«Это будет сюрприз, – думала Пупель. – Вот вернется он из армии, а у них уже есть свой дом. Только вот когда это будет?» Из своей комнаты Пупель забрала книги и картинки, остальное было новенькое с иголочки, занавески в комнате, ламбрекен на кухне. «А если тебе там будет грустно одной, можешь все равно у нас жить», – говорил мудрый папа.
Пупель решила жить самостоятельно. Когда-то ведь надо начинать взрослую жизнь. Она поцеловала папу и маму и перебралась к себе. Поначалу ей очень нравилась эта игра в большую девочку со своим хозяйством, со своим домом. Она протирала тряпочкой пыль с нового стола, прохаживалась из комнаты в кухню, заглядывая в ванную.
Готовить Пупель совсем не умела. Она выросла в вате, ей и в голову не приходило, что надо заранее предпринимать какие-то действия, чтобы пища оказывалась на столе. Но поначалу ей это тоже очень нравилось. На завтрак кофе, на ужин чай с плавлеными сырками. Обедала она в высшем художественном заведении. Начиналась зимняя горячка – сессия, всякие зачеты, кошмар кошмаров – история искусства. На улицах уже стояли елки, витрины магазинов, как положено, были разрисованы красномордыми дедами-морозами, снежинками, прописными буквами с завитушками – С НОВЫМ ГОДОМ, С НОВЫМ СЧАСТЬЕМ!
Пупель решила встретить Новый год в своем новом доме.
В высшем художественном заведении Пупель не обзавелась друзьями. И даже не потому, что она не хотела, просто времени не было. Все время уходило на обивку, на это вечное корпение.
Самую ближнюю ее приятельницу звали Надя Коляева. Ближней Надя была в самом, что ни на есть, прямом смысле. Она сидела за соседним столом. Иногда Пупель и Надя переговаривались. Надя была старше Пупель. Она успела уже отучиться в художественном училище. Она была небольшого роста, с хитренькими серыми глазками и светленькими волосиками.
– Мужчина моей мечты, – та с ходу рассказала Пупель свое кредо, – должен быть высокий, светлый, и к нему должна прилагаться лужайка с белой садовой мебелью.
Пупель никак не могла взять в толк, как к мужчине мечты должно что-то прилагаться, но спрашивать, к какому месту должно это прилагаться, она стеснялась.
У Нади как-то все ловко получалось, на все она смотрела легко и, можно даже сказать, играючи. Обивка у Нади шла прекрасно. Раз-два, и все как по маслу. По всему видно было, что Надю ничто не может вывести из жизнерадостного состояния духа. Она не раздражалась ни на академическом рисунке, ни на живописи – серый так серый, бежевый так бежевый.
Все она проходила легко, насвистывая, с улыбочкой. Ну, в общем, полная противоположность Пупели с ее вечными охами, вздохами, переживаниями и тайными страданиями.
Однажды, в предсессионной запарке, в порыве непрерывного запутывания Надя поинтересовалась, где Пупель будет отмечать Новый год. Пупель наспех, не отрываясь от процесса запутывания, рассказала Наде о своей новой квартире и о своих планах встретить Новый год в новом месте. Надя очень заинтересовалась рассказом.
– Так ты там совсем одна?
– Ну да, это мое новое жилище, и мне там очень уютно.
– Это очень хорошо, – прокомментировала Надя, – это просто отлично.
Пупель кивала.
– Свободное новое помещение – все, что надо для праздника.
Пупель опять кивнула.
– Я тоже так подумала, – проговорила она. – Я так и планировала.
– Что же ты одна собираешься сидеть в своем свободном новом помещении?! – негодующе воскликнула Надя.
Пупель пожала плечами. Она вспомнила о Максике, и взгляд ее затуманился.
– Да, одна, – грустно проговорила она. – А что?
– Это просто недопустимо... – затараторила Надя. – Это недопустимо по многим пунктам! Во-первых, нельзя встречать Новый год одной, плохая примета, во-вторых, нельзя лишать людей прекрасного нового места, места, где можно прекрасно повеселиться и все встретить и, если хочешь, даже проводить.
– Каких людей? – с недоумением проговорила Пупель.
– Нельзя лишать друзей прекрасной перспективы праздника.
– Каких друзей? – опять с недоумением спросила Пупель.
– Каких, каких... своих, – с уверенностью бросила Надя.
– Дело в том, – начала объяснять Пупель, – мой друг сейчас далеко. Конечно, я бы очень хотела отметить этот праздник вместе с ним, но, к сожалению, это невозможно.
– Новый друг – лучше старых двух, – самоуверенно выпалила Надя, – предлагаю отмечать вместе у тебя.
– Давай, – кивнула Пупель, – приходи.
– Повеселимся в веселенькой компании, – пропела Надя.
– Ты хочешь еще кого-нибудь пригласить?
– Конечно, что же нам вдвоем тосковать? Хороший народ, все свои, увидишь, будет здорово.
Пупель кивнула.
– Вот и отлично! – зачирикала Надя. – Так как ты предоставляешь хорошее новое помещение, с тебя больше ничего не требуется. Стол у тебя есть?
Пупель опять кивнула.
Накануне Нового года Пупель заглянула к родителям. Мама заохала.
– Больно смотреть, – сказала мама, глядя на нее. – Совсем, что ли, обивка тебя доконала? Что ты решила с Новым годом?
Пупель рассказала маме о своих планах: друзья, компания, Надя Коляева.
– Вот и хорошо, – сказала мама. – Папа тоже сказал – правильно, молодец, веселитесь.
Мама открыла холодильник и начала вытаскивать миски, банки, салаты, селедку, курицу, холодец.
– Мам, зачем так много? – удивилась Пупель.
– А что же вы на праздник голодными будете сидеть?
– Надя сказала, что с меня ничего не требуется.
– Надя сказала, Надя сказала... бери, пригодится, покушаете хоть нормально.
Нагруженная пакетами, вышла Пупель от родителей. Она опустила новогоднюю открытку Максику в почтовый ящик и отправилась домой.
– А сюда кусочек ваты. Тут повесим мишуру...
– Аты-баты, где солдаты?
– Поправляют кобуру.
– А на ветку колокольчик,
Пусть трезвонит – динь, динь, динь.
На макушку с блесткой кончик, ну, готово.
Все. Аминь.
– А куда привесить Зайца, Белоснежку, Мудреца,
Длинноухого китайца,
Пучеглазого Вдовца?
А куда девать морковку, шарик с розой, домик, сад?
– Аты-баты, где солдаты?
– Все солдаты крепко спят.
Снег валит и ветер стонет.
Нет на елочке звезды.
По земле пороша гонит,
Обрывая все следы...
Глава 6
Витиеватый танец Меркурия астрологически обозначает развитие идей, планов, проектов.
– Надо во что бы то ни стало, просто кровь из носу, начать и писать глобальное, а я, кровь из носу, буду стараться с мелким, когда крупное будет закончено, мелкое уже будет издано, и так как мелкое уже есть и внушает уважение и доверие, то на крупное сразу клюнут, – проговорила Магда.
– Иногда мне кажется... – Пупель замолчала.
«Она права, – заговорил Устюг, – она абсолютно права, ни дать ни взять философ».
– Вот видишь, – произнесла Пупель, – а ты не разрешаешь мне поделиться со своей подругой такими интересными новостями. Магда прекрасный человек, она так все понимает и чувствует, она вообще.
«Я знаю», – сказал Устюг.
– Так вот прямо садись и пиши, – строго проговорила Магда.
– А ты, что же, уходишь уже? – с недоумением спросила Пупель.
– Да, у меня много дел.
– Что, и кофе не попьем?
– Нечего рассусоливать. Знаю я эти дела. Сядем кофе пить, ногу за ногу, слово за слово, пустота, тебе нельзя отвлекаться. Ты привыкла жить в каком-то совершенно немыслимо эпическом ритме. Так пошли, пошли, пошли, сорок лет ходили, мы будем рабство по-другому выветривать. У меня есть уверенность, нюх на то, что все будет, как доктор прописал.
– Может, не будем о докторах? Мне эта тема неприятна.
– Ладно, ладно, о докторах ни слова. Не забывай, что социальность обязательна.
– Это ты сейчас к чему?
– Сейчас это я к тому, что в крупном сочинении необходим социальный мотив.
– Вот тебе и раз! – воскликнула Пупель.
– Вот тебе и два-с, это необходимое условие.
– Да ты с ума сошла? Какая социальность?
– Самая что ни на есть социальная, надо будет продемонстрировать четкую позицию, обосновать ее, и по полной, без всяких там. Четко, лаконично, и чтобы все всё сразу поняли.
– Ты требуешь невозможного. Сжалься, о, сжалься надо мной. Откуда, скажи на милость, возьму я тебе четкую социальность?
– Ты же общаешься со своими придурочными заказчиками, почерпни оттуда.
– Господи, милостивый, я это как страшный сон пытаюсь забыть, а ты просишь написать. О чем там говорить, это же полная пустота, кичливость и гонор сплошной.
– Вот-вот, прямо то, что надо. Причем можно не скупиться на эпитеты, это сейчас модно в интеллектуальной литературе, а если вдруг – я, конечно, не настаиваю – захочется нецензурно ругнуться, так и это будет неплохо.
– Ты меня прямо пугаешь, что же, по-твоему, я должна написать крупную форму о моих заказчиках, кто какую арку у себя в квартире мастерит, и чтобы это все еще было написано матом, так, что ли?
