Иен посмотрел в другой конец комнаты на дверь, за которой крылось место, где умерла Бьянка. Бог ей судья, что она сказала Тесс, дескать, они женаты.
И пусть Бьянки не стало, он все ждал, что вот-вот зазвонит телефон, как уже бывало много раз.
«Иен! Я устроилась на новую работу. В нашумевший магазин этого нового дизайнера мужской одежды. Он великолепен! Мне не терпится вас познакомить».
«Улетаю на выходные на Арубу с Джейком… Он изумительный. Вот увидишь. Никогда раньше ни в кого так не влюблялась».
«Итан хочет, чтобы я к нему переехала. О, боже… Он такой потрясающий. Неважно, что он актер. Он другой».
«Иен, у меня дерьмовый день. Можно, я приеду?»
«Жизнь — отстой, Иен. Я принесу вино».
«Иен, ну почему люди такие говнюки? Приедь, забери меня, ладно?»
Теперь она внесла еще одну сумятицу в его жизнь и оставила разгребать. И он разгребет. Как всегда.
***
В школе было тепло, но к двери не бросилась гостеприимная Бьянка, а без нее у Тесс возникло ощущение пустоты. Норт направился к открытой лестнице, держа в одной руке чемодан, а в другой — вещи, которые Тесс просила его заказать для малышки.
— Вы вдвоем можете занять мою спальню наверху.
От его недружелюбного тона веяло зимним ледяным штормом.
В школе имелись две спальни, а значит, ему доставалась та, что на нижнем этаже. Комната, где…
Повсюду витала тень смерти Бьянки. Тесс непроизвольно плотнее закутала Рен. Жить с этим типом в одном доме даже несколько дней невозможно, и все же, как еще он сблизится с ребенком, которого до сих пор отвергал?
— Вы меня почти не увидите, — предупредил Норт, исчезая наверху. — Я буду в студии.
Тесс оглядела залитую светом комнату. Словно Бьянки никогда здесь и не было. Никаких шлепанцев, брошенных у входной двери. Никаких модных журналов, полупустых бутылок из-под воды или оберток от батончиков мюсли. Взгляд упал на закрытую дверь спальни.
Рано или поздно придется туда зайти. Если Тесс не покончит с этим сейчас, то не сможет думать ни о чем другом. Пока Рен дремала в слинге, Тесс подошла к комнате. Потом тяжело вздохнула и повернула ручку.
Кровать убрали. С окон сорвали занавески. Ковер исчез, оставив деревянные полы голыми. И остальное… Как будто Норт краской выплеснул свои чувства по всем этим прежде светло-серым стенам.
Поверхности покрывали вихри в палитре от угольно-черного, грязно-серого и дымчато-серо-коричневого до цвета беленой кости. Он нарисовал витки и завихрения, петли и дуги. Некоторые фигуры забирались на потолок. Другие сползали по плинтусу и выливались на пол. Тусклый пейзаж горя со всеми его ловушками и запутанными клубками, которые Тесс так хорошо знала.
— Здесь все, — прошептала Тесс, обращаясь к себе, к Рен. — Каждая эмоция… — Горло перехватило. — Каждое… чувство.
Позади раздался хриплый голос:
— Выйдите.
Взяв себя в руки, она вышла.
***
В отличие от царившего в нижней спальне хаоса, главная была приглушенной и упорядоченной, с угольными стенами в мужском духе и контрастной белой отделкой. Простая мебель включала в себя полосатый серо-белый коврик, большую кровать с прочным изголовьем, комод и набор прикроватных тумб. Изогнутая хромированная лампа для чтения склонилась над мягким креслом и пуфиком в тон.
Тесс пустилась в объяснения Норту о «кенгурянии», важности контакта тела к телу для недоношенных детей. Рассказала ему, как это регулирует температуру тела ребенка, стабилизирует дыхание, снижает младенческую смертность и так далее и тому подобное. Однако не была уверена, что он слушал. Не упомянула лишь о том, насколько это может быть утомительно.
К счастью, Рен не заплакала, когда Тесс уложила ее в переносную детскую кроватку, которую Норт доставил наверх — уютное желтое гнездышко. Она оставила малышку там ровно настолько, чтобы разогнуть спину и устроить на комоде пеленальный столик.
Тесс открыла ящики, надеясь, что Норт очистил хоть один для вещей Рен. Вместо этого нашла носки с принтом и однотонные боксеры черного и темно-синего цветов, все простое мужское, без каких-либо следов его дерзкого искусства. Обычные футболки, джинсы, пара прочных свитеров. Только тонкий аромат древесного мха и кедра намекал на что-то более экзотическое.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он заказал все для Рен в элитном бутике на Манхэттене. Роскошные комбинезончики, дорогие пеленки, пастельные детские чепчики и носочки дороже, чем что-либо когда-то носила Тесс.
Тесс оставила вещи Рен на комоде, проверила, дышит ли она, и направилась к двум передним окнам комнаты. Горе стало ее хорошим приятелем. Так же, как и гнев. Оба перекроили Тесс. Теперь, глядя на незнакомый вид из окна, она задавалась вопросом, кем бы могла быть без тяжелого груза того и другого.
Столько всего случилось сегодня, что Тесс почти не вспоминала о Треве. Несмотря на напряжение от заботы о Рен, несмотря на собственную вину и горе из-за смерти Бьянки, она начала испытывать странное ощущение смирения. Это новое чувство выбивало из колеи.
Рядом с небольшим садом внизу стояла пара деревянных садовых стульев и железная скамья. В середине марта деревья все еще были голыми, но весна в Теннесси ожидалась со дня на день. Вернется ли сад к жизни или требуется посадить в нем что-то новое? Укоренить что-то новое в ее душе?
Полоски золотого света от заката в Аппалачах тянулись над деревьями в персиково-лиловое небо. Она упивалась его красотой.
— Ты это видишь, Птичка? — прошептала Тесс. — Только взгляни.
— Сомневаюсь, что ей интересно, — сказал Норт.
Он занял дверной проем, и его внезапное появление нарушило спокойствие момента. Что видел Норт, когда смотрел на мир? Смотрел на Тесс?
— Я думал, она должна быть в вашей кенгуровой сумке, — сказал он грубым голосом.
Значит, все-таки ее слушал.
— Ей стало со мной скучно.
Собственный ответ напомнил Тесс, что раньше она была забавной. Так думали все ее друзья. И она могла так рассмешить Трева, что он задыхался от смеха.
Норт не смеялся. Он взглянул на пеленальный столик и детские принадлежности на комоде.
— Я заберу отсюда свои вещи.
Поскольку мебели в нижней спальне не было, Тесс стало интересно, куда он все положит. Его студия занимала большую часть второго этажа. Может, Норт переедет туда. Она посмотрела на него по другую сторону комода.
— Сколько вам лет?
— Тридцать шесть. К чему вам знать?
Старше ее на год.
— Несколько лет назад увидела ваш автопортрет в черно-белых тонах. До сих пор помню. Вы себе не польстили.
— Нужды не было.
Норт открыл средний ящик. Тот, что с однотонными трусами.
— Почему вы так себя изобразили? — спросила она. — Больше скелета, чем плоти.
— Почему я вообще что-то делаю?
Он схватил стопку одежды, которую выложил на пеленальный столик, и оставил Тесс одну.
***
В студии Иен бросил свои вещи на длинный фиолетовый диван. В комнате пахло свежей древесиной от открытых полок, которые он соорудил сам. Друзья Бьянки спроектировали это пространство с большими окнами в крыше и открытой кирпичной кладкой как вторую студию, место, куда можно приехать, когда им требовалось вдохновение для своего дизайнерского бизнеса. Но уединение от внешнего мира оказалось более романтичным в их воображении, чем на самом деле, в то время как здешняя изоляция была всем, чего жаждал Иен.
Он добавил дополнительное освещение, стеллажи и обитый фиолетовым бархатом большой диван. Настроил компьютерную рабочую станцию, необходимую для цифровых проектов по искусству, которые простирались от создания трафаретов размером со стену до проектирования гигантских световых шоу на небоскребах. Но графические манипуляции, которыми он раньше увлекался, потеряли свою привлекательность. Ему нужно было заняться чем-то другим. Чем-то…
