Глава ведомства иностранных дел не проявил особого желания ответить на запрос некогда влиятельного сановника, но узнав, что император благосклонно принял отношение Мордвинова, развёрнуто ему написал. "…простирать наши притязания на внутренность твердой земли Америки до средних Каменистых гор мы не имеем ни права, ни возможности; такое притязание может лишь быть причиной не только споров, но и других неприятнейших происшествий, и, как мне кажется, даже нет видимой пользы в сем мысленном расширении наших пределов". Нессельроде явно недооценивал значение обширных территорий, лежавших к западу от Скалистых гор и свысока отмечал, что "в тамошних местах земля почти бесплодна". Он, надо признать не безосновательно, утверждал, что в результате намеченного соглашения "российские колонии выиграют более, поскольку акт сей есть в некотором смысле начало политического бытия их и безопасности". Не очень полагаясь однако на убедительность доводов Карл Васильевич не забыл упомянуть, что "государь император благоволил одобрить по возможности соглашения требований и пользы обеих договаривающихся сторон" и выражал надежду, что члены РАК оценят "новое великое благодеяние августейшего покровителя, столь неутомимо пекущегося о их благе". Однако предотвратить этим дальнейшие протесты не удалось и неблагодарные директора продолжали посылать жалобы.
Эти их камешки в мидовский огород были не очень справедливы. Нессельроде, пусть не слишком горячо и не всегда последовательно, защищал российские интересы. "Мы настаиваем лишь на привилегиях, которой наша торговля пользовалась ещё с 1799 года, тогда как английские компании Гудзонова залива и Северо-западная появились поблизости этих широт едва ли три года назад и они ещё до сих пор не занимают какого-нибудь места на берегу океана. Хорошо известно, что они стремятся обеспечить выгоды от охоты и рыбной ловли только ещё для будущего. Таким образом, если мы хотим сохранить то, что имеем, то английские компании хотят приобрести. Одного этого обстоятельства достаточно для того, чтобы оправдать наши предложения. Не в меньшей мере они соответствуют и принципу взаимного удобства, который должен служить основой для переговоров".
Позиция России усиливалась также тем, что Великобритания, заключив 20 сентября 1818г. конвенцию с СШ о совместном владении на протяжении 10 лет территориями между Скалистыми горами и Тихим океаном к югу от владений России, не могла уже претендовать на свои исключительные права в этом районе. Юридически СШ имели совершенно аналогичные притязания и к этому времени уже признали в качестве южной границы российских владений 41№40' с.ш. Британский кабинет не был однако готов принимать подобные условия. Выполняя инструкции Чарльз Баджет настаивал, чтобы южнее 59 параллели России принадлежала территория не более 10 лиг вокруг каждого поселения, а британские подданные на вечные времена получают право охотиться, ловить рыбу и торговать с туземцами. Севернее 59№ британцы скромно требовали подобных же прав всего на 10 лет.
Разумеется российские уполномоченные не могли принять подобные претензии, поскольку это было "равносильно отречению от своего территориального суверенитета". Баджет вынужден был уехать из Ст.-Петербурга так и не подписав никакого соглашения. Заключительная часть переговоров велась уже новым английским уполномоченным Сэмюэлем Каннингом.
В конечном итоге император решил уступить*(6) и 16 февраля 1925г. Нессельроде и Каннинг подписали конвенцию "о разных предметах, относящихся как до торговли, мореплавания и рыбных промыслов обоюдных их подданных на Тихом океане, так и до границ обоюдных владений их на северо-западном берегу Америки". Статья II этой конвенции гласила, что "… воды реки Макензи есть пределы британской короны так же как воды Квихпак-Юкона в пределах российских. Потому все российские поселения с самой реки Макензи так и с рек в неё впадающих должны быть выведены до 30 июня 1828 года. …Далее, начиная с той точки твёрдой земли где она касается 136 градуса западной долготы черта разграничения последует по хребту гор простирающихся в параллельном направлении с берегом". К югу от 49 параллели российскими владениями считались территории радиусом 10 лиг вокруг поселения." Британские граждане получили там право свободного плавания по всем рекам впадавшим в Тихий океан, пересекать российскую границу и "…в течение 10 лет производить рыбную ловлю и торговлю с местными жителями". Запрещение делалось лишь в отношении торговли "спиртовыми напитками, огнестрельным и белым оружием, порохом и другими военными снарядами".*(7)
Убеждая соперников по переговорам в наличии трёх российских поселений на Макензи, чтобы использовать их в качестве разменной монеты, Нессельроде надеялся на их существование, не имея никакой достоверной информации. Вместе с ними он жертвовал российскими надеждами на Северо-западный проход.
Ещё Баранов мечтал об открытии пролива через Америку и специально выкупал калгов с севера Аляски, чтобы разузнать "нет там далее желанного всей Европе пролива, соединяющего Северное море с Гудзоновым заливом, который с жадностью вся Европа более целого века ищет и не обретает". Интерес Компании, а также Адмиралтейства и МИДа, к проблеме Северо-западного прохода определялся тремя основными мотивами. Политическим- укрепить границы российских владений; стратегическим- найти более подходящий путь от Кронштадта до Новороссийска и научный- выяснить дальнейшее простирание северных берегов Америки. Не к чести российских учёных мужей, Академию наук сии мотивы не особо привлекали.
О серьёзности намерений остальных интересантов свидетельствуют обстоятельные планы организации экспедиции со стороны Баффинова залива в целях доказательства "существования сообщения оного с Восточным океаном". Экспедиция не состоялась, так как из посольства в Лондоне прислана была копия письма секретаря Британского адмиралтейства Джона Барроу от 3 ноября 1817г., из которого стало известно об аналогичных намерениях англичан. А посланник гр.Христофор Ливен сообщил в своём письме Румянцеву, что в появлении русских англичане усматривают угрозу своим притязаниям и что исследования Коцебу "очень подхлестнуло самолюбие британского правительства". Хорошо ещё, что информация о походах 1801 и 1809гг. на много перекрывших достижения знаменитого Кука, была строжайше засекречена. Граф Румянцев экспедицию отменил.
Сразу после возвращения в Кронштадт "Открытия" и "Благонамеренного" стали поступать новые проекты поиска Северо-западного прохода. Особо значительными из них был совместный проект лейтенанта Романова и управляющего делами РАК Рылеева. Значительную работу так же проделал лейтенант Лесков, второй лейтенант шлюпа "Восток" во время плавания к Южному полюсу. Настойчивость в организации новой экспедиции вновь проявил Крузенштерн, который, получив результаты исследований Пари, посчитал, что поиски надо вести со стороны Берингова пролива, "ибо в существовании сообщения обоих океанов сумневаться нельзя".
Не смотря на то, что Лесков имел значительно больший опыт навигации в полярных морях, начальником экспедиции был назначен лейтенант Романов. "св.Николай" и "св.Марфа" зашли на Уналашку, где взяли на борт 15 алеутов, под началом приказчика Носова, 4 байдары, 3 байдарки, а также тёплые парки и пимы на всех членов экипажа. Далее, следуя мимо островов св.Матвея и св.Лаврентия, вторично, после Федорова и Гвоздева, открытых Куком, кочи прошли Беринговым проливом и, следуя мелководью вдоль берега, легко миновали Ледяной нос ставший непроходимым для Кука. Нос Необходимый "св.Николай" и "св.Марфа" обошли с некоторым трудом из-за прибитого к берегу льда. Далее море было чистым и кочи шли без препон, пользуясь описанием берегов экспедицией Корнилова в 1809г. Правда, уже в августе, они зашли в устье Прат, приняв её за Макензи. Но там Романов и Лесков быстро поняли свою ошибку и до конца сентября успели войти в дельту Макензи; найти в одном из рукавов подходящее место для острога (названного в честь св.Николая); осушить и разоружить суда; сложить избы, магазины и баню и заготовить топливо.
Первая зимовка прошла на удивление легко. Никто не умер. Даже цинга не донимала. Охота принесла более 600 шкурок песца и лис, а эскимосы, приезжавшие полюбопытствовать на пришельцев, принесли в трое больше.
14 июня, сразу после ледохода, пути офицеров разошлись. Романов на "св.Николае" отправился на поиски "искомого пролива", а Лесков на "Марфе"- вверх по реке, осваивать новые земли. В их тандеме удача явно принадлежала последнему.
Романов открыл в восточной части залива группу небольших островов и пошёл дальше. На второй день плавания "св.Николай" был остановлен внезапным северо-восточным штормом и отогнан обратно в залив Макензи со сломанным бушпритом и пришедшим в совершенную негодность такелажем. О дальнейших исследованиях не могло быть и речи. Все силы были брошены на ремонт судна и подготовку ко второй зимовке. А 5 августа Джон Франклин привёз начальнику экспедиции известие от лейтенанта Лескова.
