— Тварь? — спокойно произнесла она.
Обычная пауза перед тем, как Лайл Меррик ответил. Такая же, как обычно, но сейчас она казалась вечностью.
— Да, Антуанетта?
— Я вернулась.
— Да… я заметил, — снова бесконечное молчание. — Я рад, что ты вернулась.
Тональность и тембр его голоса остались прежними, но что-то изменилось. Скорее всего, Лайлу больше не нужно подражать старой субличности, которую он заменил шестнадцать лет назад.
— Почему? — резко спросила она. — Ты скучал по мне?
— Да, — ответил Меррик. — Да, скучал.
— Сомневаюсь, что когда-либо смогу тебя простить, Лайл.
— Я и не ждал, что ты простишь, Антуанетта. Я определенно этого не заслужил.
— Это уж точно.
— Но ты понимаешь, что я дал обещание твоему отцу?
— Это Ксавьер так говорит.
— Твой отец был прекрасным человеком. Он хотел тебе только лучшего.
— И тебе тоже.
— Я его должник. Даже спорить не буду.
— Каково тебе жить с тем, что ты сделал?
Звук, который послышался из динамиков, мог быть смехом… но скорее, это было самоуничижительное фырканье.
— Ты же знаешь: та часть меня, от которой сейчас что-то зависит, не слишком озадачена этой проблемой. Меня — человека из крови и плоти — казнили. Я только тень. Тень, которую упустили «стирающие головки».
— Тень с высокоразвитым чувством самоосуждения.
— Еще раз согласен.
— Лайл, мне хочется ненавидеть тебя.
— Продолжай. Одним человеком больше.
Антуанетта тяжко вздохнула.
— Но я не могу. Это все еще мой корабль. Ты до сих пор работаешь программой в нем, нравится мне это или нет. Правда, Лайл?
— Я уже был пилотом, Маленькая… прости… Антуанетта. И до того, как произошла та маленькая неприятность, немного научился водить корабли. Так что это было нетрудно — объединить себя со «Штормовой Птицей». Сомневаюсь, что настоящая субличность сможет меня заменить.
— О, об этом не волнуйся, — ехидно усмехнулась Антуанетта. — Я тебя ни на кого не променяю.
— Правда?
— Разумеется. И причиной тому — банальный расчет. Я не могу себе этого позволить, иначе просто затрахаюсь перестраивать рабочие характеристики корабля. Про интеграцию новой субличности я вообще тихо молчу. Когда-нибудь — может быть, но только не сейчас.
— По-моему, достаточно веская причина.
— Я не закончила. Вы с моим отцом заключили сделку. Значит, ты заключил сделку со всей семьей Бакс. И я не могу забить на это, даже если бы хотела. Так не положено.
— Кажется, сейчас речь уже не идет о деловых отношениях, Антуанетта.
— Очень может быть. Зато появилось кое-что другое. Ты слушаешь?
— Конечно.
— Мы собираемся принять участие в сражении. Ты поможешь мне. А это значит, что ты заставишь эту посудину снова взлететь и будешь, мать твою, делать все, что я тебе прикажу. Понятно? Я имею в виду вообще все. Даже если для меня это будет опасно.
— Антуанетта… Я обещал твоему отцу заботиться о твоей безопасности. Это часть сделки.
Она пожала плечами.
— Ты обещал ему, а не мне. Сейчас я сама подвергаю себя опасности, может быть, даже смертельной. Я сама. Ясно?
— Да… Антуанетта.
Девушка встала из кресла.
— Еще кое-что, напоследок.
— Да?
— Никаких «Маленьких Мисс».
Хоури спустилась в приемный отсек. Это было необходимо — показаться беженцам и сделать все возможное, чтобы они не подумали, что про них забыли. И в этот момент корабль накренился.
Толчок был резким и жестким. Не удержавшись на ногах, она отлетела в сторону и чувствительно приложилась о переборку. Хоури выругалась. Тысяча вероятностей разом промелькнула в сознании, но все мысли улетучились при звуках нарастающего шума — криков паники, которая охватила две тысячи пассажиров. Из общего рева вырывались отдельные выкрики и вопли. Корабль больше не двигался. Однако одного толчка оказалось достаточно. Только что судно казалось чем-то надежным и незыблемым, и сейчас от этой иллюзии не осталось и следа.
Прежде всего — положить конец панике.
Хоури шагала по лабиринту коридорчиков, среди переборок, разделяющих помещение на миниатюрные каморки. Все, что она могла сделать — это успокоить людей, которые подбегали к ней, пытаясь выяснить, что произошло. Ситуацию надо было обратить если не на пользу, то хотя бы не во вред.
Было оговорено заранее, что в случае экстренной ситуации ее личные представители немедленно собираются вместе. Сейчас все двенадцать уже дожидались Хоури. Все выглядели почти такими же напуганными и растерянными, как и люди, которых они опекали.
— Вуалюмье… — представители обратились к ней почти в один голос.
— Черт подери, что происходит? — спросил один. — Несколько человек получили ушибы и переломы. Люди напуганы. Почему нас никто не предупредил?
— Пришлось уйти от столкновения, — ответила Хоури. — Прямо на нас шел обломок астероида. Выстрелить мы бы не успели, пришлось маневрировать.
Это звучало крайне неубедительно, но, по крайней мере, напоминало рациональное объяснение.
— Мы просто не успели предупредить, — добавила она, словно вдогонку собственным мыслям. — На самом деле, это хорошо: корабль сам сманеврировал — значит, системы безопасности исправны.
— Вы никогда не говорили, что они могут не работать, — заметил мужчина.
— Возможно. Но теперь в этом можно не сомневаться, верно?
Хоури велела объявить, что беспокоиться из-за толчка не стоит, и проследить, чтобы пострадавшие получили необходимую помощь.
К счастью, обошлось без жертв. Трещины и переломы оказались не настолько серьезными, чтобы пострадавших пришлось перевозить в медицинский отсек. Прошел час, затем два, напряжение начало спадать. Большинство беженцев явно приняла ее объяснение.
Великолепно, подумала Хоури. Теперь все, что мне требуется — убедить в том же самом себя.
Она не успела. Прошел еще час, и корабль снова пришел в движение.
На этот раз все же толчок был мягче. Хоури качнулась, поспешно схватилась за ближайшую опору и выругалась — скорее от злости, чем от неожиданности. Интересно, что теперь говорить пассажирам. Прежнее объяснение, пожалуй, уже не подходило. Ладно, пусть заместители сами разберутся. Немного времени — и они, возможно, придумают нечто более правдоподобное, на что у нее просто не хватит фантазии.
Теперь Хоури возвращалась в палату Вольевой. Ощущения неправильности было неотвязным и начинало доставать. Что еще хуже, Хоури не сразу понимала, чем это вызвано. Возможно, корабль слегка повернулся вокруг своей оси, так что пол оказался не совсем горизонталью, и потоки жидкости стали собираться у одной из стен коридора. Капли падали под заметным углом. К тому времени, как она добралась до медицинского отсека, игнорировать изменения стало невозможно. Приходилось прилагать усилия, чтобы сохранять вертикальное положение. Хоури пришла к выводу, что легче и безопаснее всего — держаться поближе к одной из стен.
— Илиа?
К счастью, Вольева бодрствовала, поглощенная картиной сражения, которое развертывалось в призрачной сфере. Бета-копия присутствовала тут же. Пальцы слуги были соединены кончиками на уровне предполагаемого носа, образовав задумчивую пирамидку, словно робот размышлял над какой-то абстрактной проблемой. Возможно, так оно и было.
— Что такое, Ана? — прозвучал скрипучий голос Вольевой.
— Что-то с кораблем.
— Ага, я тоже чувствую. И Клавейн.
Хоури надела очки и посмотрела на них: больная женщина и седой мужчина, который терпеливо стоит у кровати. Они выглядели так, словно знали друг друга всю свою жизнь.
— По-моему, мы двигаемся, — сказала Хоури.
— Больше чем двигаемся, я бы сказал, — произнесла бета-копия. — Набираем скорость, не так ли? Местная вертикаль смещается.
Клавейн был прав. Когда корабль зависал на орбите, псевдогравитацию поддерживало вращение внутренних секций, и ее ось была перпендикулярна продольной оси судна. Но когда «Ностальгия по Бесконечности» приходила в движение, ускорение становилось дополнительным источником тяготения. На этот раз его вектор был направлен вдоль оси корабля, два вектора складывались, и равнодействующая образовывала некий промежуточный угол.
— Одна десятая «g», — добавил Клавейн, — или около того. Достаточно, чтобы местная вертикаль отклонилась на пять-шесть градусов.
— Никто не просил корабль двигаться, — сказала Ана.
— Думаю, он сам решил полетать, — усмехнулась Вольева. — Из-за этого и были толчки. Капитан немного засиделся на месте и подзаржавел. Верно, Капитан?
Но Капитан не ответил.
— И какого черта? — спросила Хоури.
— Думаю, из-за этого, — сказала Вольева, указывая на разбухшую сферу.
На первый взгляд, там ничего не изменилось. Оставшиеся орудия из Тайника по-прежнему были хорошо видны, как и устройство Подавляющих. Однако Хоури заметила значок, которого в прошлый раз не было. Он стремительно ворвался в зону сражения под острым углом к эклиптике, словно пришел из межзвездного пространства. За ним выстроился пучок мигающих цифр и символов.
