострадавших больше всего. Все это происходило на фоне сложных показателей бюджетных расходов и ухудшающейся экономической ситуации с ростом инфляции.
Я сказала Крису Паттену о том, что переходное послабление в предложенных им масштабах было исключено, но я также настояла на том, чтобы казначейство сменило свой настрой на более позитивный и кооперативный. Я провела заседание в конце сентября, чтобы попытаться достичь соглашения, и подытожила его, заявив, что схема непременно должна была быть достаточно щедрой, чтобы выдержать изначальную критику, но чтобы также было понятно, что это было действительно последнее слово и что правительство не даст доступа к дополнительным деньгам.
Обсуждения продолжались до кануна партийной конференции. В ходе конференции Дэвид Хант, министр по делам местного управления, обнародовал схему на три года. Схема должна была гарантировать, что бывшим налогоплательщикам по ставкам нужно платить дополнительный коммунальный взнос в размере не более 3 фунтов в неделю сверх их ставок в 1989–1990 гг. при условии, что расходы их местной администрации соответствовали государственным ожиданиям. Пенсионерам и инвалидам будет предоставлена помощь, даже если они прежде не платили по ставкам. В то же время Дэвид Хант объявил, что налогоплательщик будет финансировать страховочные меры в Англии и Уэльсе после первого года и что все выгоды в полной мере проявятся с первого апреля 1991 г.
Еще одна плохая новость заключалась в том, что консультативный комитет по розничным ценам решил, что коммунальный взнос должен быть включен в RPI – рассматривая его так же, как ставки, но иначе, нежели прочие прямые налоги. Но значительные послабления для отдельных плательщиков взносов не должны были учитываться. Эта административная выдумка привела еще к одному дорогостоящему скачку RPI и значительно усилила политический урон, который мы получали.
Политическая атмосфера становилась мрачной. Моя интуиция подсказывала мне, что мы не можем продолжать в том же духе. В четверг, 22 марта, мы потерпели очень болезненное поражение в дополнительных выборах в Мид-Стаффордшире, где у нас раньше было преимущество более чем в 19 000 голосов. Пресса была полна яростной критикой коммунального взноса со стороны сторонников Консервативной партии. Что задевало меня особенно, так это то, что те люди, которые всегда искали у меня защиты от эксплуатации со стороны социалистического государства, страдали сильнее всего. Это были люди, которые никак не могли считаться преуспевающими и потратили последние деньги на покупку своего дома. Наша новая схема переходных послаблений не защищала их от администраций-растратчиков. Нужно было что-то делать.
Существовала поддержка принципа, подразумевающего, что каждый должен платить что-то, чтобы покрывать затраты местной администрации, что мог гарантировать только коммунальный взнос. Когда люди жаловались на его несправедливость, они не аргументировали свою точку зрения банальной и абсурдной идеей о том, что герцог и мусорщик платят одинаково. Проблема заключалась в уровнях, на которых применялся коммунальный взнос, и в его непредсказуемости. Но что можно было сделать? Основной задачей правительства, как я считала, было заступиться за тех, кто стал жертвами злоупотребления безответственных местных органов управления своими полномочиями.
Основная опция подразумевала введение прямого централизованного управления над объемами затрат органов местного самоуправления. К примеру, установленный администрациями уровень расходов не мог превышать Стандартную оценку расходов (SSA) более чем на определенный процент, необходимый органам управления для предоставления услуг на некоем едином общегосударственном уровне. Однако этому показателю должен был соответствовать весомый рост уровня государственного гранта местным органам, возможно, в большей пропорции от общей суммы, в форме специальных грантов и услуг.
Нам пришлось бы продумать перспективы дальнейшего использования коммунального взноса как единственной меры покрытия расходов выше допустимого уровня, учитывая, что все нынешние расходы ложились именно на коммунальный взнос. Возможной альтернативой было бы взвалить дополнительную ношу расходов на бизнес-ставку. Все говорило в пользу необходимости серьезного внутреннего переосмысления ситуации. Джон Мейджор в роли канцлера не отклонялся от моей точки зрения о необходимости радикального пересмотра политики. Он также был согласен с тем, что внесенные изменения должны контролировать общий уровень бюджетных расходов.
Но самое решительное сопротивление исходило не со стороны респектабельных тори среднего класса, которым я глубоко симпатизировала, а скорее слева. Начиная с 1988 г. целый ряд членов парламента лейбористского толка, в основном в Шотландии, заявили о своем намерении нарушить закон и отказались платить коммунальный взнос.
31 марта, за день до введения коммунального взноса в Англии и Уэльсе, демонстрация против взноса переросла в бунт на Трафальгарской площади и вокруг нее. Имелись свидетельства того, что группа зачинщиков беспорядков намеренно подстрекала к применению насилия. Строительные леса на площади были разобраны и использованы в качестве метательного оружия; были зафиксированы случаи поджогов и уничтожения автомобилей. Почти 400 полицейских получили ранения, и 339 человек были арестованы. К счастью, никто не погиб. Такое безобразие вызывало у меня отвращение.
