— Более чем. Не имел счастья знать эту даму и не мечтаю ее увидеть.
— Тогда подожди нас.
— Кей! — Томми умоляюще посмотрел на него. — Пожалей Артура! Это жестоко!
— Время жалости кончилось до нашего рождения, Томми.
Дач выбрался из джипа. История повторялась — они снова не смогли взять напрокат флаер и вновь им предстоял пеший переход по Злой Земле.
Но прежде, что бы ни ждало их: Бог, дьявол или засада СИБ, Кей должен был отвести Артура на свидание с прошлым.
С прошлым, томящимся в этом большом, похожем на старую терранскую крепость, здании.
Мальчик уже стоял перед грубой каменной аркой входа. Он был таким трогательно маленьким и беззащитным перед громадой из серого гранита, что у Кея защемило сердце.
Чушь. Все это сентименты, даже не имеющие под собой основы.
Артуру Кертису двадцать лет.
Он далек от невинности и чистоты так же, как Кей.
Но Дач все же стоял несколько секунд, глядя на нескладную детскую фигурку, прежде чем подошел к Артуру.
— Пора…
Каждому столько лет, сколько ему есть. Ты никогда не был ребенком — Артур еще не был взрослым.
Слегка удивленная женщина в белой тунике сестры милосердия выписала им пропуск. Посещения не возбранялись никому — церковь считала любое общение благом. Но она все же спросила:
— Эта женщина кем-то приходится мальчику?
— Никем. Но ему надо в этом убедиться, — вежливо ответил Кей.
…На Граале так и не узнали имени Каль. Просто воскресшая безумная женщина, на которой спасовал весь медицинский арсенал: «аТан» хранил свои тайны. Каль значилась в документах дома призрения под красивым и условным, русским именем Любовь.
Кей мысленно согласился, что в этом есть своя, пусть извращенная, логика.
Когда они подошли к палате, чей номер был указан в пропуске, Дач почувствовал, что жмущийся к нему Артур дрожит.
— Кей!
Он посмотрел на мальчика.
— Не надо! Я не могу!
— Не будь механистки, я не привел бы тебя сюда. Пошли.
Кей подтолкнул Артура, и они вошли в палату. Сиделка, вязавшая в углу, вежливо кивнула им. Она насмотрелась на всяких посетителей — и на тех, кто спешил пакетиком фруктов для убогих откупиться от собственных смертных грехов, и на тех, кто с жадным любопытством разглядывал подступающую смерть.
Но эти посетители под обычные категории не попадали.
— Узнаешь? — спросил Кей.
Глаза Артура несколько секунд метались по лицам женщин. Их было шесть в палате — аккуратно одетых, умытых, причесанных, усаженных перед видеоэкраном, где нарисованные зайчики гоняли по лесу нарисованного волка.
Потом его пальцы вцепились в ладонь Кея.
— Не сразу, правда? — спросил Кей. — Это первый урок, мальчик. Лики прошлого стерты. Только во снах мы узнаем их сразу.
Он подошел к Изабелле Каль, застывшей на кресле, почти силой подтащил Артура. Лицо Каль не изменилось. С любопытством животного она продолжала следить за мелькавшими по экрану фигурками.
— Каль, это я, — негромко сказал Кей. — А это Артур Кертис. Узнаешь?
Каль смотрела в экран.
— Второй урок, — жестко продолжил Кей. — Прошлое безвредно для нас. Но если очень стараться, то мы можем оживить его. Дать новое тело и новую душу.
Он взял Изабеллу за руку — все еще нежную и тонкую, не тронутую за четыре года увяданием.
И полупогладил-полутолкнул ее рукой лицо Артура.
Мальчик вскрикнул.
Еще один мягкий толчок.
На этот раз Артур не издал ни звука.
— Третий урок. Прошлое может ударить — если мы сами этого хотим. И мы можем привыкнуть к боли, даже полюбить ее.
Дач встал, заслоняя от Каль экран. Женщина не шевельнулась.
— Четвертое, самое главное. Прошлое мертво. Прошлого нет. В нашей власти убить его навсегда, или просто отвернуться, или вдохнуть жизнь в тлен. Что ты выберешь, мальчик?
Встревоженная сиделка отложила недовязанный шарф и подошла к ним.
— Что ты выберешь?
— Отвернуться и уйти. — Артур поднял глаза на Кея.
— Ты уверен?
Мальчик молча кивнул.
— Ее звали Изабелла Каль, — сказал Кей сиделке, и они вышли. Артур медленно подошел к узкому окну. Посмотрел на джип, припаркованный у ограды.
— Прошлому можно вернуть имена. Можно вспоминать его. Главное — не делать мертвое живым.
— Кей, — спина Артура напряглась, — если бы я ответил по-другому?
— Я все равно бы за тебя дрался.
— Почему? Я тоже — прошлое. Тлен.
— Ты живой, Арти. Я больше не отдам тебя смерти.
— Кей, почему ты меня любишь?
Дач подумал, что никто и никогда не знал ответа на этот вопрос — шла ли речь о людях или чужих, мужчинах и женщинах, взрослых и детях. Но он все же ответил, потому что тишина и молчание тоже были частью прошлого.
— Потому что ты научил меня любить.
— Пойдем? — помолчав, спросил Артур.
— Пойдем.
Они спустились по лестнице быстро и уже не разговаривая. В этом не было необходимости.
А прошлое могло умирать и без их участия.
6
Когда-то Грея бесил статус Горры. Планета, где почти официально обосновалась Семья, казалась ему плевком в лицо власти и закона — в его лицо. Но он уже трижды «чистил» Империю от мафии, и трижды она возрождалась вновь. Как разрубленный на куски эндорианский песчаный паук превращается в десяток паучат, так и Семья раскалывалась под ударами СИБ на планетарные банды и группировки. Проходило время, и вновь возникал объединяющий центр. Грей не раз задавался вопросом: почему так трудно удержать от развала Империю и невозможно раздробить зло?
Теперь Грей не воевал с песчаным пауком. Семья вела свой бизнес — тот, что шел на грани и за гранью законов. Наркотики, не входившие в разрешенный врачами перечень, порнобизнес с участием малолетних и чужих, заказные убийства и сомнительного плана аттракционы типа «Один в доме с убийцей». Порой Семья была не прочь заняться и легальными делами, вроде перепродажи планет, торговли оружием массового уничтожения и промышленного шпионажа.
Но она знала… научилась знать свое место. В ее интересах была стабильность в мирах Империи — чтобы не иссякал поток жаждущих запретных удовольствий; тихая гонка быстро устаревающих вооружений — а не истребляющая всех и вся гражданская война. В то время как скованная имперскими законами СИБ годами пыталась привести к власти на Инцедиосе умеренных политиков, Семья погасила гражданскую войну за два месяца. Жестко и эффективно: серией террористических актов и мощным денежным вливанием, уже начинавшим давать отдачу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
