сбежим от этих психов, кто перевезет нас через пролив в
Симджу? Мы больше не смолбои. Симджа может находиться за пределами
империи, но она по-прежнему использует Кодекс Мореплавания. Все Бескоронные
Государства используют.
— В Ормаэле никто не узнает, что мы не смолбои.
— Да ну? Насколько я знаю Ускинса, первым делом он отправится в
Регистратуру Мальчиков. Мы, наверняка, уже в черном списке.
— Этот скунс! — сказал Нипс. — Как бы я хотел, чтобы его сожрал авгронг.
Вскоре ветер снова усилился. Они еще немного поговорили, но волны все
время росли, и их маленькое убежище регулярно обдавало брызгами. Другие
мальчики жались как можно дальше от бортов, на их лицах было выражение
отчаяния.
С наступлением темноты Драффл приковал их цепями к поручням. Мальчики
сами попросили цепь, потому что море к этому времени неуклонно перекатывалось
через нос, и существовала реальная опасность быть смытым за борт. Пазел и Нипс
отказались от цепи (это было сопряжено с риском другого рода), но они сцепились
локтями с другими мальчиками с подветренной стороны бака. Погружаясь и
вспахивая волны, корабль продолжал истерически бежать на запад.
Говорить стало невозможно. Промокшие и замерзшие, они наблюдали, как
команда борется со штормом. Зубы Пазела стучали, а ноги стали бледно-голубыми.
И все же каким-то образом он соскользнул в жалкий сон. Ему снилось, что он сам
стал угрем, плывущим на огромной скорости вокруг белой башни — та
поднималась со дна моря, пронзала волны и уходила далеко в небо. Вокруг него
копошились рыбы со светящимися телами, фиолетовыми глазами, похожими на
драгоценные камни, и острыми зубами. В башне были затопленные окна и даже
дверь, все еще плотно закрытая под тяжестью океана. Затем раздался вой банши, и
Пазел проснулся.
Мальчики вскакивали — только для того, чтобы снова упасть, когда «Рупин»
тошнотворно накренился на левый борт.
— Марсель! — крикнул кто-то. — Марсель лопнул пополам!
Пазел нащупал опору для рук, пытаясь разобраться в хаосе, охватившем его
чувства. Должно быть, прошло несколько часов. Ночь была черной, ветер яростным
— и что-то ужасное лежало прямо по курсу.
Он не знал, откуда ему это известно. Вокруг корабля сгустилась тьма.
Разорванный холст хлопал над их головами со звуком, похожим на топот копыт.
Ветер, волны и гром заглушали крики людей.
Сверкнула молния. На мгновение мир озарился безумно ярким светом, и
пятьдесят моряков закричали, как младенцы: прямо перед ними и невероятно
близко возвышалась скала. Мертвы! вот и все, о чем Пазел успел подумать, а
261
-
262-
потом корабль ударился.
Но это была не скала, а дождь, чудовищный фронт дождя, который разбился о
бушприт, как огромная стеклянная стена. Все были ослеплены. Мальчики обнимали
поручни, цепь, друг друга. Где-то капитан кричал: «На ванты! Вверх! Вверх!» В
следующей вспышке можно было увидеть людей, уже на полпути к марса-рее, с
топорами, заткнутыми за пояс, чтобы срезать разорванный холст. Было ужасно
видеть их, едва держащихся на прогнивших веревках — их хлестал такой сильный
дождь, что казалось, за ними тянутся сосульки.
Форштаг лопнул, как гигантская тетива лука. Мачта накренилась, матрос
закричал, и при следующем ударе молнии Пазел увидел, как он падает в море, размахивая руками. Тьма поглотила его.
Все мальчики потеряли голову от страха. Некоторые плакали, другие кричали, чтобы Драффл отпер их, пока они не утонули. И Пазел знал, что они утонут, если
нос погрузится под воду — так же быстро, как тот упавший человек.
Но Драффл был вне пределов слышимости или, возможно, ему было все равно.
В конце концов Пазел справился с этой задачей матросским топором. Двое
мальчиков остались на цепи, но, по крайней мере, остальные были свободны.
— Ради Рина, оставайтесь на месте! — закричал на них Нипс. — Поручень не
поддастся, пока сам корабль не разлетится на куски!
Потом Пазел никогда не мог сказать, как долго корабль метался, как бешеный, пока его несло через шторм. Но, наконец, наступил момент, когда они вылетели из
шторма так же внезапно, как и вошли. Дождь пронесся мимо; они слышали, как он
со свистом уносится на восток, словно рой проклятий. Ветер стих, потом совсем
исчез. Вскоре единственными звуками были шум насосов на нижней палубе, вода, бьющая из шпигатов в море, — и хриплые ругательства мистера Драффла.
— Гонщик, да? Быстрый морской конек! Это то, что ты назвал « Рупином», не
так ли, капитан Змеязык? Шесть якорей тебе в глотку, брамианин! Этот корабль —
позор!
— Только когда ты ведешь его как сумасшедший! — огрызнулся капитан, несчастный.
— Следи за собой, жирные кишки!
— С меня хватит! — рявкнул капитан. — Эй вы, волпеки, что толку от
