— с тех пор, как кошка ведьмы завладела ее
ожерельем. И она также подозревает Джервика.
— Джервик, шпион? Кто был бы настолько глуп, чтобы использовать его?
— Никто, но Таша убеждена в этом. Мы встретились через час после того, как
тебя выкинули на берег. И она плакала навзрыд.
— Из-за ее отца?
— Из-за тебя, ты, тупой пень. И плакала несколько дней подряд.
Пазел подумал, что ветер сыграл с его ушами злую шутку. Нипс не смог
сдержать смеха.
— Да, Пазел, она в тебя втрескалась! «Деньги, почему я не дала ему немного
денег?» — продолжала причитать она. Неплохой вопрос. Но теперь она сама в беде.
Ее отец принял сторону Сирарис в той битве. «Ты можешь хотеть для меня
лучшего, девочка, — сказал он ей, — но Сирарис знает, что есть что». Это чуть не
разбило сердце Таше. И как раз в то время, когда она рассказывала мне все это —
мы были внизу, на спасательной палубе, — мы услышали глухой удар в нескольких
ярдах от нас. Это был Джервик и двое других смолбоев, которые стали его
лизоблюдами. Они притаились за переборкой и подслушивали.
— Они утверждали, что Ускинс послал их проверить шум в цепях руля. Но
Таша на них вызверилась. «Я, что, похожа на рулевую цепь? Так вот почему ты
257
-
258-
повсюду ходишь за мной по пятам? Так вот почему ты вчера вечером прижал это
уродливое ухо к моей двери?» Джервик сказал, что никогда этого не делал. Но он
сказал это, подмигнув своим приятелям. О, Пазел, — Нипс ухмыльнулся от уха до
уха, — ему следовало пропустить это подмигивание.
— Что произошло?
— Она начала избивать его, приятель. Я никогда не видел ничего подобного.
Джервик был прижат к стене прежде, чем понял, что его ударило, и только
защищал свои яйца. Один из его приятелей бросился бежать. Другой схватил Ташу
за руки сзади. Я оттащил его — нанес ему два хороших удара в живот — но он, ну...
— Он избил тебя, — сказал Пазел.
— Только из-за его колец, — сказал Нипс, покраснев. — Иначе я бы его
отделал. Тубсунг, этот вонючий громила. Как бы то ни было, я на мгновение
отключился. Когда в моей голове прояснилось, Тубсунг уже валялся на палубе. Как
и Джервик, свернувшийся калачиком. Таша стояла над ними, кричала, называла их
червями. Я имею в виду громко, приятель. Орала. «ЧЕЕЕЕЕРВИ!»
— О, — сказал Пазел. Он мог догадаться, что произошло дальше.
— Набежала толпа — моряки, пассажиры третьего класса, морпехи. Ускинс
был первым прибывшим офицером, и он приказал морпехам увести Ташу в ее
каюту в мгновение ока. Она закричала: «Я начала это! Не вини его!», но Ускинс так
и не поверил, что она их избила. Джервик, этот грязный язык, сказал, что я
приставал к Молодой Хозяйке. И что я мог сказать? Как я мог рассказать ему, что
мы делали на спасательной палубе, когда теперь там вообще запрещено быть?
Затем Джервик продемонстрировал свои синяки. Сказал, что я напал на него после
того, как он поймал меня на том, что я просил Ташу о неподобающих услугах. Как
ты думаешь, что это значит? Еда из салона первого класса?
— Это означает поцелуи и тому подобное, Нипс, — сказал Пазел, улыбаясь в
свою очередь.
Нипс покраснел еще ярче, чем раньше.
— Мразь, — сказал он. — Я его убью!
— Даже не шути об этом! — сказал Пазел, удивляясь собственной резкости. —
Кроме того, ты не сможешь убить всех Джервиков и Ускинсов в мире.
— Я соглашусь на одного или двух.
Пазел вздохнул:
— Ты все еще не объяснил, как оказался здесь.
— Очень просто, — сказал Нипс. — Они собирались выбросить меня на берег
в следующем порту захода. Но примерно в то время, когда Ускинс разделил нас, впередсмотрящий заметил « Леди Апсал» — зерновоз, ты его знаешь, а?
— Конечно, — сказал Пазел. — Он из Этерхорда.
— На самом деле он направлялся обратно в Этерхорд. Мы сошвартовались, чтобы обменяться почтовыми мешками. И, видя, что его следующей остановкой
будет Утурфе́, Роуз попросил их капитана выбросить меня там «вместе с остальным
258
-
259-
мусором». Как тебе это нравится?
— Примерно так же, как и тебе. Что было дальше?
Нипс снова вышел из себя:
— Последний штрих пришел от Свеллоуза — пусть сгниет его язык! Он сказал
мне, что отправил тебя в гостиницу на Блэкуэлл-стрит. Естественно, я сразу же
отправился тебя искать.
— И нашел фликкерманов. — Пазел лег на палубу, прикрыв глаза рукой. —
Мне очень жаль, брат.
— Слушай, приятель, никогда не называй меня так.
— Что, брат? Почему бы и нет, ради Рина? У меня никогда не было лучшего
друга, чем ты!
— Так что зови меня другом. Не братом — только не в твоей жизни.
Вот оно,
