«Моя сладкая девочка, как же я тебя люблю», – и затих снова. Я завозилась, чуть посмотрела в стену из кораллов, а после провалилась в сон сама.
***
Проснулась я уже в темноте. Всё также на боку, чуть согнув ноги. Сзади слышалось тяжёлое дыхание Тилори́на, а в паху приятно тянуло. Я вздохнула глубже и поняла, что его член снова во мне, но в этот раз он втихаря имеет меня в зад, а спереди лишь чуть теребит мои половые губки пальцами. Я чувствовала, как он плавно вводит пенис, растягивая, добирается почти до самого основания, но силой не впихивает, видимо, опасаясь разбудить или сделать больно. Лишь порывисто вздыхает, когда яички прижимаются к моим ягодицам, а следом скользит назад, почти вынимая головку.
Со сна мне показалось это приятным, и я выгнулась, а он ахнул, входя чуть более порывисто.
– Сладкая… – раздался его дрожащий голос. – Не хотел, прости… Не хотел будить тебя… Не удержался… Аа-а-а-ах-х… – он вжался глубже, но тут же спохватился: – Тебе не больно?
– Нет, – ответила я, начиная тяжело дышать.
Он это услышал и придвинул лицо к моему уху ближе, с радостью сказав:
– Тебе нравится, сладкая! О-да-а-а! Как же я этого хотел, да!
И он начал учащать фрикции, уже не скрывая тихих стонов, но стараясь не двигаться слишком резко. Я выгнулась сильнее, чувствуя себя распутной шлюхой, и застонала. Тилори́н через зубы втянул воздух и выдохнул:
– А-а-а-ах, о-о-обоги, я ща кончу, ща кончу! – зачастил сильнее. – Ах, моя ты сладкая писечка, как же хорошо! Сучка! Как же я мечтал про твой зад, сука! Хотел засунуть в тебя свой член, да! Да! Да!
Пальцы на моих половых губах зашевелились быстро, и я сжала ноги, схватила его запястье и притиснула плотнее, чувствуя, как он доводит меня, при этом долбясь между половинок. Головка напряглась, эякуляция была уже скоро, и когда я представила, как он стреляет в меня своей спермой, кончила первая. Дёрнулась, охнула, сжимая ягодицами его пенис, а следом Тилори́н с силой вжался в меня, и во мне стало пульсировать, наполняя.
– Я хочу, чтобы ты имел меня! Я хочу, чтобы ты имел меня! Да! Возьми меня! Возьми меня, тварь мерзкая! – не помня себя, застонала я, всё ещё содрогаясь в судорогах, а он стонал мне на ухо и вжимался. Я анусом чувствовала, как по его члену проходят порции спермы, которые головка выплёвывала внутрь меня. И мне было хорошо.
Затем мы ещё минуту остывали, и я ощущала, как медленно опадает его член и потихоньку выскальзывает, но всё ещё остаётся частью внутри. Живот чуть крутило, как в детстве, когда мне в больнице ставили клизму, но я не удивлялась – то количество семени, что он выплёскивал в меня каждый раз, вполне могло наполнить пластиковый стаканчик, в которых мы пили кофе в буфете универа. Я случайно представила себя там, а в руках стаканчик, полный белёсой слизи, и содрогнулась в спазме.
– Эй, эй, всё хорошо, сладкая? – обеспокоенно спросил Тилори́н, убирая у меня со щеки налипшие волосы, а затем провёл языком мне по уху, засунув в отверстие кончик. – Тебе больно? Я хотел пощадить твою писечку, от неё воспалением пахнет, я не стал…
Но я повернулась к нему лицом и ответила:
– Нет, я представила, что пью твою сперму, и меня чуть не вывернуло.
Он жарко выдохнул и с затаённой радостью сказал:
– О-о-о-ох, ты думаешь обо мне! Я так рад!
– Тилори́н, меня от тебя блевать тянет, – пояснила я с нажимом, а он тут же ухватил мою щёку вспотевшей ладошкой, не давая отвернуться, и приблизился.
– Значит, время покормить тебя, сладкая, – и накрыл мой рот, языком заставляя разжать зубы. Чуть поелозил им у меня во рту, а следом выгнулся, и в меня потекло.
Чтобы не подавиться, я старалась дышать ровно и не думать, как выглядит то, что он мне даёт. Но перед глазами так и стоял пластиковый стаканчик спермы.
11. Невеста
После мы опять заснули. И, признаться, мне спалось хорошо. Объятья Тилори́на были сухими и тёплыми, прикосновения бережными и ласковыми, а тонкое одеяло приятно грело кожу там, где не дотягивались его щупальца и руки. Дыхание вплеталось в волосы и оседало на шее сбоку. И я, перед тем как заснуть, вдруг подумала, что, пожалуй, мне хорошо сейчас. С ним, вот так, в мягком коконе из рук и щупалец, которые сухими казались совсем не похожими на холодную и склизкую рыбу. Если отбросить мысли о том, что я всё потеряла, что я в плену, что рядом насильник и самый настоящий монстр. Если забыть обо всём этом, то сейчас, мне было очень хорошо. А внизу живота и сзади, откуда всё ещё вытекало его вездесущее семя, приятно остывала сытая усталость.
Проснулась я на рассвете. Во всяком случае, на жаркий полдень это не походило. Солнечные лучи, пронизывающие водяную толщу за барьером, были косыми и красноватыми, а сверху плескалась оранжевая поверхность моря. Тилори́на рядом не было, а когда я приподнялась на ложе, увидела его с той стороны магического пузыря, что отделял океан от нашего уютного уголка.
Щупальца моего недоспрута оказались и впрямь длинными: метров пять, если не больше. Перламутровые узоры мерцали на серо-синей коже, а присоски отдавали розовым. Тилори́н разводил их в стороны, а после резко выбрасывал назад, делая стремительный рывок вперёд или вбок. То приближался, то почти пропадал во тьме, оставаясь лишь силуэтом, а затем возвращался. Медные волосы красиво плыли за его головой, закрывая глаза в моменты, когда он резко менял траекторию, но тут же вновь вытягивались почти до середины спины
Похоже, он охотился. Я успела заметить, как он схватил руками рыбёшку, а после вцепился в неё зубами. За пару секунд сожрал, оставив лишь голову и хвост, и тут же ринулся за новой.
Теперь со стороны было видно, какое рельефное и красивое у него тело. Мышцы плеч, рук и спины играли при каждом движении, а когда он поворачивался грудью, я могла пересчитать все кубики пресса даже отсюда. У Саши было не так. Саша, как и почти любой океанолог, был в первую очередь учёным, а не культуристом. Мышцы-то у него были, но большая часть пряталась за уютным слоем жирочка, который он насиживал в лаборатории. Я ничего не имела против, рассчитывая, что когда мы поженимся, смогу повлиять на его физическую активность. Хотя бы в той же постели. Разве молодой мужчина способен отказаться от
