судна, - она прищурилась, - сто пятьдесят футов, ширина - шестнадцать.
-Верно, - одобрительно заметил Фултон. «У вас хороший глаз. Осадка семь футов, для реки этого
более чем достаточно. По озерам и морям, конечно, можно будет пустить корабли с более низкой
осадкой.
-Смерть парусам, - пробормотала Констанца, устроившись у борта, быстро рисуя в блокноте. «От
Нью-Йорка до Лондона за десять дней». Она подняла голову. Фултон, прислушавшись, предложил:
«Пойдемте, посмотрим машину в действии. Ее строили в Бирмингеме, на заводе Болтона и Ватта,
по моему проекту».
-Мой дядя, - Констанца спустилась вслед за ним по трапу, - мистер Кроу, глава «Клюге и Кроу» - их
акционер.
-У вашего дядюшки отменный чай, - Фултон открыл перед ней низкую дверь, - пожалуй, лучший в
Британии.
-Он сейчас открывает представительство своей компании и магазин в Нью-Йорке, - Констанца
шагнула в темный, пахнущий углем трюм. «Даже два магазина - английские ткани, колониальные
товары. Для вас, мистер Фултон, я попрошу сделать скидки».
Машина шипела и ворочалась в сумерках, как прирученный зверь.
-Запускаем! - махнул рукой Фултон и рассмеялся: «Сейчас выйдем из дока, на полчаса». Он
покраснел: «В порту над нами смеются, говорят, баловство это все, - инженер обвел рукой трюм.
-Нет, - медленно сказала Констанца. В темноте ее глаза чуть поблескивали. «Не баловство».
Она стояла на носу корабля, смотря на дым из трубы, на то, как колеса шлепают по воде, чувствуя
на лице свежий, речной ветер.
-Я вам говорила, что вы гений, мистер Фултон, - повернулась к нему Констанца. Его серые глаза
смущенно взглянули на женщину, и она ласково добавила: «Нам обязательно надо это отметить,
приходите сегодня ко мне на обед. Дети в столице. Мы спокойно поговорим о технике, о ваших
новых идеях…»
Ее рыжие волосы выбились из-под шапки. Фултон увидел, как она, улыбаясь, заправляет прядь за
ухо: «Непременно приду».
Они сидели друг напротив друга, за ее мраморным столом. Констанца решила: «Надо устроить
папе с Изабеллой билеты на августовский рейс, им понравится. И всей семье, дети будут в
восторге».
-А как вы относитесь к железным дорогам, Роберт? - Констанца изящным жестом разрезала
куропатку. Колебались огоньки свечей, легкий ветер шевелил тонкие, шелковые занавески, за
окном была светлая, летняя нью-йоркская ночь. «Мой родственник, мистер Кроу, сейчас ими
занимается, в Британии».
-Я знаю, - он кивнул. «Удивительно талантливый инженер. Мы с ним над морскими торпедами
работали. Что я вам могу сказать, миссис Констанца…»
Ее платье зашуршало, тонкие пальцы коснулись его большой руки, и женщина томно попросила:
«Просто по имени, Роберт. Тем более, я ваша подчиненная, на верфи, по крайней мере…- она все
усмехалась. Потом, когда слуги унесли тарелки, Констанца взяла серебряную чашку с кофе. Она
прикурила от свечи: «Ну, так что?»
-Лет через двадцать, - уверенно сказал Фултон, - мы увидим локомотив, что везет вагоны по линии
Нью-Йорк - Вашингтон, попомните мое слово.
-Рановато, - задумчиво протянула Констанца. «Если бы вы были азартным человеком, Роберт, я бы
предложила пари».
Она почувствовала, как его пальцы медленно поглаживают ее запястье. «А я, - ответил Фултон, -
как раз такой, Констанца».
Она проснулась, сладко потянувшись. Посмотрев на мужчину, что спал рядом, вдохнув запах гари
и цитрона, Констанца тихо сказала: «Ты отдыхай, все же воскресенье. Мне поработать надо».
-Сначала я, - велел Фултон, рассмеявшись, целуя ее. «Все-таки, есть что-то в этих инженерах, -
Констанца устроилась на кружевных подушках. Застонав, раскинув ноги, женщина погладила его
темные волосы. «От дяди Теодора тоже так пахло – углем, порохом….». Она откинулась на спину:
«Да, так будет хорошо. Констан встречает сумасшедшего ученого, тот переносит его в будущее.
Пароходы, локомотивы, воздушное сообщение между Нью-Йорком и Лондоном…Читатели с ума
сойдут. И, разумеется, несчастная любовь».
Констанца задрожала. Отдышавшись, она скользнула вниз, так и не сдвигая ног. «Хоть этот о любви
не говорит, - облегченно сказала она себе и попросила: «Долго! Я хочу тебя долго!»
-Так и будет, - Фултон полюбовался ее растрепанными, рыжими волосами. Укладывая ее на спину,
он усмехнулся: «Теперь так будет всегда, Констанца».
Марта позвонила в колокольчик: «Сдаем тетради, и не забываем о чтении на каникулах!»
В маленькой комнате Свободной Африканской Школы было чисто, по беленым стенам были
развешаны листы бумаги с грамматическими правилами и таблицей умножения. Мальчики
потянулись к ее деревянному столу. Маленький, курчавый парнишка грустно сказал: «У кого-то
каникулы, а кому-то отцу надо в мастерской помогать».
-Всем надо работать, - хмыкнул кто-то из школьников. «Меня мальчиком взяли, на постоялый
двор. Хоть матери помогу, а то она с нами тремя бьется, с утра до ночи шьет».
-Школьная библиотека будет открыта все лето, - улыбнулась Марта, - вы сможете брать книги.
Она оглядела своих учеников. Собрав стопку тетрадей, девушка ласково сказала: «В сентябре
встретимся, дорогие мои».
-А вы в Бостон поедете, мисс Марта? - спросил кто-то. «На лето».
-Нет, - Марта поднялась и оправила свое простое, шерстяное, прикрытое холщовым передником
платье, - я в городе остаюсь, милые. Тоже буду работать. Хороших вам каникул.
Мальчики высыпали на прибранный школьный двор. Марта подошла к окну и посмотрела им
вслед. Большинство бежали по домам сами, но нескольких ждали матери. Все эти дети были
белокожими. Женщины, - ухоженные, в дорогих, шелковых платьях, с кружевными зонтиками, -
болтали о чем-то, стоя в воротах школы. Марта хорошо их знала. Они жили в больших квартирах
на Грейт-Джордж-стрит и Парк-Роу, у них были хорошие выезды, они проводили лето на Лонг-
Айленде и в Саратоге. Их содержали сенаторы штата, богатые торговцы, и промышленники.
-Ты ведь тоже такая, - горько подумала Марта. «Любовница, которая никогда не станет женой. Как
мама. И даже если я ребенка рожу, - она вздохнула, - Тедди его не признает. Дэниел же не признал
Ната, хотя обещал».
Марта присела на подоконник и помахала рукой расходившимся матерям: «Если я рожу - придется
уйти из школы, и в церквях меня выступать больше не пустят. Такая косность, - она поморщилась и
подперла рукой подбородок.
Она вспомнила ласковый голос Тедди: «Я приеду из Лондона в начале лета. Побуду с мамой, а
потом, в сентябре, когда они отправятся обратно - мы с тобой встретимся».
-Я буду работать, - Марта поболтала ногами в воздухе. Она лежала на меховой полости, жарко
горел камин, за окном был слышен шум зимнего океана - Тедди увез ее на Лонг-Айленд.
-Я тоже буду, - он наклонился и стал целовать бронзовую, стройную спину. «Питер открывает
представительство «Клюге и Кроу», я должен подготовить все необходимые документы, съездить
в Олбани, в сенат штата..., Я в городе два месяца проведу, а то и больше. И хватит уже, - Тедди
ласково провел рукой по нежному бедру, - куплю квартиру. Надоело на постоялых дворах деньги
тратить. Если хочешь...- он замялся, и Марта помотала головой: «Не хочу. У меня хорошая
комната, с отдельным входом. Даже сад есть, правда, маленький».
Она наотрез отказывалась принимать подарки - только книги. Тедди как-то развел руками: «Мне
же хочется тебя побаловать..., Хотя бы согласись на браслет, любовь моя».
Марта села в постели. Потянувшись за сигаркой, девушка ядовито ответила: «Как-то нескромно
выступать перед швеями и прачками с бриллиантовым браслетом на руке, ты не находишь? Или
учить их детей. У моей матери полные шкатулки драгоценностей, твой старший брат - щедрый
человек, и что? Она, цветная, владеет гостиницей, куда не допускаются цветные. Я против этого
лицемерия. Сам же помнишь, что было в Париже. Там, - вздохнула Марта, - там люди без
предрассудков».
-Помню, - усмехнулся Тедди. «Не надо было мне тебя оставлять одну в ресторане. Я бы этого
мерзавца на дуэль вызвал».
Марта томно улыбнулась: «Французы - очень галантны».
Они сидели в Café Hardy, на бульваре де Ган. Тедди, заказав андулет с трюфелями, выбрав бордо,
сказал: «Я выйду, куплю газету, сейчас вернусь».
Марта только кивнула. Отпив вина, проводив его взглядом, девушка услышала злой голос сзади:
«Цветным не место в приличных заведениях. Хозяин, - с американским акцентом поинтересовался
говорящий, - что это за безобразие?»
Марта обернулась и встретилась с ненавидящим взглядом изысканно одетого джентльмена.
«Южанин», - поняла она, прислушавшись.
-Месье, - пожал плечами метрдотель, - во Франции другие законы, ничем не могу вам помочь. У
