открывая склянку, с чем-то темным и пахучим. Толстым слоем покрыла кожу вокруг шва, засомневалась, но, всё-таки, наложила повязку, — что толку, днем все сдерет! — Но, пока, лучше рану прикрыть.
— А ты думаешь, он до завтра очнется? — оживилась Марина.
— Надо его привести в себя, иначе завтра, не знаю, что из этого выйдет. –
И Матрена занялась непонятным действом, внучке оставалось лишь смотреть. Бабка взяла пучок какой-то сухой травы, зажгла его, немного подождала, а потом притушила и оставила тлеть. В тесном помещении быстро распространился сладковатый, пряный запах. У Марины закружилась голова, и она, пошатываясь, вышла на воздух. Потоптавшись немного в темноте, вдохнув кислорода, она прислушалась к звукам, доносившимся из бани, и вернулась обратно. С дымовухой было покончено, но пахучее облако еще витало под потолком.
— Бабуля, можно проветрить? — спросила девушка.
— Теперь, можно, — удовлетворенно ответила Матрена, — просыпается наш спящий красавец. Взяла кувшин с каким-то настоем, умыла раненого. И произошло чудо, его лицо порозовело, он сделал глубокий вдох и закашлялся. Марина смотрела и не верила своим глазам:
— Да ты — волшебница! — прошептала девушка. В это время Петр открыл глаза, непонимающе осмотрелся и хотел, было, сесть, но схватился за бок.
— Ты бы, парень, прыгать-то погодил, — остановила его Матрена, — вон какая дырка в боку, не зажила еще, потому лежи и не вскакивай!
Когда в поле зрения Петра появилась Марина, он немного успокоился.
— Не бойся, это бабуля моя, она тебя спасла, ее надо слушаться, — Марина подошла к нему и присела рядом. Он смотрел в ее светящиеся радостью и любовью глаза, и молчал.
— Ну, молодежь, я оставлю вас ненадолго, милуйтесь, а я пойду нашему молодцу поесть принесу, — она отозвала Марину в сторонку и вполголоса предупредила, — ты сильно-то его не тревожь, не дай Бог, шов разойдется, — и ушла в темноту.
Марина осталась. Керосиновая лампа горела неверным светом, то вспыхивала, то почти тухла. Девушка подкрутила фитиль, как это делала бабка Матрена и повернулась к Петру. Он лежал и улыбался.
— Чему ты улыбаешься? — спросила она.
— Тебе, — просто ответил он, — не могу поверить, что мне, зверю лесному, судьба сделала такой подарок: красивая сказочная принцесса с золотыми волосами или, может, нимфа нашла меня сама, вдохнула смысл в мою жизнь, и, несмотря ни на что, готова быть рядом. Я рад, что ещё одну ночь могу провести с тобой. Если бы я превращался, хотя бы в собаку или в кота, что ли, мог бы и днем ходить за тобой следом, — вздохнул он.
— В кота-а? — протянула Марина и рассмеялась, — ну, нет! Какой же ты кот? Кота бы я не полюбила…
— Почему? Котов все любят. Их любить намного легче. Я был бы большим пушистым Барсом, ходил бы целыми днями за тобой по пятам, и тёрся спинкой о твои колени, — мечтательно произнёс Пётр, — А, знаешь, какие песенки я мог бы мурлыкать тебе на ночь?
— Не-ет, — смеялась Марина, — ты именно медведь! Мне тут бабуля, когда я приехала, легенду про Чудище лесное рассказала, так вот — это ты! И я знаю, что на самом деле ты — Принц, только надо очень постараться, чтобы наша история оказалась сказкой, а не легендой.
— Почему? — не понял Пётр.
— Потому, что легенды всегда заканчиваются плохо, а сказки — хорошо, на то они и сказки!
— Почему всё так трудно? — задумался он.
— Это для того, чтобы в конце сказки, герои знали, что такое счастье, а иначе, грош ему цена, — философски промолвила девушка, и встряхнув гривой золотых волос, рассмеялась, возвращаясь в обыденность, — лучше бы ты, вообще ни в кого не превращался, были бы всегда вместе, — мечтательно произнесла она. — Знаешь, я тут вспоминала, как подруги не хотели меня отпускать сюда, говорили:
«Зачем ты едешь? Что там делать?», а я им сказала, что еду на поиски снежного человека, еще смеялись: «…если не получиться самого, так хоть шкуру его привези», — вот глупые-то. А я теперь, все время думаю, как тебя от этой шкуры избавить?
— Не надейся, сказки не будет, — взгляд его мгновенно потух, — мать тоже ждала, что все пройдет, пустая трата времени. Я побуду здесь с тобой еще немного и уйду на рассвете.
— Я бабуле все рассказала, она мудрая, может, что и придумает, — старалась она его утешить и, уговаривала себя. Он гладил золотистые волосы, и печально улыбался, разглядывая ее лицо, стараясь запомнить каждую черточку, каждую мелочь. У Марины от этого взгляда, навернулись на глаза слезы, но она решила держаться. Улыбнулась ему в ответ и поцеловала в щёку, он взял в свою руку её ладонь и, поднеся к губам, начал с невообразимой нежностью, медленно целовать пальчик за пальчиком, как тогда в избушке. Маринино дыхание уже стало сбиваться с ровного ритма, но тут пришла бабка Матрена:
— Все, Маришка, надо парня кормить, а то он у нас не от ранения, а то голода помрет, — и она стала вынимать из корзинки снедь, — я много есть не дам — вредно пока. Вот бульончик куриный, хлеб белый, ну и ножка куриная — это, пожалуй, не повредит, — потихоньку, они с Мариной устроили раненого, полусидя-полулежа, опустив на свернутый в виде валика тулуп, нашедшийся в предбаннике. И Петр принялся за еду.
— Спасибо, бабушка, — поблагодарил он Матрену, закончив трапезу.
— А теперь, выпей вот этот отвар, — Матрёна протянула раненому кринку, — он после кровопотери восстановит силы, и не будем время терять, скоро утро, давай, дружок, рассказывай, как ты дошел до жизни такой? — начала бабка Матрена свой допрос. Марина услышала, примерно то же, что ей уже рассказал Петр.
Дослушав до конца, и не узнав ничего нового, Матрена начала сама задавать вопросы: Как звали твоих родителей? В каком селе ты родился? Сколько тебе лет? Не было ли каких серьезных происшествий в вашей семье, когда вы жили в селе, может, погиб кто, а винили твоих близких? Получив все ответы, Матрена поднялась:
— Давайте, ребята, прощайтесь, скоро утро.
— Да, мне пора, — Петр сделал, еще одну попытку подняться, но Матрена строго ее пресекла:
— Ты, Петруша, меня не понял, никуда не пойдешь. Сейчас дам тебе сон-травы, и уснешь до вечера. С таким ранением, негоже по лесу бегать, отлежаться надо, да и нам спокойнее. Вот отвар, действовать он начинает примерно, через полчаса, так что, у вас осталось немного времени, а я пойду, у меня теперь много дел, — и Матрена оставила их…
Глава 16
Потихоньку приближался рассвет, Марина хотела, как можно дольше задержаться с Петром, но чувствовала, что бабка
