и покачала люльку.
– Ого-о-о! Ого-о-о! Как мне это нравится! Ещё! Ещё! – сладко замурлыкал Анджело. От удовольствия он даже растопырил свои невероятно тонкие пальчики, увенчанные крошечных ноготками, похожими на полупрозрачные ракушки, которые можно найти на Тамарисковом пляже.
– Ай, бедная моя спина! Как больно! При каждом движении складка всё сильнее впивается мне между лопаток, – сердито пожаловался Джованбаттиста.
– Ладно, я не буду трогать близнецов. Но тогда кому-то придётся взять его на руки, – сказала Кора няне (разумеется, обычным голосом).
– Да что ты понимаешь в новорождённых? – воскликнула няня. – Если мы станем их баловать, как потом справиться с их капризами?
Тогда Кора попробовала зайти с другого конца.
– Пелёночка, – сказал она, – чудесная моя Пелёночка! На тебе такая красивая вышивка! Почему бы тебе не подвинуться немного и не расправить свои складки? Разве ты не видишь, что они причиняют боль моему младшему братику?
– А он причиняет боль мне! Бьёт меня ногами и уже всю описал! Я хочу поскорее вернуться в свой шкаф. И кроме того, ты прекрасно знаешь, что самой мне себя не разгладить.
Это было правдой: вещи слышали Тайный Голос, понимали, о чём он говорит, и отвечали. Но двигаться самостоятельно они не могли, даже если бы хотели, потому что так и оставались вещами.
8
Папа тем временем метался вокруг колыбели, без устали фотографируя новорождённых. И тут Коре пришла в голову мысль.
– Зачем снимать плачущих младенцев? – сказала она, приняв самый мудрый и ответственный вид. – Давай я возьму на руки второго, спокойного, и можно будет сделать совместный снимок. Смотри, я даже сяду в кресло. Обещаю, что буду самой осторожной в мире девочкой и ни за что его не уроню.
– Что ты делаешь! Это меня нужно переложить, а не его! – возмутился Джованбаттиста.
– Погоди, – ответила Кора Тайным Голосом. – Увидишь, какая я хитрая.
Няне не хотелось тревожить малыша Анджело, чтобы он не раскричался, но папа настаивал: очень уж ему понравилась предложенная Корой идея снимка.
– Только держи его, пожалуйста, покрепче! – волновалась мама, приподнявшись в кровати. Папа щёлкнул затвором, потом присел и сделал ещё один кадр, поближе. Кора прижалась щекой к лысой головке Анжело и улыбнулась, показывая, как выглядит Самая Нежная и Заботливая Старшая Сестра.
– Так нечестно! Я тоже хочу сфотографироваться с братиком! – завопил Джакомо, мучимый ревностью. – Сейчас же дайте мне его на руки!
– Твой всё время плачет и не хочет фотографироваться, правда, няня? – возразила Кора самым лицемерным тоном.
– Если не дадите, я сам его возьму, – пригрозил Джакомо и сунул руку под спину младенца.
– Ради всего святого, оставь его в покое и сядь в кресло, – воскликнула мама. – Няня сама возьмёт его и передаст тебе.
Няня, вздохнув, повиновалась. Кора подвинулась, чтобы освободить братьям место.
– Эй! Не дави так сильно на подлокотник! – пробурчал Стул. – Мне больно!
– Прости, – смутилась Кора.
Только теперь, когда колыбель опустела, няня нашла время взглянуть на пелёнки.
– Батюшки, да они же насквозь мокрые! – воскликнула она. – Нужно немедленно поменять.
– Видал? – довольно спросила Кора у Джованбаттисты.
– Ага. Ну и хитра же ты, сестрёнка, – в голосе новорождённого слышалось уважение.
– Постарайся не забыть: она моя, а не твоя, – заметил Анджело. – А твой – Джакомо. Он, похоже, редкостный олух и ничего не понимает. Не повезло, – добавил он и захихикал особым, булькающим смехом.
– Бедняга Джакомо! Но, знаете, в принципе, он не так уж плох, просто уже утратил свой Тайный Голос, – объяснила Кора, которая, в глубине души, была девочкой доброй и справедливой.
9
Той ночью старшие брат и сестра снова видели один сон на двоих, и этот новый сон начался там, где закончился предыдущий.
Они гребли изо всех сил, стараясь уйти как можно дальше от берега. Вскоре пляж уже едва виднелся вдали, а потом и вовсе исчез. Но они не беспокоились. Кора работала вёслами так же энергично, как Джакомо, и лодка быстро продвигалась в сторону
