на свалку, как сбитую машиной собаку. Так что пусть хоть у неё будут лилейники. Ладно, хватит грустить. Как говорит отец: «Пора делать вид, что у нас всё хорошо».
Я поднялся с дорожки и подал ей руку. От девушки пахнет ванилью, и её очень хочется обнять. Но я не стал.
— Мой временный помощник удивляется, что ты в нём нашла.
— Ох, — улыбнулась блондинка, — представляю себе, что он там себе надумал. На самом деле, всё просто: он смешной, нелепый и не очень умный. Но он настоящий. В отличие от нас всех.
— Аргумент, — согласился я.
— А ещё я, скорее всего, очень скоро умру. Это… влияет.
— Понимаю тебя.
— Правда?
— Как никто другой.
— Спасибо. Пойдёмте уже, сейчас придёт из школы ваша уборщица.
— «Пора делать вид, что у нас всё хорошо»?
— Именно.
***
Швабра уже переоделась в джинсы и оттирает крыльцо. Трёт с такой злобой, что, кажется, протрёт дырку.
— Сломаешь инструмент — вычту из зарплаты.
— Серьёзно, босс?
— Нет. Дам премию. За старание. Что случилось?
— О, совершенно Ничего. Обычный день обычной девушки. Для начала кто-то написал на двери моего дома «Отродье». Говном. Так что это не первое крыльцо, которое я отмываю сегодня. Из-за этого опоздала в школу, и после уроков меня вызвали на педсовет. Нашей училки там не было, но были все остальные. Там мне сказали, что я позор школы, выгляжу и пахну как дохлый скунс, тупая и безнадёжная. И при этом ещё смею опаздывать. Поэтому они оставят меня после уроков. Я сказала, что у меня работа.
— А они?
— А они ответили, что раз я так спешу мыть сортиры, то они поручают мне помыть школьные. А они подумают, давать ли мне вообще аттестат или выгнать с волчьим билетом.
— А ты?
— А я захохотала как гиена и сказала, что раз я безнадёжная, то и терять мне нечего. И они могут засунуть мой аттестат себе в жопу, свернув в трубочку, пока я буду подтираться их волчьим билетом. И ушла. Они мне кричали вслед, что я могу не возвращаться, но я и так не собиралась. Знала, что стоит купить платье, оно и не пригодится.
— Перестань, подружка! — к нам на крыльцо вышла блонда. — Отличное платье.
— Мне некуда в нём пойти. На выпускном меня больше не ждут.
— Мы что-нибудь придумаем, поверь! Всё будет хорошо, я знаю!
По блондинке никак не скажешь, что пять минут назад она разве что не рыдала над своей могилой. Делать вид, что всё хорошо, девочка явно умеет. Даже я почти поверил. На секунду.
***
Сегодня «Лимонадики» смотрят на Швабру как-то по-новому. Слухи о конфликте с педсоставом явно разошлись.
— Пырятся, заразы, — буркнула она мне тихо в подсобке, — злорадствуют.
— Может, наоборот, завидуют, — утешил я её, — ты-то уже отмучилась, а им завтра в школу.
— Ой, вот не надо этого, босс. Видишь, сколько их сегодня? Поглумиться пришли, я тебе говорю.
— Тогда надень платье.
— Издеваешься?
— Ничуть. Идти на дно надо с поднятым флагом.
— Я не умею его носить.
— Я подскажу. Декольте должно быть спереди.
— Точно, издеваешься. Я не успела купить к нему туфли.
— Я тебе дам свои, — сказала блонда, — у нас один размер. Фасон походит не идеально, но это точно лучше, чем старые кеды. Разувайся.
— К нему нужна причёска и макияж. Я не умею!
— Слы, жаба, если обещаешь не пинаться…
— Блин, ты-то куда лезешь? — зашипела Швабра.
— Рили, я умею, прикинь. У меня была одна герла, почти цива, она меня научила, пока я у неё вписывался.
— Зачем? — удивился я.
— Ей надо было. Она на работу ходила, нужно было рисовать себе лицо трезвой тёлки. А сама не могла, руки тряслись. Бухала так сильно, что спьяну скинулась, но выжила, этаж был третий. Только спину сломала. Бухать бросила, но краситься опять не могла, парализовало. Я к ней ходил в больницу, наводил красоту, ей хотелось зачем-то. Потом бабки кончились, лепилы её вышвырнули. Хотел ей бабла нарулить с концертов, но наговнял, группа распалась, я забухал с такого, а когда перестал — она померла уже.
— Очень вдохновляющая история, — сказала Швабра зло. — Умеешь мотивировать на позитив. Я просто счастлива отдаться в твои руки!
— Не, жаба, извини, — вздохнул панк, — я ценю, но отдаваться не надо. Ты не в моём вкусе.
— Ах ты…
— Убери её, чел! Она опять пинается!
— Так, — сказал я веско, — делайте что хотите, но, если через пятнадцать минут меня не сменят за стойкой, кое-кто не получит чаевых.
***
Подростков сегодня действительно много. Пять столиков, рекорд. Когда за стойку встал я, по залу прокатился разочарованный вздох. Похоже, Швабра права — не жажда и дефицит мороженого в организме привели их сюда. Впрочем, надежда умирает не сразу, никто не ушёл.
— До начала «Отродий Ведьмы» десять минут, — напомнил я. — Заказывайте, чтобы потом не отвлекаться.
Детишки потянулись за лимонадом и пирогами, потом зачавкали, забулькали, застучали ложечками по креманкам. Чёрт, во что превратился приличный бар? Стыдно смотреть. «Баскин Робинс» какой-то.
— А… помощница ваша где? — спросил самый храбрый или самый глупый из них, забирая со стойки заказ.
— Там, где ей надо быть. Вопросы? Пожелания? Предложения? Делать предложение ты пока маловат, подожди пару дней.
— Нет-нет, я пойду за столик…
Сказать, что её появление произвело фурор, — это вообще ничего не сказать. Швабра нарочито неторопливо спустилась по лестнице, прошла по залу, давая себя рассмотреть, встала за стойкой. Это дефиле сопровождалось гробовым молчанием одноклассников, которые забыли не только пить и жевать, но и просто закрыть рот.
Платье не сделало её красавицей. Девушка всё ещё слишком худая, слишком угрюмая, слишком неухоженная. Но разница между тем, что было, и тем, что стало, настолько разительная, что войди вместо неё в бар Мисс Вселенная, эффект был бы слабее. Говночел отлично справился с её лицом, которое стало немного взрослее и гораздо более… определённым, что ли. Швабра не выглядит школьницей, за стойкой встала интересная молодая женщина, к которой эта школота не знает как подойти. Внезапно перед ними оказалась не забитая одноклассница,
