могли себе позволить такие потери. Меньше процента от оборота в год. Но сейчас прибыль падает, а долги растут. Дела идут всё хуже и хуже. Нужно менять управляющего, — и я не себя предлагаю на этот пост. Кого угодно, только не Фишера.
В ответ молчание, и Мурцатто пошла с козырей:
— В следующем году вы продадите Фальса, потом Келлера, наконец, этот дом. Что для вас важнее: самочувствие давнего друга семьи или ваше собственное?
Беллино посмотрел на мать. Та стиснула челюсти, но потом всё-таки кивнула. Беллино сказал:
— Ладно, с этим стоит разобраться. Но мне всё равно кажется, что злого умысла не было. Просто Антон уже слишком стар.
Мурцатто кивнула.
— Мы поедем вместе, но говорить буду я, — добавил Беллино. — Буду рад, если подыграешь и прикинешься простой девушкой, чтобы дядя Тони сильно не волновался. Он не железный.
— Боюсь, внешность меня выдаст, — ответила Мурцатто.
Стелла усмехнулась горько.
— Поехали. — Беллино поднялся из-за стола, подошёл к матери и поцеловал её в щёку. — Люблю тебя, мам.
— Ciao, bambino, — несколько безжизненно проговорила Стелла.
Мурцатто посмотрела на неё, та отвела взгляд, и Мурцатто предположила, что Стелла догадывалась о недобросовестности "друга семьи", просто не хотела в это верить.
Беллино не пользовался услугами водителя, с удовольствием водил сам. Он оставил двигатель разогреваться, забросил в топку угля и подождал в стороне, пока механизмы не начали немного вибрировать.
Беллино улыбнулся, указал на самодвижущуюся карету и произнёс:
— Прошу.
Вот вроде бы "Вербс", модель ТС-7, новинка, но всё равно транспорт на Стирии — вещь в себе. Привыкнуть к дребезгу и свисту непросто. Но одновременно Мурцатто чувствовала себя в салоне маленькой девочкой, которую привели на аттракционы.
И часа не прошло, как Беллино с Мурцатто добрался до города и офиса на окраине. С виду — ничем не примечательное сероё трёхэтажное здание. Прохожий мог подумать, что внутри — швейная мастерская или почтовое отделение, но вообще семья Форте занималась антиквариатом и продажей предметов искусства, владела сетью ломбардов.
Беллино вышел из кареты, открыл дверь со стороны Мурцатто, подал руку, помог выйти и многое-многое другое. Она успела позабыть об этикете и хороших манерах, а поэтому всегда немного краснела, наблюдая за тем, как он вьётся вокруг.
Милое ухаживание завершились только в кабинете Антона Фишера, бородатого старика в очках с настолько толстыми линзами, что выглядел он комично.
— А, Беллино, мальчик мой! Рад тебя видеть! — произнёс Антон.
— Здравствуйте, дядя Тони!
Беллино и Антон поздоровались за руку.
— А кто твоя очаровательная спутница?
— Это Манрикетта Руссо. Познакомились недавно.
— Ясно.
При взгляде на Мурцатто всё веселье Антона исчезло, уступив место подозрительности. Но всего на мгновение.
Манрикетта с Антоном обменялись приветствиями, а потом он задал само собой разумеющийся вопрос:
— Так… чем обязан?
— Послушай, дядя Тони, — начал Беллино, — тут такое дело. Мне кажется, ты допустил ошибки в документах, из-за чего мы не досчитались больших денег.
Антон откинулся на спинку кожаного кресла. Он поглядел на Беллино, потом на Мурцатто — та изучала книжную коллекцию управляющего, стоя к нему спиной — и снова на Беллино.
— Вот так и наступает старость по-настоящему. — Антон усмехнулся. — Это не тогда, когда по документам страшные цифры, а когда молодёжь начинает сомневаться в твоих силах. Брось, Беллино! Я по десять раз всё проверяю. И не только я!
— Ну, вот смотри. — Беллино подвинул к управляющему толстый журнал с копиями многочисленных бухгалтерских проводок. — Всё, что касается дел с Сивиллой, генерирует убытки. Те, кому мы даём ссуды, постоянно запаздывают с платежами, услуги частников на местах стоят в разы больше, чем по рынку вообще, у наших собственных работников фантастические счета на содержание, будто бы они только и делают, что мотаются по курортам и ресторанам.
Кровь отхлынула от лица Антона. Весёлость пропала уже не на мгновение. Он спросил каким-то низким чужим голосом:
— Мальчик мой, сколько раз я тебе говорил? Цифры — это не твоё! Не напрягайся без толку. Оставь заботу о цифрах профессионалам.
— Дядя, посмотри, пожалуйста, что я принёс. Посмотри внимательно.
Антон стиснул челюсти и открыл журнал. Его взгляд опустился на листок бумаги, где Мурцатто расписала, как правильно читать и ориентироваться в собранных материалах. Звенья одной цепи отмечены красным цветом, другой — например, зелёным, и так богатая палитра, вся радуга.
— Откуда у тебя копии? — спросил Антон.
Его губы дрожали. Он потянулся во внутренний карман пиджака, но всё никак не мог оттуда что-то выудить. Наконец вытащил футляр для очков. Мурцатто предположила, что для дали.
Она не ошиблась. Взгляд Антона стал ясным. На его виске пульсировала жилка.
— Я же — владелец, — отозвался Беллино.
Он достал из кармана ключи и показал их.
— Приезжал сюда после закрытия и делал копии нужных документов, — объяснил Беллино.
— Кто проводил аудит? — спросил Антон. — Коломбо? Шварцберг?
— Это неважно, — сказал Беллино спокойно, однако Антон взорвался:
— Ещё как важно! Ты не понимаешь, с кем мне приходится иметь дело!
Беллино чуть со стула не упал, мертвецки побледнел, и Мурцатто решила, что пора вступать в игру:
— Послушайте, господин Фишер, — проговорила она, — не пытайтесь нас запугать. Аудит проводила я. Этот журнал не единственный. Всего я оценила документацию почти за год, и если со стороны стирийских налоговиков к вам не может быть вопросов, то на Сивилле… На Сивилле вам светит если не срок, то крупный штраф.
Антон оттянул воротник рубашки, а потом и вовсе расстегнул верхнюю пуговицу.
— И кто-нибудь другой бросил бы это дело, — попробуй ещё в нынешние-то времена доберись до Сивиллы, — сказала Мурцатто. — Но мне не составит труда. Я полжизни в перелётах. Да, на это уйдёт порядочно времени, может, даже целый год, но вашей репутации конец.
Лицо Антона стало страшным, он оскалился, поглядел по сторонам, но потом… стащил с лица очки и расплакался.
— Прости… пожалуйста, прости, Беллино! — сквозь рыдания воскликнул Антон. — Но мой внук… он в долгах! Он должен очень плохим людям!
Беллино поглядел на Мурцатто, — глаза круглые. Да, в предательство тяжело поверить.
Антон упал на колени перед Беллино.
— Пожалуйста, помоги! Я старый! Слабый!
Беллино не нашёл, что ответить, зато Мурцатто знала:
— Господин Фишер, давайте без лишней драмы. И без вмешательства государства.
