разве что, чуть-чуть в лучшем положении, чем прежде. Дело в том, что семейство выбрало не сражение за трон губернатора, а иммиграцию, и вернулось уже после всех кошмарных событий, случившихся на родине.
— Интересуетесь Фальсом? — спросил маленький и тщедушный мужчина с жиденькими усами и оптическим имплантатом вместо левого глаза.
И, тем не менее, алый мундир вооружённых сил Стирии, гвардейская белая перевязь через плечо, планки орденов и даже три увесистых медали: Имперские Лавры, Рыцарский Крест и Багряный Медальон.
Мурцатто свой Крылатый Череп и Крест Выдающейся Службы вешать на грудь не стала, — не подходили они к образу. Как-нибудь в следующий раз.
— Наверное, сами картины впечатляли бы не так сильно, если бы не связанные с ними истории, — ответила Мурцатто, глядя на кружащий голову хоровод цветов безумного абстракциониста.
— О, да. — Офицер кивнул, улыбаясь. — То запрещён, то разрешен, то подозревается в ереси, то приглашён на приём к губернатору или экклезиарху.
— Вообще я удивлена, что хоть что-то осталось после лихолетья.
— Эта — последняя, — заметил офицер. — Потому и цена заоблачная. Фальс бы окончательно тронулся, если бы дожил до сегодняшних дней и узнал, сколько стоит эта его не самая впечатляющая работа.
Мурцатто прищурилась и спросила:
— Не подозревала, что Форте так богаты.
Офицер ответил улыбкой и следующими словами:
— На самом деле нет, их преследуют неудачи. Беллино плохо справляется с ролью главы семейства. Вот с тем, чтобы пустить пыль в глаза, — да, справляется хорошо.
Мурцатто указала рукой на богатый интерьер со светом и золотом, обслугу в одеждах из дорогих тканей, влиятельных гостей, но спросить не успела, собеседник опередил:
— Пыль, всё пыль. Беллино ищет спонсоров, чтобы остаться на плаву, а, кроме того, собирается провести на днях аукцион, чтобы продать ещё кое-что из культурного наследия старой Стирии. Я тоже подумываю прикупить что-нибудь, — культурное наследие старой Стирии сейчас в моде. — Собеседник смолк на мгновение, а потом проговорил заговорщически: — Абелардо Анжело Росси, кстати.
Мурцатто едва заметно вздрогнула и посмотрела на собеседника иначе. Она разглядела знакомые черты и предположила, что служила с дедушкой этого человека в своё время, многие десятилетия назад, ещё до приключений в составе Classis Libera и далеко не самых удачных перелётов в варпе.
— Приятно познакомиться. — Мурцатто прикоснулась к груди. — Манрикетта Руссо.
Абелардо усмехнулся и сказал:
— Ah, entrambi sono rossi.
— Sì, — ответила Мурцатто, улыбаясь.
— Вы очаровательны, — проговорил Абелардо. — Сейчас мало кто разговаривает на родном языке, не все даже понимают.
– È stato tanto tempo fa. Давайте лучше на готике. Я уже давно думаю на готике, и мне надо ещё вспоминать родной.
— Конечно, конечно. А откуда вы прибыли, госпожа Руссо?
— Я — перекати-поле. Отец увёз меня со Стирии ближе к концу Смуты, когда я была совсем маленькой.
— О! Так… — Абелардо оглядел Мурцатто с ног до головы.
Мурцатто усмехнулась, прикрыв усмешку рукой, и сказала:
— Нет, я не так стара, как можно посчитать.
— Варп непредсказуем. Милостивый Бог-Император не послал мне такое испытание. Я и представить не могу, что вернусь на Стирию тогда, когда все мои родственники уже умрут от старости.
— Я с родными путешествовала, так что, к счастью, ничего такого не произошло.
— Зато произошло кое-что другое, — Абелардо поглядел на рубец от ожога. — Уверен, с ним связана захватывающая история.
В этот миг Мурцатто заметила, что захватила внимание ещё и супружеской пары, которая вместо того, чтобы любоваться шедевром Фальса, слушала их с Абелардом разговор. Так с каждой минутой вокруг них стало собираться всё больше и больше людей.
Разговоры о приключениях в космосе, иных мирах, чужаках и сражениях пришлось отложить, только когда Беллино Форте поприветствовал гостей и предложил каждому развлечение на свой вкус: роскошный пир за хозяйским столом, танцы или прятки во дворе в садовом лабиринте. Однако аудитория Мурцатто от этого уменьшилась совсем незначительно.
— Можно ли попросить вас дать мне урок фехтования? — спросила молодая девушка, которая пришла на вечер с родителями.
— Стоит ли начинать дело в Анаксановом Пределе? — задал вопрос человек, владеющий торговой фирмой.
— Слышали ли вы что-нибудь о ходе кампании в Ванрее? У меня там племянник, — справилась пожилая дама, обмахиваясь веером.
У Мурцатто почти на каждый вопрос был свой ответ, а если вдруг и не было, то она находила слова, чтобы поддержать и не разочаровать собеседника.
Так незаметно пролетело несколько часов, закусок и танцев, пока Мурцатто не оказалась лицом к лицу с хозяином вечера, Беллино Форте.
Высокий, лощёный, молодящийся. Младше Мурцатто на семь лет, а могло показаться, что и на целую жизнь. К знакомству Мурцатто подготовилась, — в короткие сроки собрала достаточно сплетен, чтобы составить более-менее точный портрет.
Беллино Форте — невероятный простак и дамский угодник, которого эти самые дамы раскручивали на самые безумные выходки и подарки. Если бы не мать, Стелла Форте, он бы разорился давным-давно. Стелла поганой метлой отгоняла от сына всех меркантильных сердцеедок и охотниц за сокровищами, но успевала за ними не всегда.
Теперь ей предстояло отогнать от сына ещё и Манрикетту Мурцатто.
7
Однако была одна веская причина, из-за которой Стелла Форте решила оставить меч в ножнах и понаблюдать некоторое время за новой фавориткой своего сына.
— Ты уверена, Рика? Это серьёзное обвинение, — проговорил Беллино. — Господин Фишер — друг семьи, верой и правдой служил нам столько, сколько я себя помню. Неважно, что на дворе, день или ночь, он всегда приезжал по первому зову.
Мурцатто вздохнула, стараясь не упускать из вида Стеллу. Та хранила молчание и, в свою очередь, не моргая, следила за потенциальной невесткой.
Они втроём сидели в гостиной родового дома. На столе вместо угощений и напитков Мурцатто разложила ту финансовую отчётность, в которой нашла несостыковки. Если кто-то из её подчинённых попробовал бы хитрить также, то Мурцатто приказала бы его расстрелять.
— Цифры не лгут, Беллино. Я же вам показывала!
— Да, верно, показывала, — прервала молчание Стелла. — Но бухгалтерия — это не математика в чистом виде. Одни и те же движения средств можно представлять по-разному, за разные периоды времени.
Мурцатто чуть не засмеялась, когда с теплотой — с теплотой! — вспомнила о Георге. Тот не любил, когда его грабили, предпочитал грабить сам.
— Хорошо, — произнесла Мурцатто. — Я сказала, вы услышали. Но! Раньше вы
