и создание собственных разведкадров, а на организацию жандармского сыска за офицерами армии и флота, что дело это поручается жандармам, нечистым на руку, замешанным в контрабанде и крупных хищениях. Позже, уже в годы войны, большая часть этих обвинений подтвердилась и подручные Сухомлинова попали под военный трибунал.
Выступление А. И. Гучкова получило широчайший резонанс в стране, армии, но практических результатов не дало. Царская семья сохранила в своих руках все важные командные посты в вооруженных силах. Памятное всем выступление Гучкова, как оценил его великий князь Андрей Владимирович, буквально потрясло публику. Все как-то свыклись с тем, что все военные и морские силы, вплоть до медицины и кадетских корпусов, «опекаются» членами императорской семьи, и вдруг народные избранники всю эту привычную систему ставят под сомнение. «Что вы наделали, — говорил Гучкову Столыпин, — государь возмущен вашей речью» — и, помолчав, добавил в раздумье: «По существу, я с вами совершенно согласен»12.
Выпад Гучкова против великих князей не погасил внимания к флоту, он предложил отсрочить постройку эскадры линкоров для Балтфлота, сосредоточив внимание на реконструкции судостроительных заводов, упорядочение Морского министерства, создание флота береговой обороны (канонерки, миноносцы и т. п.). Вопрос обсуждался в комиссиях (бюджетной, финансовой, оборонной) и на пленарных заседаниях Думы.
Положение дел в военно-морском флоте стало предметом особых слушаний, острых столкновений вначале в комиссиях, а затем и на общих заседаниях Думы. Гучков в своих речах вновь и вновь подвергал проект морской программы, предложенный правительством, суровой критике. Он выступал против создания в Балтийском море эскадры линкоров, полагая, что в закрытом море им просто негде развернуться и что надо строить на Балтике более мелкие маневренные корабли.
Одновременно был поднят вопрос о нецелесообразности избрания Либавы в качестве главной базы возрождающегося флота. Указывал, что предпочтительнее Мурманск, как незамерзающая гавань с выходом в открытый океан. Доводы Гучкова произвели впечатление, и большинством голосов (октябристов и кадетов) морская программа была отвергнута. Большинством голосов (октябристы плюс кадеты и другие оппозиционные фракции) Дума отказала в кредите на строительство эскадры линкоров. Эффект был потрясающим, но, как известно, любые фейерверки шутихи сгорают без следа. Не было исключения и на этот раз. Император повелел выделить необходимые суммы, и Думе в конечном счете пришлось не только утвердить эти расходы, но и вдвое увеличить их. Однако стоит отметить объединение кадетов и октябристов в споре по военно-морским кредитам, оно весьма знаменательно: крупнейшая партия оппозиции голосовала вместе с проправительственной фракцией. Гучков и Милюков преодолели даже личную неприязнь, ведь личная вражда их доводила до вызова на дуэль, с трудом друзьями предотвращенную.
Завершая просмотр парламентских слушаний по бюджету, нельзя не заметить, что в них сказалось не только отсутствие у Думы прав, но и надлежащего опыта, в особенности в области установления действенного контроля за расходной частью государственной росписи. Здесь Дума должна была работать в тесном контакте с ведомством государственного контроля, но на деле не было не только делового сотрудничества, но и элементарного взаимопонимания. Скорее, и здесь проявилось стремление к конфронтации двух ветвей власти.
Свои контрольные функции Дума в первые три года существования не осуществляла совсем. Председателем комиссии по исполнению государственной росписи (бюджета) был избран Коваленко (националист), который свои контрольные функции понял довольно своеобразно. «Под этим почтенным председательством, — говорили члены комиссии, — мы решительно ничего не в состоянии были сделать, так как каждое заседание у нас ограничивалось только выслушиванием длинной речи председателя»13.
В третью сессию Госдума переизбрала комиссию, и председателем ее был избран октябрист Годнев. Под его руководством комиссия успела закончить рассмотрение исполнения росписи на 1908 г. и представила в Думу несколько чрезвычайно ценных и крупных докладов. Надо сказать, что работа комиссии была значительно затруднена. Во-первых — ей было отказано в выдаче всеподданнейшего отчета государственного контролера. Совет министров отказался ответить на большинство предложенных вопросов, причем председатель Совета министров счел нужным указать даже на то, что некоторые вопросы выходят за пределы задач комиссии. По этому поводу в докладе Годнева говорится, что, по мнению комиссии, Совету министров не принадлежит право определения задач Госдумы и что круг обязанностей комиссии определяется самой Думой и никем иным. Ссылаясь на пункт 3 статьи 31 Учреждения Госдумы, комиссия пришла к заключению, что отчет Государственного контроля подлежит ведению Думы без всяких ограничений14.
Доклад по исполнению росписи был поставлен на обсуждение в январе 1912 г., то есть лишь на пятый год существования Думы. Председателем комиссии И. В. Годневым был сделан обширный шестичасовой доклад. Прения по этому докладу заняли четыре заседания, причем большинство ораторов приходило к заключению, крайне невыгодному для государственного контроля. «В 1728 году, — заметил Шингарев, — ревизионная контора издала указ, в котором говорилось: „Ревизия не менее важная, как и экономия, а у нас она только именем значится, а в самом деле счету никогда не бывало“. С 1728 года скоро исполнится два столетия, а у нас государственный контроль только именем существует, а счету в нем никогда не бывало, и отчета вам давать не хотят»15.
В результате прений вопрос об утверждении отчета «По исполнению росписи» Думой был оставлен открытым до получения от ведомств необходимых разъяснений, а от Государственного контроля — сведений о результатах ревизии за 1908 г. Была принята и формула перехода, состоящая из шести пунктов, в которой указывалось на необходимость пересмотра правил 1862 г. о составлении смет. Повторялось также пожелание о реформе контроля в смысле выделения его из состава объединенного правительства, придания ему независимого и самостоятельного положения, присвоения высшим чинам контроля несменяемости и установления тесной связи между контролем и законодательными учреждениями16.
Это постановление министр финансов решительно оспорил, заявив, что никакого вопроса о выделении Контроля из объединенного правительства не может быть, так как присутствие его в составе правительства необходимо; контроль не может служить помощником Думы в ее борьбе с правительством. Этими печальными результатами и исчерпывается осуществление Думою своих контрольных функций.
В связи с контрольными функциями Думы возник вопрос о реформе контроля за действиями правительства, который неоднократно и безуспешно возбуждался Думой в течение всех пяти лет ее существования. Еще во время общих прений по первому бюджету, внесенному в Думу 27 ноября 1907 г., П. Н. Милюков указал, что государственный контролер при нормальных отношениях должен быть первым другом и помощником народного представительства. В настоящее же время положение таково, что государственный контролер вместо того, чтобы представлять из себя лицо незаинтересованное и постороннее высшей администрации,
