class="p1">Рейни заметил, что поведение Чаньи изменилось. Она крепко сцепила пальцы, в ее взгляде смешались подозрительность и милая стыдливость. Когда во время речи Руди законодатели награждали его аплодисметами, было видно, что Чанья испытывает гордость за него, что ей это нравится. Руди действительно говорил очень хорошо, его голос был наполнен убежденностью.
Закончив технические обоснования, Руди сменил тему своей речи.
– Мне также хотелось бы обсудить самое большое улучшение, которое принесет наш план. Я говорю о реформе экономики. Технология формирует основу для жизни, а экономика влияет на наш образ жизни более тонко. В нашем нынешнем городе каждый дом является интегральной частью города в целом, и никто не имеет права выбрать территорию для себя. Главной причиной этого является технология. Поскольку структура каждого дома – это плавкое стекло, и все коммуникации должны быть связаны с общегородской схемой, это следует планировать и добавлять к системе согласно решению городских властей. Один человек и даже группа людей не в состоянии построить дом для себя, они не смогут придумать собственный стиль постройки. Это является непреодолимым барьером на пути к автономии личности.
Разрабатывая план переселения, мы нашли решение, направленное конкретно на эту проблему. Как ранее говорила мисс Лоук, дома, согласно нашему плану, будут представлять собой жилища в обустроенных природных пещерах. Наружные стены и внутренняя планировка позволят удовлетворить самый разный выбор, создать какой угодно стиль, а это значит, что будет создано много новых мастерских, нацеленных на обустройство жилищ, и у каждого возникнет возможность создать дом своей мечты. А если кого-то будет не удовлетворять местоположение жилища, его будет легко обменять на другое, и, таким образом, будет достигнута цель жилищной автономии.
Рейни почувствовал, что Чанья прикоснулась к его руке.
У нее побелели губы. Она шепотом спросила:
– Доктор Рейни, что он имеет в виду?
Рейни посмотрел на девушку:
– Я так думаю, он говорит о рынке жилья.
– Где всем будет можно обмениваться жилищами?
Рейни кивнул:
– Это один из ключевых пунктов их реформы.
– И они давно это задумали?
– Не так давно. Думаю, этот пункт был добавлен совсем недавно.
Стоявший на подиуме Руди продолжал разглагольствовать:
– Если кто-то сомневается в значении этой автономии, позвольте мне привести вам несколько фактов. С момента начала применения политики жилищного равенства в центральном архиве было насчитано триста пятнадцать сообщений о недовольстве граждан, что равняется приблизительно тридцати одному случаю в год. Это число, безусловно, не отражает гораздо большее количество случаев недовольства, не зарегистрированных в официальных обращениях, хранящихся в центральном архиве. Каждый человек должен иметь право на создание собственного жилища, право решать, где ему жить. Это является фундаментальным аспектом свободы.
Справедливость этого понимают даже подростки. Сегодня группа свободолюбивой молодежи, движимой чувством справедливости, собралась совсем рядом с этим священным залом, чтобы потребовать реформ этой политики. Требования молодежи отражают голоса многих граждан. Они хотят реформ системы, их революционный пыл должен сподвигнуть всех нас к попыткам сделать нашу страну лучше. Уважаемые законодатели, давайте возвысим наши голоса и воспользуемся возможностью этого исторического переселения, чтобы мужественно и решительно выступить за социальную реформу! Это великая задача, достойная Марса, достойная каждого из нас.
Чанья прошептала:
– Он это говорит, чтобы собрать побольше голосов?
Рейни посмотрел на нее. Чанья была взволнована не на шутку.
– Думаю, он приводит еще одну причину, чтобы законодатели его поддержали.
У Чаньи задрожали руки. Она резко выпрямила спину. Рейни видел, как сильно напряжено ее тело. Она не спускала глаз с Руди, продолжавшего свою речь. Чанья сидела неподвижно и молчала. Сорин смотрел на нее с тревогой и пытался с ней заговорить. Чанья не ответила.
Она дождалась окончания речи. Руди спустился с подиума и пошел по проходу между рядами кресел. Чанья вскочила, побежала и остановилась прямо перед Руди. Сделав шаг назад, она влепила ему звонкую пощечину. Многие законодатели в испуге ахнули.
Не сказав ни слова, Чанья развернулась и выбежала из Зала Совета через боковую дверь. Ошарашенный Руди остался стоять, где стоял, прижав ладонь к щеке. Сорин вскочил и побежал следом за Чаньей. Присутствующие в зале с любопытством стали смотреть в ту сторону. Другие шептались. Третьи что-то записывали в электронные блокноты. Рейни мысленно сочувственно вздохнул. Всё произошло так стремительно, но вместе с тем, казалось, было предначертано.
Рейни понимал, что так возмутило Чанью. Она так смотрела на Руди, что Рейни догадался: она верила ему и думала, что происходящее между ними реально. Рейни знал, как эта девушка была предана идее движения, и понимал, какие чувства владеют ею теперь. До Рейни доходили слухи насчет планов Скалолазов относительно жилищной реформы, но он никак не ожидал, что молодежь отнесется к своей демонстрации настолько серьезно и что они настолько плохо осознают саму природу политики. Он видел, какое лицо было у Чаньи, когда она выбегала из зала: разочарование, гнев, негодование из-за того, что ее предали – это выглядело словно шрам на ее горделивом лице. Рейни ощутил ее боль.
Руди стоял в проходе между креслами. В его взгляде читалось унижение и злость. Он словно бы гадал – броситься за Чаньей или остаться в Зале Совета. Прижимая пальцы к покрасневшей щеке, он смотрел в ту сторону, куда убежала Чанья. Он явно не ожидал, что она окажется в зале, и, похоже, его планы рухнули. Сделав несколько шагов в сторону двери, он остановился, потом сделал еще несколько шагов, но в итоге не ушел и сел в кресло в углу зала. Он смотрел в сторону подиума, но его мысли явно блуждали где-то еще.
Рейни смотрел на Руди издалека. В чертах лица молодого человека он до сих пор видел сходство с маленьким мальчиком, которого он хорошо помнил. Те же светлые волосы, тот же прямой нос. Но в повзрослевшем Руди Рейни не мог найти любопытства и жажды приключений, которые когда-то буквально переполняли этого мальчишку. Сейчас Рейни видел сдержанность, владение собой, маску элегантности. Рейни понимал, что Руди угодил в ловушку, но сам этого пока не осознает. Свою волю Руди окутал приспособленчеством, своей свободой купил амбиции. А у человека, живущего амбициями, был только один выбор, и потому он не имел свободы.
Рейни вздохнул и вернулся взглядом к подиуму. Он не мог и не стал бы вмешиваться в дела любви и ненависти молодых людей. Вот-вот должно было закончиться выступление последнего оратора со стороны Землекопов. Рейни какое-то время не слушал его речь внимательно, поэтому уловил только отдельные тезисы: возможность того, что покрытая стеклом река обеспечит создание управляемой среды для экспериментальных биологических организмов. План был неплох
