Вот мой опыт и видение процесса.
5.4.1. Процесс оценки
По вопросу относимости. Квартирку прикупили, ждём в гости к нам на новоселье, а мебели – ноль. Умная хозяйка «на безрыбье» и в целях зауючивания пространства наполнит интерьер псевдо-гарнитурой, она вдоль пустых стен, взамен шкафов, диванов, столов и стульев разных бутафорий нагромоздит – понаставит тарных коробов и ящиков. А следак – чем дурнее? При скудном улове существенных доказательств базу обвинения наполнит доказательствами неотносимыми к сути обвинения. С помощью таковых создаётся видимость объёма и сочности самой базы, а вместе с тем рассеивается внимание защиты, спутывается логическая цепь по фактической обоснованности обвинения. На безлюдье и бес – Люда. Возмущаться и тыкать их носами в их же помои на стадии расследования бесполезно. Творят, что хотят, геморрой тебе прививают.
И ропот – сын отшивов трупных,И геморр – опоросов друг.
Наши действия безобразны. В порядке исследования отдельно взятого доказательства, вникая в суть содержащейся в нём информации, просеиваем всю её через смысловое сито. Каждый фрагмент сведений проверяется: какое именно обстоятельство по обвинению данная информация устанавливает, подтверждает или опровергает; в доказательство каких именно фактов мусора желают эту информацию представить; может ли она влиять на выводы по существу обвинения, а имеющиеся выводы – соответствуют ли они данным сведениям напрямую или косвенно.
Вот, к материалам приобщена некая информация по Сообщению о наличии регистрации твоего охотничьего ружья. Обвинители ссылаются на это доказательство в общей куче. Но обвинён ты в применении другого вида стрелкового оружия – пистолета, который, в свою очередь, не обнаружен. Указанное ружьё, как и правомочия владения и пользования им, не отражают содержательную сторону события преступления. Факт наличия ружья никоим образом не подкрепляет выводы обвинителей о твоей причастности к действиям, в коих задействован иной огнестрел. Не понятно, для чего применены ссылки на такие сведения: чтобы показать доступность для тебя огнестрельного оружия вообще (владение и пользование им для тебя не чуждо) или обратить внимание на наличие у тебя практических навыков в применении? Прямых ссылок об этом нет в деле, а мы и не должны добиваться сами отдельных разъяснений по этому поводу. Поэтому такие сведения по Сообщению следует считать неотносимыми доказательствами и выдворять их из базы.
Необходимое замечание. Как тебе известно, любое из доказательств имеет задачей подтвердить правильность самого Обвинения, точнее сказать – обвинительных утверждений. Структурно Обвинение составляет, кроме заглавной формулировки состава деяния по статье УК РФ и концевых выводов о его совершении, ещё и их Описательная часть. Как раз в этой Описательной части, которая занимает основной текстовой объём обвинения, и излагается фактическая сторона преступления – обстоятельства преступления. (Обычно, описание обстоятельств предваряется словами «Преступление совершено при следующих обстоятельствах:…»). И вот в подтверждение этих самых обстоятельств, с целью их доказывания (обоснования для), доказательства обвинения по идее и должны быть представлены. Но вот в чём прикол, курсант. Отдельные из приводимых обстоятельств (а бывает – почти все) внутри этой Описательной части могут сами по себе не иметь отношения к существу преступного состава, то есть быть неотносимыми. Например, могут иметься указания о каких-то событиях и фактах, которые совершенно не касаются собственно преступных действий. Подробнее эти казусы мы ещё обмозгуем в главе о предъявлении обвинения. А сейчас ты должен вкурить, что ежели существуют и предлагаются тебе упрёком подобные, посторонние для дела обстоятельства, они являются неотносимыми, а значит, и любые доказательства обвинения, предлагаемые в подтверждение данных обстоятельств, автоматически также определяются неотносимыми. Этого факта достаточно, чтобы вычленить док и не исследовать его с позиций иного рода критики. Другими словами: если доказательство формально относится к обстоятельствам по обвинению, но сами эти обстоятельства выходят за рамки возможно преступных событий, то доказательство будет неотносимым. Так понятней?
Дрейфуем далее на Север. Наибольшее количество информационного хлама обнаруживается в показаниях допрашиваемых, особенно свидетельского толка. Порой следаки инерционно протоколируют много лишнего в порядке «фиксировать всё и дословно», вовремя не реагируя на шлак. Так, в рыбодобыче на сейнера тянут тралами с морских пучин всех жаберных без разбора, что в сеть угодили ненароком. Обычно же следаки попросту увлекаются и хапают всякие рассказки, например, о сопутствующих, напрямую не связанных с преступлением событиях. И в своей делюге ты обнаружишь показания от одного лица единым потоком, где ни одним словом не будет касательств собственно обстоятельств противоправия твоего. С внешне не ясной целью, но ушатами грязи будут обильно пролиты мнения и суждения свидетелей о посторонних вопросах частной жизни обвиняемого, основанные на личном восприятии или даже через восприятия других принятые за факт. Такие показания, перемывающие твои косточки, переворачивающие твоё же исподнее бельё, при их внешней бестолковости бесспорно способны создать гнетущую, мрачную картину и возбудить отрицательное отношение к обсуждаемой в показаниях личности, её образе жизни, о сопроводительных случаях и периодах житейских. Уверен, даже судьи, имеющие профессиональный иммунитет против усвоения подобных сплетен, не остаются эмоционально равнодушны, вылавливают настройки предвзятости, подспудно проникаются грязевым компроматом в отношении обвиняемого. На то и расчёт? Точно. Но сам факт отсутствия у каких-либо данных прямой связки с событием именно криминального, тебе вменяемого деяния однозначно определяет их неотносимость.
Другой свидетель быть может и сообщает «кое-что» по существу. Однако эти существенные показания занимают лишь крошечную часть от всего объёма показаний. Остальное всё на поверку – откровенный порожняк, толчённая в ступе водица, как например, сообщения свидетеля о событиях до и после «делюги», о каких-то его впечатлениях, личных переживаниях, отношениях, твоём круге знакомств, привычках и наклонностях, проф. пригодности, обстановке в жилье и всякое такое, если всё это не является определителем признаков состава деяния преступного. Но и такие судачества не только включают в череду показаний, так ещё и оглашают в общей массе перед судом, воспроизводят в обвинительных решениях. Цель всё та же – предание доказательствам массивности и яркости, а обвинительным выводам – обоснованности.
Следуя общему требованию обоснованности следователи и суды в ходе представления доказательств сами должны офишировать свои оценочные доводы об относимости доказательств (или неотносимости). Если доказательства – это сведения о фактах, тогда любые обвинения должны сопровождаться отчётливым объяснением, какое отношение к обвинению имеют изложенные в сведениях факты. И так по каждому доказательству, по каждому фрагменту сведений. Но так как такие оценочные доводы, конечно, объёмны и пространны будут, кропотливости требуют и могут послужить самостоятельным поводом для спора, то обвинительные следователь и суд или вовсе не дадут оценок относимости или выскажутся с крайней скромностью. С них станется. Ты же с их «колокольни» сам анализируй доказательства, что попали в процессуальный оборот и те, что могут там оказаться тоже. Шунтируй их нутро вне всяких сомнений и рассудительно. Ну да, пробуй рассуждать вместо следака (суда) о том, какие выводы следуют из информации и сопоставь свои заключения с выводами мусоров. Без эмоциональной оплётки реши для себя, употребимы ли в целях доказывания каких-либо из заявленных обстоятельств данные сведения, пригодны ли они для установления или объяснения этих обстоятельств. И если твёрдого мнения для себя об относимости не составил, вдруг сомневаешься: относимо-не относимо, то вправе требовать разъяснений внятных по этому поводу.
Объяснять свой выбор и доказательственное значение спорного дока положено будет тому субъекту, кто заявил данное доказательство к рассмотрению, кто ссылаться посмел на него в обоснование своих доводов. Если доказательство заявлено на предварительном следствии, по его итогам стороной обвинения, то пущай объясняются, соответственно, следак или терпила (потерпевшие иногда представляют доказательства от себя и по своей инициативе). Если доказательство, направленное против тебя, выложил на прилавок сообвиняемый, значит, это его и его защитника бремя – изложить оценку такой информации. Конечно, и от тебя могут потребовать комментарии по защитительным доказательствам. В ходе судебного следствия все такие вопросы адресуются обвинителю, и, в любом раскладе, его оценочные доводы должны быть изложены в прениях. Суд может инициировать те же выяснения у представителей сторон в процессе. Но вот тот суд, что представит доказательства в мотивировочной части своих же решений, – он от подобных объяснений фактически освобождён, не принуждаем за пределами как таковых текстовых мотивировок. То есть, отдельных разъяснений судьи не дают (чтоб жёны им также давали в постели).
