начинает неистово колотиться. – Не знала, что ты занимаешься боксом.
– А я не занимаюсь, – парировал Дима. – Никогда не занимался.
– Удар хорошо держишь. Даже слишком профессионально.
– Было дело, – он загадочно улыбнулся, постукивая по мешку. – Когда мы жили в лесу, вдали от цивилизации, я разбивал свиные туши голыми руками. Получалась отличная отбивная.
– Вот как? – его слова заставили Кристину улыбнуться. – Только это было на мясокомбинате, руки защищены, а тебя звали Рокки Бальбоа.
Дима удивленно открыл рот, не зная, что сказать на ее выпад, но потом вовсе рассмеялся.
– Так все и было.
– Почти верю.
– Это отец занимался, он всегда поддерживал себя в форме. Я ему даже завидовал, ведь он для своего возраста был крепок, в сравнении со мной.
– Да, я помню, – мысли об отце Димы грустной волной прокатились по памяти. – Мне жаль, что все так сложилось.
– Мне тоже, – едва слышно произнес молодой человек, пряча улыбку под нахлынувшей печалью. – Так странно, я считал его виноватым во всем, я ненавидел его слепой яростью за то, что он лишил меня нормальной жизни. А он хотел спасти нас всех. Я часто задавал себе вопрос, почему он не сказал мне о своих планах? Все оказалось просто, мы могли испортить ход событий. Отец все сделал, чтобы история шла по маслу, а свою любовь он передавал через дядю Женю, чтобы я не чувствовал себя ненужным. Отец всегда был уверен в себе и шел до конца, поэтому отдал всего себя на спасение наших жизней. Одна его против всех нас. Разве отец не герой?
– Да, он герой, и ты тоже.
– Нет, это не так.
– Ты спас меня. Для меня ты точно герой.
– Не нужно приписывать мне все заслуги, и…. Уже поздно, а ты устала. Можешь занять мою комнату.
– Ладно, – Кристина коротко кивнула и засеменила к выходу. – Спокойной ночи.
– Спокойной ночи. Сладких снов.
Не успела Кристина дойти до порога, как тут же остановилась вкопанной. Мысли беспокойным потоком атаковали разум.
– Подожди, а откуда ты знаешь, что отец планировал это?
Дима послал ей долгий печальный взгляд.
– Он сам мне рассказал.
– Как? Рита говорила мне о письме, но там не было ни слова….
– Я не все тебе рассказал о том дне. Когда проклятие исчезло, мир начал рушиться, а мы с тобой должны были погибнуть. Но я увидел их всех. Мой отец, дядя, Лана…. Они пришли, чтобы спасти нас и попрощаться, – он говорил это, и в его голосе дрожали горькие слезы. – Первый и последний раз отец обнял меня, как сына, прижал к себе и все рассказал. Лучший момент в моей жизни, я тогда почувствовал себя таким маленьким и испуганным мальчиком, а грубая, но ласковая рука отца сняла весь страх. Я плакал, а он улыбался и твердил одно.
– Что? – Кристина задыхалась от чувств.
– Живи так, как я не смел. Не потеряй любовь, как я потерял. Это мой дар тебе за всю боль, что причинил. Наши жизни оборвались, но это не твоя вина. Ты можешь нас оплакивать, но винить себя не смей. Лучше вспоминай о нас самое хорошее, а мы будем наблюдать и радоваться. Теперь мы свободны. Так отец и сказал, а потом я увидел свою мать.
– Как?
– Не знаю, но она появилась так внезапно, что…. Я видел ее лишь на фотографии, но там она была так прекрасна, словно ангел. Голос звучал подобно серебряным колокольчикам. Забавно, я плохо помню, что она сказала, но их встречу с отцом не забуду никогда. Как это было нежно, сложно поверить, но вечная любовь действительно существует. Я видел это собственными глазами. Теперь я знаю, как любовь выглядит, насколько она нежна и хрупка. Она похожа на тебя, Кристина.
Сердце замерло в груди. Девушка не верила собственным ушам. Неужели Дима не врет? Господи, пусть этот сладкий мед никогда не заканчивается. Пусть он течет по ее жилам, наполняя душу светом. Предавшись наваждению, она не сразу услышала, что ей сказал молодой человек.
– Что, прости?
– Я говорю, вечер откровений окончен. Не нужно выворачивать мне душу. Уходи.
– Но….
– Уходи, пожалуйста, – в его голосе не было гнева, лишь слепое жгучее желание. Он хотел прогнать ее или же умолял остаться? – Если не уйдешь, мне придется применить силу.
– Я не понимаю.
– Что ты не понимаешь? – он говорил это с рвущимся наружу отчаянием. – Я не желаю тебя видеть, ясно? Зачем ты пришла сюда? Зачем лишила спокойствия? Я дал тебе возможность жить нормально, забыв нашу кошмарную историю, а ты…. Ты так горяча была в этом белье.
– Дима….
Кристине хотелось закрыть уши и бежать без оглядки, но душа желала слышать, что он скажет.
– Ты устроила мне настоящее испытание. Думаешь, легко было смотреть на твой стриптиз? Да я поплыл, как подросток, впервые коснувшийся женской груди. Никто никогда не заставлял меня желать так сильно. Скажи, неужели ты поверила, что я тобой пресытился?
Девушка ничего не ответила, чувствуя, как жар приливает к телу. Сейчас она понимала, что обязана уйти, но не могла больше сдвинуться с места. Один шаг, и она упадет без чувств.
Не получив ответа, Дима яростно сбросил перчатки с рук.
– Я обещал разбить себе руки за ложь, – он ударил стену с такой силой, что та треснула. Кристина вскрикнула, видя, как кровь окрашивает его костяшки все сильнее с каждым ударом. – Я ничтожен, если не могу признать, что без ума люблю тебя.
– Прекрати!
– Я боялся, что ты охладеешь, поэтому ушел, – он терпел мучительную боль, но продолжал наносить себе увечья. – Я боялся, что наша любовь никогда не станет взаимной.
– Не надо! – Кристина подбежала к Диме и попыталась остановить. – Дима, не надо!
– Ты слышишь меня, Кристина? – хрипло отозвался он, закончив безумную пляску и подняв два кровавых месива вместо рук к лицу. Его глаза горели нежностью и спокойствием. – Я люблю тебя. Прости меня, болвана, что сам устроил дурной цирк. Даже мама мне сказала, что невозможно избавиться от любви, если она уже покорила сердце. Нина сделала нас единым, но любовь мы создали сами, и никакое проклятие не могло ее задушить. Моя мама, мой отец, они держались за руки и улыбались, когда покидали этот мир, счастливыми и свободными. Почему я не поверил, что могу быть также безрассудно влюблен? Слова Нины засели в голове, и я испугался получить отказ. Какой я идиот, Кристина. Ты мой единственный светлый лучик в этом мрачном мире, но даже тебя я умудрился оттолкнуть. Пока не услышал крик твоего сердца. Я не надеюсь
