И, всё ещё прижимая Майкла к себе, она надменно вскинула голову, отстранила сторожа и направилась к воротам парка.
— Но вы нарушили правила! — оскорблённо крикнул ей вслед сторож, размахивая своей палкой для накалывания мусора. — В парк полагается входить через ворота, а не влетать по воздуху! Хотя бы извинились!
— И не подумаю! — бросила на ходу Мэри Поппинс, сворачивая к Вишнёвому переулку.
Опешивший от такого пренебрежения к установленным властями правилам сторож наколол на палку свою фуражку, всё ещё валявшуюся в траве. Рядом с ней он увидел странный чёрный предмет с нарисованными на нём черепом и костями.
— И когда только они перестанут разбрасывать мусор? — возмущённо пробормотал сторож.
Он был так расстроен и взволнован, что сунул флажку в мусорную корзину, а пиратскую шляпу напялил на голову…
Едва оказавшись в своём Вишнёвом переулке, Майкл замер.
Он просто пожирал глазами Дом Номер Семнадцать. Туман рассеялся, и дом отчётливо рисовался на фоне вишнёвых деревьев. Он не зарос ежевикой, не исчез в зарослях шиповника, не утонул в крапиве! Кошки обманывали!
Приветливый свет струился из передней, ступеньки призывно поскрипывали, и Майкл стрелой влетел в детскую.
— Вот и ты! — обрадовалась Джейн. — Где пропадал?
Майкл от волнения не мог произнести ни слова. Он только с жадностью оглядывал хорошо знакомую комнату, будто не был здесь уже несколько лет. О, как же всё здесь было дорого ему! Как нежно и крепко он любил сейчас Джейн!
Близнецы бросились в его распростёртые объятия. Он тискал их, не сводя глаз с Джейн. Потом обнял и её.
Лёгкий звук шагов заставил его обернуться. В детскую вошла Мэри Поппинс, на ходу застёгивая фартук. Всё в ней — и стремительные движения, и резкие жесты, и строгий взгляд, и даже надменно вздёрнутый подбородок — казалось ему сегодня таким чудесным и родным.
— Мэри Поппинс, мне хочется сделать для вас что-нибудь такое… такое!.. — В восторге он готов был исполнить всё, что она попросит.
— Делай всё, что тебе хочется, — спокойно ответила она с той подчёркнутой вежливостью, которую проявляла к нему весь этот день.
— Не надо, Мэри Поппинс! Не надо! — воскликнул он, чуть не плача.
— Не надо чего? — спросила она ледяным тоном.
— Не говорите со мной так вежливо! И не надо мне больше никакой удачи!
— Но ведь именно этого ты хотел! — вымолвила она, невинно улыбаясь.
— Да! Но теперь я этого не хочу! Пожалуйста, не будьте со мной так вежливы и добры!
Спокойная улыбка исчезла с её лица.
— Значит, по-твоему, я не вежливая и не добрая злюка? За кого ты меня принимаешь — за гиену?
— Нет, Мэри Поппинс, вы не гиена! Вы вежливая и добрая! Но сегодня я хотел бы видеть вас сердитой, даже разгневанной. Мне так спокойнее.
— Неужели? И когда, позволь узнать, я гневалась?
Однако, говоря это, Мэри Поппинс сердито хмурилась, глаза её яростно сверкали, щёки пылали. Но Майкл от этого только расцветал. Теперь, когда пропала эта ненавистная вежливая улыбка, он окончательно успокоился. Она снова была привычной и близкой Мэри Поппинс.
— А ещё мне нравится, когда вы фыркаете! — вырвалось у него.
— Фыркаю? — фыркнула она. — Что за выдумки?
— И когда вы говорите «гм-гм!», как это делают верблюды!
— Как кто?!
На мгновение Мэри Поппинс окаменела. Потом вся налилась гневом и медленно двинулась к нему. Сейчас она напоминала Майклу тех самых ощетинившихся кошек, которые совсем недавно готовы были разорвать его.
— Да как ты осмелился? — Она нависала над ним с каждым шагом, словно это была уже не Мэри Поппинс, а кошачий Король! — Назвать меня верблюдом! Одногорбым или двугорбым, хотела бы я знать?
— Но, Мэри Поппинс, я только хотел сказать…
— Довольно, Майкл! Ещё одна дерзость, и ты отправишься в постель, маленький наглец!
— А я и так уже в кровати, Мэри Поппинс, — испуганно проблеял Майкл, быстро натягивая одеяло.
Мэри Поппинс не обратила внимания на его слова. Она металась по детской, словно зверь в клетке.
— Сначала назвал меня гиеной, потом верблюдом. А скоро я у тебя буду гориллой?
— Но…
— Ни слова больше! — цыкнула она и, высоко подняв голову, вылетела из детской.
Майкл понимал, что ужасно оскорбил её, но совсем не расстроился. Он даже был рад этому. Ведь Мэри Поппинс снова стала прежней. Она больше не будет с ним холодно-вежлива!
Он подоткнул под голову подушку, прижался к ней щекой и почувствовал настоящее домашнее тепло и приятную свежесть.
Тени медленно плыли по комнате. Майкл закрыл глаза и прислушивался к знакомым звукам: шуму воды в ванной, милому щебетанию Близнецов, стуку и звяканью посуды.
Постепенно звуки становились всё слабее и слабее, а подушка мягче и мягче…
Но вдруг чудесный аромат наполнил комнату и заставил его вскочить на постели.
Прямо перед его носом дымилась чашка шоколада. Его благоухание смешивалось с неподражаемым запахом поджаренных хлебцев, со свежим дуновением крахмального фартука Мэри Поппинс. Она стояла прямо, как прекрасная статуя, спокойно глядя на него.
И он с радостью встретил этот испытующий, проницательный взгляд, способный, казалось, видеть его насквозь. Майкл знал, что она никогда и не думала, будто он считает её хоть чуточку похожей на верблюда. День истаял, унеся с собой и все странные приключения. Где-то далеко в небе зажглась Кошачья Звезда. И Майкл, вдыхая аромат горячего шоколада, вдруг понял, что у него есть всё, чего он желает.
— Знаете, Мэри Поппинс, — сказал он, — у меня есть всё, чего только можно желать.
— Гм! — скептически улыбнулась она. — Это и впрямь большая удача!
Глава четвёртая. Дети в сказке
Тр-ррр! Тр-ррр! Вж-жик!
Тр-ррр! Тр-ррр! Вж-жик!
Газонокосилка с громким тарахтением скользила сначала туда, потом обратно, оставляя за собой узкие полоски свежескошенной травы.
Парковый сторож, пыхтя и багровея, толкал перед собой эту тарахтящую машину. В конце каждой полосы он останавливался, чтобы отдышаться, а главное, оглядеть парк и убедиться, что все посетители соблюдают правила.
Вдруг краешком глаза он заметил большой сачок, снующий туда-сюда в лавровых кустах.
— Бенджамен! — предостерегающе крикнул сторож. — Бенджамен Вннкл! Не забывайте правил! За нарушение — штраф!
Хранитель Зоопарка высунул голову из лавровых зарослей и приложил палец к губам. Это был маленький, дёргающийся, нервный человечек с густой бородой, обрамляющей его лицо, будто меховой воротник.
— Тс-с! — прошептал он. — Я ищу адмирала!
— Адмирала? И вы собираетесь его найти в лавровых кустах? Вон его дом в конце переулка. Большой, с телескопом и флагштоком. Там его и ищите.
— Я имею в виду красного адмирала! — еле слышно прошипел хранитель Зоопарка.
— Да он и впрямь краснее красного. Лицо у него как солнце на закате.
— Вы не поняли, Фред! Речь не о человеке! — укоризненно посмотрел на сторожа хранитель Зоопарка. — Я ловлю бабочек для Дома насекомых. Но пока я добыл, — он уныло покачал пустым сачком, — всего одну капустницу!
— Капуста? — недослышал из-за треска газонокосилки сторож. — Если вам нужна капуста, — он наконец выключил мотор и сел на траву, — заходите ко мне. У нас целая грядка. Там и брюква растёт, и артишоки! А, Эгберт! Привет! — крикнул он полисмену, который каждое утро ходил на службу через парк. — Отличный денёк намечается!
— Посмотрим! Посмотрим! — весело откликнулся полисмен, поднимая взгляд к окнам Дома Номер Семнадцать в надежде увидеть выглянувшую наружу Элин.
Он чуть замедлил шаг, но Элин так и не появилась.
— Отличный, говорите? — мрачно пробормотал он. — Посмотрим! Посмотрим!
Тр-ррр! Вж-жик! Тр-ррр! Вж-жик!
Солнечные лучи заиграли на росистой траве полосатого газона, веером рассыпались по парку, по Вишнёвому переулку. Они заглянули и на базарную площадь, скользнули по качелям и карусели, пробежали по большому голубому флагу с золотой надписью: «ЯРМАРКА МАДЖА».
Парковый сторож остановился в конце очередной полоски и ястребиным взглядом оглядел свои владения.
Некий господин, толстый, с цветущим розовым лицом, в лихо сдвинутом на затылок котелке и с сигарой в зубах, прошмыгнул через калитку, ведущую в парк с ярмарки.
— По газонам не ходить! — закричал сторож.
— Да я и не хожу! — обиженно возразил толстяк.
— Ну, я только напомнил один из пунктов «Правил», — примирительно сказал сторож. — И ещё. Не сорить! Это, между прочим, касается и ярмарки, мистер Мадж!
— Мистер Смит, — важно проговорил этот важный господин, — если вы найдёте хоть одну бумажку после закрытия, угощаю вас обедом за счёт ярмарки. Слово Вилли Маджа!
И, сунув большие пальцы в широкие выемки щегольского жилета, он покатился дальше на своих коротких ножках.
