два Т—64 обстреливают позиции роты прямой наводкой. «Но с «Орлана» ведь их видно?» – думает Дрезден.
– Аляска, я – Дрезден, прием! – кричит он в рацию, отобранную у Селезня.
– Дрезден, я – Аляска, да!
– Аляска, я – Дрезден, танки вне досягаемости лупят по нам, прием.
– Аляска, я – Сигма, вижу шесть танков, прием. – В эфир вклинивается командир батальона.
Значит, Дрезден видит только два? Где остальные четыре? Перед фронтом?
Минометный огонь прекращается, но под огнем шести танковых пушек лес кажется маленьким. Не лес, а так – рощица. Спасает то, что танки лупят прямой наводкой, поэтому бойцы усиленно зарываются в землю.
Огонь не позволяет Дрездену встать, но он решает обойти позиции взводов и переместиться на левый фланг, поближе к танкам. Он ползет и шепотом молится. Танки его не видят, снаряд по нему может прилететь только случайно. Но Дрезден командир – и не может пережидать обстрел в окопе.
Третий Т—64 движется по их кромке оврага, останавливается, чтобы сделать выстрел, и смещается дальше метров на пятьдесят. Он стреляет вдоль опушки, где окопалась рота Дрездена. Снаряды поднимают песчаные вихри, когда проносятся над самой землей. Два других танка стреляют с противоположного склона оврага и прикрывают этот вредный танк. Десантники не высовываются. Кроме одного. Одинокий боец ползет параллельно движению танка, в руке у него гранатомет. Он использует каждую кочку, каждый кустик. Все внимание «немцев» обращено на опушку, где рядом в овраге явно готовится новая атака. Если в небе сейчас хохляцкий коптер, который корректирует огонь танков, отважному десантнику – конец. Да и у командира танковой роты «немцев» тоже должен быть свой коптер, 2023 год на дворе. Но гранатометчик упрямо игнорирует опасность. Дрезден всматривается, смельчак без каски, в кепке, надетой козырьком назад. Сильвер – вот о ком следовало рассказать Прозе.
Внезапно события ускоряются. Украинцы выскакивают из оврага и бросаются в новую атаку. Дрезден вместе со всеми ведет огонь из автомата. На такой дистанции командовать некогда, людьми движет инстинкт. Или мы их, или они нас. С нашей стороны неподалеку работает только один пулемет. Атака снова отбита, убитые и раненые хохлы громоздятся на гребне. Танки почему-то прекратили огонь, и Дрезден, морщась, осматривает поле боя. Морщится он потому, что стрелкотня продолжает греметь на правом фланг роты, причем работает пулемет. Не наш!
– Подствольники! – кричит Дрезден.
Из леса на противоположном склоне оврага, где должны сидеть мотострелки, появляются два танковых силуэта. Т—90? Залп! Оба украинских Т—64 загораются, пораженные сзади. Третий украинский танк стоит с открытыми люками, пораженный из РПГ в борт. Танк не загорелся. Экипаж сбежал. Сильвер сделал свое дело. Но стрельба на правом фланге роты не нравится Дрездену.
– Второй взвод – за мной! Первому рассредоточиться!
Он уводит бойцов глубже в лес, где, прикрываясь древесными стволами, они двигаются в сторону правого фланга роты. Так и есть, «укропы» сумели ворваться в окопы третьего взвода. Теперь нельзя дать им закрепиться! Командир второго взвода Сипуха обгоняет Дрездена. Рядом бежит молоденький боец, словно боится оторваться от Сипухи.
Расстояние между противниками минимально, украинцы ведут довольно плотный огонь, с их стороны пулемет крошит сосновые стволы.
– Из подствольников… – кричит Сипуха.
Четверо бойцов стреляют из подствольных гранатометов, остальные перебежками приближаются к окопам. Деревья мешают стрельбе из гранатометов, но ответный огонь ненадолго стихает. Снова начинает работать пулемет. Но поздно – расстояние сократилось до броска гранаты.
– Своя!
– Своя!
– Своя!
Пулеметчика забрасывают гранатами. Окопы мелкие, блиндажей выкопать не успели, пулеметчику негде укрыться.
– В атаку! – кричит Дрезден и первым прыгает в окоп.
Несколько трупов, двое наших с красными лентами над коленом, трое украинцев – с ярко-зелеными. Пулеметчик лежит ничком в стороне, его тело кажется Дрездену неестественно высоким. Обе ноги пулеметчика оторваны. Хохол вел огонь с оторванными ногами? Рядом еще двое погибших наших.
Уцелевшие бойцы третьего взвода возвращаются в свои окопы, а второй взвод уходит в свои. Среди выживших Дрезден с облегчением видит оператора «Мавика» и командует ему:
– Осмотри овраг!
И встречается взглядом с Сипухой – командиром взвода.
– Как я вижу со своей горки… – начинает Сипуха любимую присказку.
– Согласен! – кивает Дрезден. – Вперед!
Он вспоминает слова Аляски: «Опытный командир чует ритм боя. Когда бой затихает, к примеру, из-за необходимости пополнить боекомплект, командир умеет этими паузами пользоваться». Дрездену кажется, что сейчас именно такой момент. Атака отбита, артобстрел прекратился, уцелевшие танки отошли. До того как «немцы» поднимут коптеры оценить поле боя, пока они сюда долетят, пока наведут артиллерию, можно кое-что успеть, к примеру зачистить этот чертов овраг.
Сипуха уводит за собой семерых, один молоденький десантник нервничает, держится около взводного.
Еще вчера этот парнишка тренировался метать нож в ствол сосны и сторонился всех, Дрезден заметил это, но промолчал, а следовало поговорить – у человека явно первый бой. Эх!
Десантники разворачиваются цепью и осторожно приближаются к телам погибших врагов.
Два бойца остаются в окопе привести в порядок захваченное оружие, один тут же начинает возиться с пулеметом, ругается. Пулемету отсекло осколком кончик ствола с пламегасителем – бесполезен.
Дрезден кивком манит за собой оператора коптера и догоняет цепь. Впереди замешательство. Сипуха, набычившись, давит взглядом молодого, который стоит рядом с автоматом наперевес.
– Добей! Ну! – рычит Сипуха и останавливает Дрездена жестом ладони: мол, все под контролем.
Боец с выражением невыносимой муки на лице отворачивается и не глядя дает длинную очередь по украинцу, лежащему в двух метрах перед ним.
– Смотри! – командует Сипуха.
Молодой неохотно повинуется, часто моргая, смотрит на тело, изуродованное пулями.
– Увидел? Запоминай! Ты помог ему сейчас. Понял?
– Да.
– Вперед!
Втроем они догоняют цепь. Взвод спускается в балку. В овраге сыро, лес густой. Разбившись на пары, бойцы прочесывают его поперек. Никого. Дойдя до противоположного склона, взвод цепью исследует овраг вдоль.
Едва Дрезден выходит на поляну, оператор восклицает:
– Командир!
– Залечь! – командует Дрезден.
Десантники падают, укрываясь за тонкими соснами. Не глядя на планшет, Дрезден понимает, что пауза в ритме боя окончилась, пора возвращаться.
На планшете коптера видны: пустой лес впереди, еще одна большая поляна, снова лес, еще более густой и высокий, а там… пятнадцать «укропов» забегают в этот лес и исчезают.
«Ввосьмером их не выковырять, – решает Дрезден, – а оставить здесь, так снова полезут в атаку».
– Аляска, я – Дрезден, вижу скопление пидоров, прием!
– Дрезден, я – Аляска, принял. Координаты? Прием!
Взвод возвращается из балки к своим окопам в лесу. Дрезден на ходу диктует координаты. То и дело он смотрит на экран планшета оператора «Мавика». Хохлы прячутся в лесу. Может, ждут подкрепления?
– Дрезден, я – Аляска, работает «Василек», прием.
– Аляска, я – Дрезден, да!
Они уже выбрались к своим позициям, десантники обустраиваются в окопах.
Дрезден, улучив момент, когда Сипуха остается один, спрашивает:
– Что это было?
Сипуха некоторое время молчит, меряет командира роты взглядом, осматривается, находит взглядом бойца, которого заставил добить раненого украинца, и, тщательно выверяя слова, произносит:
– Командир должен следить за очерствением души подчиненных. Не можешь убить человека – иди добей смертельно раненного. Сделай доброе дело. На войне надо быть черствым.
– Добро! – Дрезден идет к позициям взвода Селезня, взвешивая слова Сипухи.
Его окликает комбат Сигма, рядом с ним оператор коптера. Вместе они смотрят на экран – «Мавик» висит над лесопосадкой, где готовятся к атаке украинцы. Теплых фигурок добавилось. Накапливаются.
Комбат и Дрезден прислушиваются. Со стороны просеки в тылу они слышат лязг гусениц. «Мотолыга» несется на огромной скорости. Затем минута тишины, и… «Василек» сухими щелчками выплевывает кассету из пяти мин. Потом вторую. Мины кучно ложатся прямо в лесопосадку.
Едва МТЛБ с лязгом увозит «Василек» в тыл, над лесом второго батальона взмывают несколько украинских дронов. Десантники прячутся.
Дрезден и Сигма на экране планшета внимательно изучают лес в глубине оврага, движения укропов нет. Никто не вышел. Оператор возвращает «Мавик» на подзарядку. Выходит, «Василек» справился?
