своего поста попросту не мог. Ганс боялся того, что, как только он покинет свой пост, неугасимое холодное пламя вырвется на поверхность спокойного моря и ударит по другой планете, и последствия этого будут непредсказуемы. Для Марса именно это было самой большой угрозой. Ганс лучше, чем кто-либо другой, понимал, что в сравнении со всеми прочими опасностями жажда завоеваний была единственным настоящим кризисом. Все проблемы внутри системы можно было решить: система обратной связи в центральном архиве и демократизация социальных институтов были уже более или менее отлажены, нужно было только набраться терпения. Но жажда завоеваний – это было совсем другое дело. Это было самой большой угрозой для мира, где не верили в Царствие Небесное, где не боялись Страшного суда, где разум царствовал в немыслимой концентрации. Такой народ обладал силой и сосредоточенностью, но не был наделен воображаемой надеждой. Поэтому он не гордился собой, и ему нужно было кого-то завоевать и покорить, чтобы самоутвердиться. Эти мысли уже много лет не давали Гансу покоя. Марсиане легче других народов шли за идеей, а потому их намного проще было искусить чувством исторической миссии.
«Этот день наконец наступил, – думал Рейни. – Тот самый день, который Ганс столько времени пытался отдалить».
Ганс вышел на подиум в качестве последнего оратора со стороны Землекопов. Они с Хуаном прошли друг мимо друга, и Ганс остановился в самом центре разбушевавшихся эмоциональных волн, оставленных Хуаном. Сам же он был подобен субмарине, медленно вынырнувшей на поверхность бурного моря. Вид у Ганса был очень решительный, а еще он казался очень старым. Он прошелся взглядом по залу, словно бы видя некий итог, давным-давно начертанный судьбой. В зале стало очень тихо.
Ганс еще несколько мгновений стоял неподвижно, а потом снял с плеча нашивку с пустынным орлом. Показав ее всем присутствующим в зале, он положил нашивку на трибуну.
– Позвольте мне для начала кое-что прояснить. Будучи консулом, я не должен поддерживать ни ту, ни другую сторону на этих дебатах. Моя задача в том, чтобы обеспечить справедливость самого процесса обсуждения. Но мне бы хотелось сегодня выступить на заседании, посвященном защите проектов, чтобы выразить мою личную точку зрения. Поэтому я снимаю символ своего поста. Через месяц пройдут выборы нового консула. Поскольку мой консульский срок почти завершен, я могу и сейчас уйти в отставку.
Зал на несколько мгновений замер от шокирующего известия, но Ганс этого словно бы не заметил.
– Я опишу некоторые аспекты представлений о городе с моей стороны этих дебатов, но, кроме того, представлю и некоторые возражения относительно плана переселения. Сравнив два плана, мы, Землекопы, полагаем, что человечество пока что не достигло уровня развития техники, потребного для жизни под открытым небом, за пределами замкнутой среды обитания.
В случае продолжения осуществления плана Землекопов городское планирование не будет ограничиваться только повторением существующей модели. Мы надеемся расширить нашу основу развитых технологий и разработать многочисленную серию новых моделей и форм. При наличии воды с Цереры и реки, которая будет создана и управляема, мы сможем построить цепочку городов вдоль берегов реки и не будем в дальнейшем скованы рамками одного-единственного города.
В этих новых городах мы сумеем экспериментировать с самыми разными моделями. И хотя эти города по-прежнему будут основаны на применении стеклянных оболочек, мы сможем разработать различные варианты жилья – в том числе и проживание под открытым небом. В будущем строительство жилищ не будет управляться одной-единственной мастерской и одной властной структурой. Мы сделаем технологии строительства открытыми, что позволит большему числу талантливых исследовательских групп развивать новые методики и получать финансовую поддержку. Каждый из новых городов будет иметь собственный независимый городской совет, который будет решать, куда лучше направить ресурсы и как лучше обеспечить нормальное, бесперебойное функционирование города. Перемещение между городами будет осуществляться посредством экранопланов – этой техникой мы пользуемся уже много лет, она абсолютно надежна. Город станет базовой структурной единицей будущего Марса. Вдоль течения покрытой стеклянной оболочкой реки возникнет цепь процветающих городов, и каждый станет в чем-то особенным.
Что еще важнее, в этих крытых городах, разбросанных по равнине, мы сумеем проводить гораздо больше научных экспериментов по постепенной адаптации организма человека к наружной среде, чтобы заложить прочную основу для того прекрасного дня, когда мы сможем выйти из-под стеклянного купола. Жилища с низким давлением, жилища с низким содержанием кислорода в воздухе для дыхания, жилища с высоким уровнем радиации – всё это можно будет моделировать и испытывать в лабораториях на протяжении многих лет до тех пор, пока наши тела или тела наших потомков не станут сильно отличаться от наших теперешних тел. Я говорю о том, что когда-то станет возможно выйти из замкнутой среды под открытое небо Марса. Эволюция – долгий и непредсказуемый процесс. Сегодняшнее человечество станет другим, но не сразу.
Рейни слушал речь Ганса и вспомнил их разговор накануне вечером.
* * *
Ганс пришел в Хранилище Досье за какими-то справочными материалами, а потом зашел в кабинет Рейни, чтобы попить с ним чая. Рейни показалось, что Ганс чем-то обеспокоен.
– Рейни, я мало что знаю о насекомых, но я слышал, что насекомые не могут вырастать слишком большими. Это верно?
Сидя напротив Рейни, Ганс говорил негромко и медленно, и его голос был похож на спокойную реку. Рейни заметил, что Ганс начал стариться. Его лицо всегда казалось ему суровым, угловатым, вытесанным из камня, и почти тридцать лет Ганс не менялся. Но за последние несколько дней он быстро состарился. За спиной Ганса качался маятник часов, отмечавших ход времени.
– Это верно, – ответил Рейни. – Насекомые дышат не легкими, а всем телом, и, если они будут вырастать слишком большими, они задохнутся. Кроме того, у насекомых скелет внешний, а внешний скелет не способен поддерживать слишком массивное тело.
– И что же случилось бы, если бы телу насекомого пришлось вырасти сверх обычных размеров?
– Оно бы лопнуло, – ответил Рейни.
– Точно?
– Точно.
Рейни часто доводилось видеть рисунки животных, изображенных намного крупнее или, наоборот, мельче, чем в реальной жизни. Те, кто делал такие рисунки, видимо, полагали, что реальные размеры животных просто случайны. Но Рейни знал, что это не так. Эволюция ограничила размеры тела животных в точности так же, как физические аспекты музыки ограничивают размеры скрипки. И дело было не в том, что невозможно было уклониться от тех размеров, которые присутствовали в жизни – просто-напросто увеличение или уменьшение размеров тела животного привело бы к менее оптимальным результатам. Птица избирала место для постройки гнезда, после чего гнездо избирало следующее поколение птиц. В какой-то момент процессы выбора и
