когда получили позволения, то убежали тотчас к товарищам на остров.
Некоторые оставались еще при Петрике, но, дождавшись ночи, также все от него убежали.
Таким образом, не успел Петрик увеличить своей силы
ватажниками и, оставаясь с одними татарами да с кружком
запорожцев, подступил к городку Маячке. Он послал туда еще одно
<прелестное> письмо. На это письмо жители ответили
положительным отказом: к городку приближались высланные гетманом
полковники.
Как только татары увидали вдали гетманские полки, на них
сразу нашел переполох. До них доходили вести, что в порубежных
местах расставлены московские силы, а сзади все белогородские
рати готовы против них к походу. Татары поспешно отступили к
своему табору, оставленному под Китай-городком. Тут прибежал
к Петрику какой-то козак и говорил, что отправлен от полтавского
полковника Павла Герцика, стоявшего у городка Кобыляк. Он
убеждал Петрика спешить к Полтаве, уверяя, что и полтавский
полковник и весь Полтавский полк пристанут к Петрику, потому
что все ненавидят москалей.
465
Сказанное козакам о Полтавском полке была ложь. Напротив, когда возмутительный универсал Петрика дошел в Полтаву, там
был уже гетман и приказал послать к мятежнику написанный в
гетманской канцелярии ответ от имени всего Полтавского полка в
самом презрительном тоне. <Как смеешь ты гетманом
именоваться? — было сказано в этом ответе. - Все мы, и старшие и меньшие, удивляемся твоему безумству: кто тебя, щенка такого, поставил
начальником и опекуном над нами? G чего ты это убиваешься и
заботишься о нашем житии? Мы знаем,-что твой батько был нищий
и жил у нас в Полтаве в богадельне, а ты, будучи в школе, валялся
между нищими на улице и под окнами нашими выкормился
объедками. Ты не только не был в рыцарских упражнениях, но и в
домовых науках, а потом хоть и втерся в войсковую канцелярию, но
там, обокравши товарищей и изменивши своему пану, убежал на
Запорожье! Мы тому не верим, будто к тебе прибыл Калга-салтан; не надеемся, чтоб такая важная особа последовала за тобою, лгуном
и щенком! Верно, цыган какой-нибудь собрал тысячную толпу
оборвышей из татар и назвался салтаном!>
Письмо это’показывает взгляд, образовавшийся тогда у
малороссийских старшин по отношению к тем, которых они могли унижать
за их простое происхождение. Письмо это, вероятно, принес
Петрику тот козак, который выдавал себя посланным от Герцика, а, может быть, Петрик сам выдумал и.сообщил Калге о такой
присылке от Герцика; действительно же полученного письма, конечно, не
показал салтану и убеждал последнего идти далее к Полтаве. Но
Калга-салтан был в таком расположении, что, вместо похода далее
в Украину, собрался со своею ордою отступать в Крым. К нему
пришла весть, что в Крыму готовится переворот: мурзы недовольны
ханом, хотят избрать другого, большинство вновь желает некогда
бывшего в Крыму ханом Селим-Гирея и уже послали в
Константинополь просить падишаха о его назначении.
Когда Петрик с Калгою ходили к Маячке, оставленные в
таборе близ Китай-городка татары, по своему обычаю, стали
расходиться небольшими загонами и ловить пленников с тем, чтобы
гнать их в Крым. Петрик, по возвращении из-под Маячки, не без
труда упросил Калгу отпустить на волю малороссиян, забранных
татарами. Было бы чересчур, если бы после всех льстивых
обещаний татарской дружбы, на которые был так щедр Петрик в
своих универсалах, татары на первых же порах показали
малороссиянам свою дружбу таким способом.
Первый поход Петрика до крайности уронил его в глазах
народа: без того, может быть, нашлось бы более готовых увлечься его
горячими возбуждениями. Да и татары неохотно шли с ним и
теперь не слушали его убеждений. И пришлось ему ворочаться вспять
за своими союзниками, а когда на возвратном пути достиг он до
466
речки Татарки, то несколько сот запорожцев, приставших к нему
в Каменном Затоне, ушли от него в Сечь: осталось их с ним человек
восемьдесят самых забубённых. С ними Петрик следовал за Кал-
гою-салтаном до Перекопа. Калга уехал в Крым, а Петрик, со своею
купою удальцов, простоял под Перекопом в ханских окопах около
трех месяцев. Из Перекопа выдавалось его козакам поденно пшено
и по нескольку баранов для прокормления. Здесь посещали его
малороссийские торговцы из Полтавского полка; он их принимал
ласково, играя из себя роль гетмана, угощал горелкою и уверял, что
скоро прибудет в Украину с татарскими вспомогательными силами.
<Не добро вам с Москвою, - говорил он. - Я к чему намерился, то
нонче исполню. Выгоню Москву, всех вас освобожу из московской
неволи; станут люди из московских слобод переходить опять на чи-
гиринскую сторону на прежнее жилье>. Все ездившие в Крым за
солью чумаки отдавали ему поклон, как батьку козацкому, потому
что только по его ходатайству хан дозволял им ездить в свои
владения для соляных промыслов, тогда как вообще малороссиянам, подданным царя московского, это не дозволялось, по поводу
неприязненных отношений Крымского юрта к Московской державе.
В последних числах сентября или в первых октября Козаков, состоявших около Петрика, развели из ханского окопа под
Перекопом по разным татарским селениям, а сам Петрик с шестнадцатью
товарищами поехал в Бахчисарай ожидать и встречать нового хана.
Этот хан приехал из Турции в декабре после Николина дня. Петрик
явился к нему с поклоном и представил фальшивые письма, писанные будто бы от гетмана и Кочубея к прежнему хану: в этих
письмах заключалась просьба оказать козакам помощь, чтоб освободить
Украину от московской власти и перевести поселенных в
слободских полках малороссиян на прежние места их жительства, в Чи-
гиринщину. Хан Селим-Гирей и прежде был неумолимый враг
Москвы, а теперь принял ласково Петрика уже только единственно
потому, что этот человек явился врагом Москвы. Не знаем, в какой
степени не сомневались в Крыму в подлинности привезенных им
писем гетмана и Кочубея, но достаточно было, что они приглашали
крымцев к походу, - и хан дал тотчас приказание татарам кормить
лошадей и быть готовыми к походу.
После быстрого отступления Калги-салтана и Петрика
полковники, высланные гетманом, бросились было в погоню за
уходившими, но не догнали, потому что, ввиду погони, отступление
стало совершенным бегством.
Гетман Мазепа распустил свое войско; с врагом ему не удалось
биться, однако оно пробыло в трудах и лишениях военного похода
целых 12 недель, а Полтавского полка козаки - осьмнадцать.
Успех над мятежом был приобретен чрезвычайно скоро и легко, но
гетман удостоился от московского правительства похвал и подарков
467
как бы за очень важный подвиг. Таким это дело и должно было
показаться издали, если судить о нем по тем замыслам, с какими
пускался возмутитель на свое предприятие. Стольник Тараканов
привез гетману и старшинам милостивое слово великих государей
и подарки. Он представился гетману в стане, устроенном в Бадак-
ве1 на Артополоте. Там гетманский табор был устроен наподобие
города, с воротами, от которых шли улицы, составленные из
шатров, до гетманского шатра. Гетманская пехота уставлена была по
всему пути, по которому шел царский посол. Пехота играла на
трубах, била в литавры. Царский посол поднес гетману с царскою
похвальною грамотою подарок - кафтан <откровенным видом, с
распростертыми полами>, а старшинам присланы были соболи и
материи, называемые <байбереки>.
В конце 1692 года произошла суровая расправа с теми, которые
во время прихода Петрика присылали к нему с хлебом-солью и
признали его гетманом. Такая участь постигла двух сотников: ца-
риченского и Китайгородского. Войсковой суд присудил их к
смертной казни, которая должна была исполниться на месте их
преступления. Но Китайгородские жители испросили помилование своему
сотнику, представляя, что зачинщиком измены был не он, а
священники, подававшие совет сдать город. На этом основании
присудили Китайгородскому сотнику и его сообщникам учинить такую
казнь: положить им головы на плахи, потом, снявши с плах, объявить, что по прошению царицы Натальи Кирилловны смертная
