– Что творит, тать!
Эти слова относились к молодому дружиннику, отнимающему кусок полотна у древней бабки. Поскольку старуха вцепилась в свою собственность мертвой хваткой, ратник тащил ее за собой волоком.
– Не по-божески он поступает! – заключил Фома и, перемахнув через полуразвалившуюся ограду, бросился на помощь старухе.
Между ним и дружинником произошел спор, во время которого бабка с полотном успела скрыться. Тогда оставшийся без добычи молодец принялся осыпать Фому бранью. Поняв, что вот-вот может случиться драка, Блуд хотел вмешаться, но тут его внимание привлек человек, ковылявший, прихрамывая на левую ногу, мимо проулка. Это был никто иной, как тот самый кудесник, который испортил в Киеве христианам светлый праздник Пасхи.
«Мстиша сказывал, что его кличут Кудеяром».
Забыв о Фоме, Блуд последовал за хромцом и не заметил, как они, миновав посад, дошли до полуразвалившейся избушки у болота. Неожиданно кудесник обернулся. От пронзительного взгляда похожих на два глубоких омута глаз Блуд вздрогнул, и тут же свет перед ним померк.
«Что со мной?» – успел удивиться он…
Очнулся Блуд связанный по рукам и ногам. Лежа на земляном полу, он видел почерневшие стены и проглядывающее сквозь дырявый потолок пепельно-голубое небо. На куче хлама сидел усмехающийся Кудеяр.
«Упырь затащил меня в избу и связал», – догадался Блуд.
Хромец хихикнул:
– Любопытство до добра не доводит.
– Ты чего собрался делать? – спросил Блуд хриплым голосом.
– Положить требу болотным духам. Ты ведь христианин? Я видал у тебя крест. Будешь в болоте проповедовать свою веру.
Он опять засмеялся, довольный своей шуткой.
Блуд лихорадочно соображал:
«Может, Фома заметил, куда я пошел, и сыщет меня. Надобно и самому попытаться освободиться».
Кудеяр словно услышал его мысли:
– Никто тебя не сыщет, и освободиться ты не сумеешь.
Несмотря на столь неутешительный прогноз, Блуд не пал духом. Он попытался разговорить чародея:
– А правда, что ты на всякие чудеса способен? Я слыхал, будто бы у тебя получается и по воздуху летать, и из огня живым выбираться.
– Зря ты время тянешь, – усмехнулся Кудеяр. – Все одно тебе конец…
Блуд прервал его:
– Куда торопиться, коли мне не спастись? Потолкуй со мной о своей жизни. Можешь ничего не скрывать: я все одно никому уже не выдам твои тайны.
– Зачем тебе знать о моей жизни? – с подозрением спросил хромец.
– Любопытно.
– Ладно, я потолкую с тобой, – согласился чародей.
Ему понравилась идея откровенной беседы с обреченным на гибель пленником. Окинув Блуда торжествующим взглядом, Кудеяр начал свой рассказ:
– Явился я на свет недалече отсель. Родители мои были смердами46, а мне хотелось стать волхвом. Но не желали ведуны принимать меня к себе: презирали, называли «псом смердящим». Но я не смирялся, ибо чувствовал в себе силы великие.
Хромец замолчал на несколько мгновений и потом продолжил:
– Село наше стояло на пути в волынские земли. Однажды остановился у нас торговый человек из Киева, а при нем был темноликий раб. Вот от того раба я и узнал, что есть на свете такие кудесники, с коими наши не могут равняться.
– И ты захотел сыскать искусных чародеев?
– Я их долго искал и нашел.
– Коли наши ведуны тебя к себе не приняли, то почто чужие должны были принять?
– А ты зришь в корень, – усмехнулся кудесник. – Поначалу чужеземные волхвы не желали меня знать. Но я упрям.
– Поди, ты и охромел из-за своего упрямства, – хмыкнул Блуд.
Кудесник покачал головой.
– Ты догадлив. Прямо-таки жаль такого умника отдавать болотным духам. Но ничего, и им твоя мудрость сгодится.
– Как же ты повредил ногу?
– Я увидал в одном племени, как тамошние кудесники ходят по воздуху, словно по тверди, и сам решил попробовать – вот так и охромел. Потом мне случаем удалось спасти от гибели князя того племени, за что он пожелал меня наградить. Я и открыл ему свое заветное желание. Князь велел главному своему волхву обучить меня мастерству чародейства, и оказалось, что вся тайна тамошних кудесников состоит в умении заставить силой мысли увидать то, чего на самом деле нет.
– Значит, ты по воздуху не ходишь… – начал Блуд.
Кудеяр прервал его с усмешкой:
– По воздуху не хожу и в огонь не лезу, а токмо внушаю людям веру в мое умение.
– Неужто ты любого человека можешь обморочить?
– Да почитай любого. Люди легковерны, особливо, когда находятся в толпе.
– И чему тебя еще иноземный волхв обучил? – осведомился Блуд, продолжая забалтывать кичливого кудесника.
– Звездочтению47, – ответил тот.
– И чего же ты прочел по звездам?
– Старым богам конец, и приходит время новых богов.
Блуд бросил на чародея острый взгляд.
– Уж не сам ли ты метишь в новые боги?
– А почто бы и нет? – самодовольно ухмыльнулся Кудеяр. – Чем я хуже вашего Христа?
«Еще один Симон Волхв объявился», – отметил про себя Блуд, а вслух сказал:
– Христос – настоящий Бог.
– Я ничем не хуже вашего Христа, – упрямо повторил кудесник.
Блуда подавил в себе желание высказать то, что он, на самом деле, думает о своем собеседнике.
«Не стоит злить чародея, покуда есть надежда одолеть его».
– И долго ты жил в чужеземном племени? – поинтересовался Блуд нарочито спокойным голосом.
– Покуда не постиг всю тамошнюю науку чародейства. Потом я в Древлянскую землю воротился и принялся всякие чудеса показывать. Обморочить здешний народец удалось без труда, многие древляне уже готовы были мне поклоняться, но тут вмешались волхвы…
– Погоди! – перебил кудесника Блуд. – А отколь взялся твой товарищ, коему воевода Теодрик башку проломил.
Чародей презрительно хмыкнул:
– Молчан? Он ко мне в пути пристал.
– Он тоже из смердов?
– Нет, его отец был мастеровым.
– Ты его обучал всяким хитростям?
– Зачем? Ни к чему было Молчану быть равным мне. Я все сам творил, а он токмо помогал.
– А как волхвы вас изгнали отсель?
Хромец досадливо поморщился.
– Они на меня ополчились, я и решил убраться в Киев.
«Он трусоват», – отметил Блуд.
– Что же ты не убоялся сюда воротиться? – осведомился он.
– Свенельд сказывал, что он не поскупится, коли мне удастся сжить со свету князя Олега.
«Значит, алчности в нем больше, чем трусости», – добавил Блуд к своим прежним выводам новое заключение.
Чародей поднялся.
– Довольно толковать! Болотные духи заждались требы!
Пока шла беседа, Блуд незаметно от Кудеяра пытался освободиться от пут, но ему не удалось их даже ослабить, тем не менее он не желал смиряться с неотвратимостью своей гибели.
– И не поможет тебе твой Бог, христианин, – с торжеством произнес хромец.
– Что тебе мое христианство? – буркнул Блуд.
– Мне предрекли погибнуть от руки христианина.
Внезапно Блуд услышал знакомый голос:
– Верным было сие пророчество!
Дверь в избушку с громким скрипом распахнулась, и на пороге возник Фома с поднятым мечем в руке.
– Не старайся: на меня твои чары не действуют, – изрек он, поймав взгляд чародея.
То, что произошло дальше, бросило Блуда в холодный пот. Взвыв по-звериному, кудесник окинул тяжелым взглядом избу и начал медленно подниматься в воздух. Его волосы встали дыбом, а руки и ноги удлинились.
Фома отнесся спокойно к преображению чародея.
– Меня ты не очаруешь! – воскликнул он и ударил мечом по тому месту, где стоял хромец, прежде чем взлететь.
Тут же страшное видение исчезло, и оказалось, что кудесник лежит на полу с прорубленной головой.
Фома плюнул на бездыханное тело.
– Ступай к бесам!
Он разрезал мечом путы Блуда, бубня при этом:
– Добро, что я увидал, как ты за ним пошел и бросился за вами.
– Где же ты был, покуда мы толковали? – удивился Блуд.
– За дверью стоял и слушал. Уж больно интересная была у вас беседа.
– Ты слушал? – возмутился Блуд – А я тем временем смерти дожидался!
– Прости, боярин!
– Ладно, прощаю. Пойдем скорее отсель!
– Прежде утопим его в болоте, – предложил Фома, указав на труп кудесника.
– Давай, утопим, – согласился Блуд.
Они вынесли бездыханное тело из избы и швырнули в трясину.
– Досталась-таки духам треба, – усмехнулся Фома.
– Кудеяр станет богом болотных тварей, – съязвил Блуд.
По дороге к крепостным воротам он спросил у Фомы:
– Как тебе удалось не поддаться чарам кудесника?
– Мне Христос помог.
Блуд вздохнул с сожалением:
– А вот меня Господь не уберег от чар. Видать Богу не нравится, что меня одолевают соблазны и сомнения.
– Я тоже не самый достойный раб Божий.
– Но ты все же достойнее меня. Вон и Кудеяра тебе, а не мне, довелось сразить.
