на прощение и пойму, если ты уйдешь, но наши пути все равно пересекутся. Рано или поздно, ведь мы оба понимаем, что не можем испытать истинное счастье вдали друг от друга. Ты ведь тоже это понимаешь, так? Как же мне хочется знать, о чем ты думаешь, но ты меня этим не порадуешь, понимаю.
Дима обессилено опустил руки вдоль тела и поник. Огонь начал медленно гаснуть в его глазах. А Кристина чувствовала, как ее собственная душа начинает распаляться, подобно лаве в жерле вулкана. В ушах стоял оглушительный треск, но не от разбитых Димой стен. Это ее сердце вырывалось из-под толстого льда. Дима заковал его и сам же разбудил в ней истину.
Истину, что она больше не сможет жить без этого глупца. Она любит его так сильно, что забыла, как дышать. И это чувство взаимно, теперь Кристина это знала.
– Ты еще больший дурак, чем я думала, – пальцы нежно коснулись его щеки. – Неужели ты думаешь, что я забью на то, что мечтала услышать так долго? Я ведь люблю тебя, глупышка.
– Ты мне поверила лишь поэтому? – он продемонстрировал разбитые руки.
– Мне нужно было только увидеть твою душу в глазах цвета моря.
Его улыбка была нежнее самого сладкого суфле. И Кристина готова была ощутить его вкус. Пальцы медленно скользнули по шее, задержались на массивной груди и отправились ниже, к бедрам.
– Шалунья, что же ты со мной делаешь? Не боишься испытать силу нашей любви?
– Это мое истинное желание.
Их губы сошлись в страстном поцелуе, от чего голова пошла кругом. Кристина испытывала так много чувств рядом с этим мужчиной, но сейчас он делал с ее телом нечто невероятное. Ее руки, сильные и неторопливые, сошлись на ее спине и прижали к мужественному телу так сильно, словно пытались превратить две души в единое целое. Они итак были едины, а тела горели и желали страстных прикосновений. А дальше….
Кристина застонала, когда его руки медленно опустились на ягодицы и подняли тело выше. Теперь их лица были напротив, а его глаза сыпали искрами, готовые сжечь ее в одно мгновение. Пожалуйста, пусть она сгорит от наслаждения, лишь бы его руки не прекращали изучать ее тело, касаясь самых нежных его участков.
Это был ее мужчина, и она собиралась стать его женщиной.
На целую вечность.
Кристина чувствовала, как колотится сердце Димы, как он тихо стонет, касаясь напряженным естеством ее обнаженных бедер, как норовит сбросить с себя последнюю преграду в виде одежды, когда девушка начала ласкать языком солоноватую кожу шеи.
– Мне надо в душ, – горячо прошептал он, опуская Кристину обратно на ноги. Ее тело умоляло не уходить и ныло от нехватки прикосновений.
– Я уже была там, – наивно проговорила девушка, вновь закрывая его рот поцелуем. – А тебе это сейчас необходимо?
– Я быстро, только не вздумай уйти.
– Куда я от тебя денусь?
Кристина даже не заметила, как Дима перенес их обоих в комнату, два измученных ласками тела, изнывающих от желания стать единым целым.
Дима обещал вернуться очень скоро, но Кристина не могла ждать. Любовь кипела в ее сердце, она двигала ее тело вперед, заглушив сознание.
Воздух в ванной был наполнен влажным теплом, а взгляд девушки не сходил с очертания тела за полупрозрачной шторкой. Теперь терять нечего.
Футболка упала на пол. Кристина неспешно отодвинула шторку и забралась в ванну, ощущая, насколько чувствительна стала кожа, реагируя даже на тонкие струйки воды. Кожа Димы, полная шрамов от недавних глубоких ожогов, сверкала от воды. Он не заметил девушку, пока она не коснулась его руками.
– Я соскучилась, – ответила она на его немой вопрос.
– О таком подарке можно было только мечтать, – его глаза превратились в два бездонных омута. – Иди ко мне, любовь всей моей жизни.
7
Кристина задремала на его плече. Дыхание стало реже, а сердце успокоило свой ритм. В волосах, разбросанных по подушке, играло золото, а нежные щечки порозовели. Она улыбалась, падая все глубже в пучины сладкого сна.
Дима не мог налюбоваться ее умиротворенным личиком, нагим телом и чувством сильной любви к этой девушке. Маленькое сокровище в его крепких руках. Как он посмел думать, что она не может полюбить его? Вот же она, в его постели, в его объятиях, в его жизни и сердце. Мысли были пропитаны ею, и он был уверен, что это взаимно.
Страх, что Дима может потерять Кристину, вновь закрался в сознание. Сейчас, когда они сумели перебороть все недомолвки, само чувство этого безумного страха, подобного грязной липкой жиже, вызывало желание панически кричать.
Нет, он не позволит ей исчезнуть из его жизни. Кристина отдала ему свое сердце, а он сумеет не повредить этот чувственный хрусталь. Теперь им не грозит опасность.
Кроме одной.
Той, которую Дима сам не до конца способен понять.
– Не спишь? – девушка, приоткрыв один глаз, хитро посмотрела на молодого человека. – У тебя еще есть силы, чтобы просто лежать?
– Как уснешь тут, когда рядом такая конфетка? Моя самая любимая, – он поцеловал ее, борясь с желанием вновь устроить постельное безумие. Сил у него действительно больше не осталось.
– О чем думаешь?
– О тебе. Мне просто интересно, к кому ты такая красивая шла?
– К Паше.
– К Паше? – наигранно возмутился Дима, сурово играя бровями. – Надеюсь, он не посмел тебя коснуться?
– Нет, – Кристина рассмеялась. – Я принадлежала тебе и буду принадлежать.
– Смотри у меня. Узнаю – повешу за одно место.
– Слишком грубо, тебе не кажется? Ты же сам хотел свети нас.
– Я рад, что ты меня не послушала. Это было бы величайшей ошибкой в моей жизни, но теперь ты моя, и я не позволю никому и ничему встать между нами.
– Что тебя тревожит? – Кристина поднялась на локоть и пристально посмотрела ему в глаза. – Никто нас не разлучит.
– Да, это так, но….
Он осекся на полуслове и полез в тумбочку. Девушка с удивлением обнаружила то самое кольцо, о котором она успела позабыть. Ужас охватил ее сознание, когда воспоминания настойчиво полезли в голову.
– Как оно здесь оказалось? – только и могла спросить она.
– Теперь оно мое. Оно признало во мне хозяина.
– Ты рассуждаешь так, будто у него есть собственное мнение.
– Я тоже не мог этого понять, пока не надел на палец. Все прояснилось. И страх Нины, и стремление моего отца, и даже истинна природа проклятия. Агния, то есть Олеся, не была виновата в том, что случилось.
– Как? – девушка чувствовала, как уровень бреда в его словах достиг высшего уровня. – А
