Э д в а р д-м а л ь ч и к. О старик, уже пять часов небесное светило стоит над горизонтом, а я, предводитель Боксеров, все жду от тебя ответа. Страшись гнева моего и отвечай мне, не то я велю привязать тебя к столбу, и ты останешься там до тех пор, пока солнце не расплавит твои глаза. Что говоришь ты? (Делает вид, будто слушает.) Кошке не пристало знакомство с мышью? Ты безумец, старик! Мои люди возьмутся за тебя, как только солнце опустится за горизонт. И прольется кровь твоя…
Входит молодая женщина, это мать Эдварда двадцать семь лет назад. Лицо ее густо нарумянено. На ней черное платье, белый передник. И белый капор служанки. При виде мальчика она пугается.
Мать. Что ты здесь делаешь?
Э д в а р д-м а л ь ч и к. Играю. Я ведь уже сделал уроки.
Мать. Но ты же собирался сегодня прямо посте школы в клуб? Э д в а р д-м а л ь ч и к. Тренер заболел.
Мать. Вот оно что. Знаешь, за то, что ты всю неделю так прилежно занимался, я разрешаю тебе пойти во Дворец кино.
Э д в а р д-м а л ь ч и к. Я видел этот фильм, мама. Мы же вместе ходили туда позавчера.
Мать. Ну, тогда пойди в «Палас». Вот тебе двадцать франков.
Э д в а р д-в з р о с л ы й (вскакивает с шезлонга, с негодованием смотрит на взволнованную мать и почти кричит). Но ведь в «Паласе» висит объявление: «Дети на этот фильм не допускаются»! И потом, почему я должен уходить из дома ни с того ни с сего? Мать. А еще вот тебе пять франков на шоколадку.
Э д в а р д-м а л ь ч и к. Я не хочу в кино!
Элена (на авансцене). Послушай, давай никуда не пойдем, останемся дома сегодня вечером? (Она явно встревожена.)
Э д в а р д-м а л ь ч и к (нерешительно). Мама, почему на тебе платье как у служанки? И этот капор? Ты что, собираешься мыть пол? Мать. Теперь иди, Эдвард. У меня масса дел.
Э д в а р д-в з р о с л ы й (на авансцене). Такой красивой я ее еще никогда не видел. И в такой бедной одежде, совсем как наша служанка Бетти. И еще эти румяна на щеках. Она тогда почти не смотрела на меня и ноги у нее почему-то дрожали. (Кричит.) Почему?
Мать (смущенно). Ой, я еще в тапках! (Сбрасывает тапки.) Где мои туфли? (Достает из-под дивана туфли на высоком каблуке, с трудом надевает их, в этих туфлях она с трудом стоит на ногах.) Эдвард, перестань вертеться под ногами, ты действуешь мне на нервы. Отправляйся в кино!
Э д в а р д-м а л ь ч и к (обиженно). Хорошо.
Мать. Я приду тебя встречать.
Э д в а р д-в з р о с л ы й (язвительно смеется). Ха-ха!
Мальчик идет к двери, но на полпути останавливается. Мать притоптывает на месте, словно стараясь тверже стоять на ногах, поправляет перед зеркалом капор, подкрашивает губы. Мальчик, услышав шаги за дверью, прячется за ширмой.
Звонок в дверь.
Мать (неестественно высоким голосом). Минуточку! (Отсчитывает на пальцах: «Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь». Потом семенит к двери. Делает реверанс). Добрый вечер, господин комиссар.
Отец Эдварда (в том же черном костюме, что и прежде, но только в котелке. В руках у него огромный букет цветов). Привет, красотка!
Мать забирает у него шляпу и почтительно ждет, пока он пройдет в комнату. Отец Эдварда, потирая руки, осматривается.
Чудесная погодка, не правда ли? А что, госпожа графиня дома? Мать. Дома, господин комиссар. Она ждет вас с нетерпением. Отец. А ты, маленькая шалунья, ты тоже ждала меня с нетерпением? (Грубовато заигрывает с ней.) До чего же ты хороша! Плутовка! Просто прелесть! Так что господин комиссар даже смутился немного. Подойди сюда. Ну подойди, дай я тебя поцелую.
Мать (подыгрывает ему, изображая кокетливую служанку). За кого вы меня принимаете, господин комиссар?
Отец. Ах ты пампушка! Мучительница моя! А ну-ка подойди поближе!
Мать. Ну и кто же я, по-вашему?
Отец (ущипнув ее пониже спины). Ты шустрая пампушка! Конфетка! Спелая ягодка!
Мать. Что скажет госпожа графиня, если узнает! Вам не совестно, господин комиссар?
Отец (достает бумажку в сто франков, вертит перед ее лицом). А что ты на это скажешь?
Мать (кокетливо). Это мне? В самом деле мне?
Отец. Да, моя кошечка. Но за это с тебя поцелуй.
Мать (берет бумажку и быстро прячет ее в корсаж). Ладно, один раз, в щечку.
Он целует ее в щеку и крепко прижимает к себе. В руке у нее его шляпа, а у него — букет цветов. Она вырывается и отбегает за стол.
Я знала, знала, что вы это сделаете.
Он пытается снова схватить ее, но она увертывается. Он гоняется за ней вокруг стола.
От таких, как вы, господин инспектор, надо держаться подальше!
Отец (останавливается, прислушивается). Кто-то идет. Кажется, я слышу шаги. Иди скорей, бесовка, скажи своей хозяйке, что я здесь.
Мать (поддразнивая). Уж нельзя и подождать чуть-чуть!
Она поднимается по лестнице. Он успевает шлепнуть ее пониже спины.
Ой!
Отец Эдварда один, прохаживается по комнате, довольно мурлыча себе что-то под нос.
Э д в а р д-в з р о с л ы й (кусает ногти). Тихо! Тихо!
Отец (напевает). Кто хочет сына погубить. Так просто выбить стул ногой. Женатым быть да слезы лить. Шептать у ручки: «Дорогой».
Эдвард-взрослый на авансцене беззвучно подпевает. Элена не решается его прервать. Отец Эдварда в глубине комнаты склоняется в низком поклоне. По лестнице спускается величественная и неприступная мать в молодости, она в белой меховой шубе, с алмазной тиарой на голове. Отец Эдварда подходит к ней.
Мое почтение, графиня.
Мать (жеманно). Рада приветствовать вас, комиссар. Неужели в городе не осталось больше карманников и хулиганов, и потому вы средь бела дня смогли покинуть свой ответственный пост?
Отец. Простите, что помешал, что я нарушил ваш покой, но мне хотелось бы преподнести вам этот скромный букет. (Протягивает цветы.)
Мать (даже не взглянув на цветы, небрежно бросает их на диван. Холодно). Спасибо.
Отец. То, что я наношу вам свой визит сегодня, это не случайность. Я видел, как господин граф (произносит этот титул с подчеркнутой почтительностью) ехал в свой бридж-клуб.
Мать (небрежно). Да, ведь сегодня среда.
Отец (неуверенно двигается по комнате). Я бы не хотел унизить в ваших глазах достоинство друга, если мне позволено называть так господина графа…
Мать. Пожалуйста, не говорите мне о нем. Этот человек смертельно надоел мне.
Отец. Простите?
Мать. Мы с графом в ссоре.
Отец. Я боялся этого. Да нет, я надеялся на это.
Мать. Присаживайтесь.
Отец. С удовольствием. (Садится на кончик стула.)
Мать. Так чем я обязана вашему столь неожиданному визиту, комиссар? Неужели опять взялись за старое?
Отец. Увы!
Э д в а р д-в з р о с л ы й (время от времени повторяет фразы вместе с ними). Взялся за старое… Старое…
Мать. Значит, опять…
Отец. Не сочтите это за дерзость, дражайшая, но я не могу иначе. Я уже давно не живу, во мне все кипит и бурлит, душа моя пылает, а тело…
Мать. Не испытываю ни малейшего интереса к вашему… э-э… телу, комиссар.
Отец (возбужденно). А должны! (Падает к ее ногам и, схватив ее руку, прижимает к своей груди.) Слышите, как бьется сердце?
Мать. В самом деле!
Отец. Если мне позволено быть рядом с вами, мне, человеку, который целые дни проводит в восемнадцатом отделении среди контрабандистов, сутенеров и прочего сброда, который вынужден добывать таким способом хлеб насущный… Да, я простой чиновник, вдовец…
Мать. Чашку чая, комиссар?
Отец. Это пытка! Кто же может думать о чае, дорогая, когда в знойной пустыне рядом с ним журчит прохладный родник — ваши уста…
Мать. Вы заходите слишком далеко, комиссар!
Отец. Вовсе нет! (Идет в наступление.) Радость моя!
Мать. Возьмите себя в руки, любезнейший. Не забывайтесь!
Отец. К черту! К дьяволу! Ко всем чертям!
Из-за ширмы слышится шум. Эдвард сидит на полу, зажимая уши руками.
Э д в а р д-в з р о с л ы й. Меня здесь нет!
Мать (забыв о своей роли, испуганно). Что? Что ты такое говоришь?
Отец. Радость моя! Рядом с вами даже мертвая природа оживает, даже в каменной глыбе пробуждается чувство. Упоительная! О, как горит мое лицо в лучах вашего солнца. (Увлекает ее на диван.)
Мать. Букет!
Отец. Ложе из георгин! (Разворачивает букет, раскладывает цветы и опрокидывает ее на диван.) Произнесите мое имя! Ударьте меня! Погубите меня!
За китайской ширмой слышатся всхлипывания, затем сдавленный стон. Мать поднимается с дивана.
