Просто собой. И ещё чем-то… — она ткнулась мне носом в плечо. — Как будто сухой травой и мёртвыми цветами немножко. Одеколон что ли такой?
— Просто запах, — не стал уточнять я.
— Они ушли, как ты думаешь?
— Думаю, да. Но я провожу тебя на всякий случай.
— Блин, босс, час ночи! Мне неловко.
— Всё равно не сплю. Прогуляюсь.
— Блин, холод какой! — поёжилась Швабра, пока я закрывал дверь. — Днём совсем ещё лето, а ночами пробирает. Ты в футболочке не простынешь?
— Нет, я не мёрзну. Хорошая терморегуляция.
— Я сразу околеваю, когда не жара.
— Худая потому что.
— Да, наверное. А ты тёплый… — она коснулась моей руки, уже не в первый раз удивив тактильным контактом.
— А у тебя руки-ледышки, — я положил руку ей на плечи, и мы пошли в обнимку.
— Если б нас сейчас кто-то увидел, то точно решил бы, что мы любовники, — фыркнула Швабра, но не отстранилась, а прижалась плотнее, греясь об меня.
— Все давно спят.
— Что со мной творится, босс? Я как будто не я. Вспоминаю, что делала, что говорила, как жила… И не могу понять — почему? Зачем? Как я могла быть такой?
— Может, ты просто выросла?
— Может быть. Вот, пришли. Спасибо, что проводил. Я очень испугалась. Видела, чем кончаются эти истории с отродьями…
— Это ты написала в прошлом году анонимку в полицию? Про убийство дочери бармена?
— Откуда ты… — она резко отстранилась.
— Догадался. Полицейскому не сказал, если тебе это важно.
— Да. Это была я. Не буду рассказывать, ладно? Не хочу вспоминать, не усну.
— Как хочешь. Я и так знаю всё, что мне нужно. Или почти всё.
— До завтра, босс.
***
Увидев беловолосую женщину у двери бара, даже не удивился. Бывают такие ночи, в которые поспать не суждено, и ничего с этим не поделаешь.
— Трубы горят? — спросил я мрачно.
— Что? — не поняла она.
— Выражение, обозначающее потребность срочно выпить. Достаточно срочно, чтобы скрестись в дверь бара в два часа ночи.
— Я не скреблась. И пришла не ради выпивки. Хотя коктейль «Белая ведьма» мне понравился!
— Сейчас сделаю, проходи.
— Как новые туфли? — спросил я, смешивая напиток.
— Старые были лучше. Но я привыкну. Я пришла сказать, что тобой недовольны. Те, которые на заводе. Требовали, чтобы я послала к тебе Палача.
— Они могут требовать? — спросил я. — Ты же Хозяйка Места.
— Думают, что могут. Им кажется, что они тут главные.
— А это не так?
— Чужие пришли и уйдут. Но иногда проще сделать так, как они хотят. Ради детей.
— Они их используют. Твоих детей.
— Пусть. Детей всё равно слишком много. Скоро станет меньше, и чужие уйдут. А я останусь. И принесу новых.
— Их тоже убьют?
— Сначала убивали всех, потом почти всех, потом бо́льшую часть, потом меньшую. Теперь убивают столько, сколько нужно.
— Тебя это устраивает?
— Такова природа. Если не убивать, их станет слишком много.
— А ты не хочешь их просто отпустить?
— Невозможно. Они часть меня. Им нечего делать снаружи.
— А чужаки?
— А чужакам нечего делать здесь. Но я их терплю. Пусть думают, что используют меня, но на самом деле я использую их. Сделай ещё коктейль.
— Ты их недооцениваешь, — сказал я, наливая. — Если у них всё получится, то они не уйдут.
— Я не понимаю, что им надо, но люди вечно выдумывают всякую ерунду, думая, что она изменит мир. Однако не могут изменить даже себя. Очередная сложная игрушка, всего лишь. Сколько их было? Сколько ещё будет?
— Ты сама себя обманываешь. Им достаточно было изобрести колесо и топор. И где теперь твои лес и озеро?
— Спрятаны, — мрачно ответила она.
— Смотри, как бы на этот раз не пришлось прятаться и тебе.
— Сегодня ты как будто специально говоришь неприятные вещи! Почему бы тебе не сказать, что я красивая?
— Ты красивая, — подтвердил я.
А про себя подумал: «Лучше бы ты была умная».
— Вот, уже лучше, — кивнула она удовлетворённо, протягивая бокал за добавкой. — Комплименты и коктейли, вот что нужно. Коктейли тебе удаются, поработай над комплиментами. Пойдём в спальню?
— Зачем?
— Женщина зовёт тебя в спальню, а ты спрашиваешь зачем?
— Ответь.
— Я хочу принять твоё семя. Пусть частица тебя будет в детях. Им не помешает то, что они могут получить от такого, как ты.
— Таких, как я, не бывает, Хозяйка Места. Ты принимаешь меня за кого-то другого.
— Пусть так, — не стала спорить она, — но я чувствую в тебе некую странную силу и хочу получить её для детей. Поверь, я не часто предлагаю себя чужакам.
— А как же мой клиент?
— Который?
— Которого ты утопила в своём озере.
— Это не я, это Палач. Его попросили чужаки. Он им чем-то мешал.
— Но ты разрешила.
— Я получила всё, что мне было нужно. Его семя было… интересным. Но, конечно, не настолько, как твоё. В спальню? Или ты хочешь сделать это прямо здесь? Я уже достаточно выпила.
— Этого не будет.
— Ты мне отказываешь? Серьёзно?
— Новое ощущение?
— Да. И оно мне не нравится. Это унизительно! Я недостаточно хороша для тебя, бармен?
— Я не хочу быть частью детей, которыми ты накормишь их. Ни к чему им знать вкус моей крови.
— Я даже не знаю, что меня больше бесит, — сказала она задумчиво, — то, что ты отверг меня как женщину, или то, что считаешь бессильной как Хозяйку. Думаешь, я не контролирую чужаков?
— Они едят твоих детей. Угадай, кто из вас вершина пищевой цепочки?
— Я глубоко обижена, — женщина встала с табурета. — Меня в жизни так не оскорбляли.
— Мне ждать визита Палача?
— В ближайшие дни он будет очень занят, но я ничего не забываю, бармен.
— К сожалению, я тоже.
***
Утро начинается с «клушатника» — дамы наряжены в развесистые шляпы и обсуждают за кофе наступающий осенний праздник. Вот-вот
