— Года три назад старшие эксперименты на слугах ставили. Тогда запретили, шуму было.
— Подожди, ты же на параллели Хелки? То есть на втором году?
— Меня скидывали, — мрачно признался парень. — Слушай, ты ее позови, а? Руки болят — просто жуть. Хотя эта твоя мазька и ничего. — Он явно старался сделать комплимент, но выходило неуклюже.
— Ладно, позову. Заодно подумаю, что взять в качестве оплаты спасения, — подмигнула ему Алана.
Она вышла во двор с противоречивыми чувствами. Жеана, со всей его детскостью и непосредственностью, казалось естественным опекать. И все же, вспоминая его приказы и вполне заметную избалованность, хотелось не только ему помочь, но и огреть хворостиной хорошенько, чтобы запомнил.
Задумавшись, Алана чуть не столкнулась с наставником Келланом, неподвижно стоявшим на перекрестке тропинок служебного садика, и застыла, не зная, что делать дальше. Солнце светило очень жарко и ярко, и Алана смахнула каплю пота, стекавшую по виску, а затем смущенно уставилась на песок под своими ногами.
— Как тебе Жеан? — спросил наставник спокойно. Голос его был негромким и прохладным.
— Я толком не успела его узнать, — ответила Алана, стараясь говорить непринужденно. — Он сознание от боли потерял, я его затащила в домик.
— И он пришел в себя?
Зеленые глаза изучали ее лицо. Лицо наставника Келлана было бесстрастным.
— Да, — ответила она, радуясь, что можно больше не врать. — Он попросил позвать знакомую, чтобы она его подлечила, у него очень обожжены руки.
Тут Алана вспомнила, что ее пальцы все в черной золе, и спрятала их за спину, сама удивляясь тому, как неловко ей стало. Платье тоже было испачкано, и фартук в свекле. А камзол наставника Келлана был таким идеально черным, что, казалось, поглощал свет.
— Ему хватит и твоей мази. Запомнит урок.
Холодок пробежал по спине. Откуда он узнал?
— Как тебе Жеан? — повторил мужчина свой первый вопрос. Алана понимала: ложь была ему ясна, но почему-то его не разозлила.
— Он хороший парень, — ответила она, чуть помедлив. — Но ему, наверно, здесь тяжело. Он выглядит выросшим в оранжерейных условиях.
Легкая улыбка тронула тонкие губы наставника Келлана.
— Здесь не оранжерея.
— Со временем все крепнут, — пожала плечами Алана. — Он очень боится, что вы сочли его жалким.
Сказала — и сразу пожалела, прикусила язык. Однако наставник Келлан, кажется, был заинтересован.
— Я счел, — просто ответил он. — А вот ты была храбра, хоть в твоих интересах было не вмешиваться в драку и не вызывать на себя гнев куда более сильного противника. Но мыслишь ты ясно, могла бы быть хорошим шепчущим. Хотя я пока не могу понять твой мотив. Я было подумал, что ты нарушаешь правила, чтобы добыть знания или артефакты, как делают все слуги. Однако ты отказалась расспрашивать и его, и Хелки. «Всякий сверчок знай свой шесток». Такое от недавно приступивших к службе здесь я слышу впервые, обычно нужно лет двадцать, чтобы понять.
Алана молчала, не зная, что сказать. Теперь было абсолютно ясно: никуда наставник не уходил, он был поблизости, когда они с Жеаном разговаривали; хорошо, если не сидел прямо на кухне. И слышал, как она назвала его никудышным наставником. Алана только надеялась, что он не очень обидчив. С другой стороны, напомнила она себе, Жеану от этого может быть прок: наставника он все-таки оправдывал, негодуя, что она посмела его оскорблять. Если шепчущие настолько тщеславны, как их описывала ей Роза…
— Не имеет значения, что ты и он думаете обо мне, — нарушил тишину мужчина, и у девушки пересохло во рту. Наставник Келлан отвечал на ее мысли! «Ля-ля-ля, — запела она мысленно. — Ля-ля-ля, какой чудесный день!»
Он отвернулся, и Алане стало чуть легче дышать. Его профиль был острым, жестким на фоне рассеянного света, девушка поняла, что не может отвести глаз от красивого безвозрастного лица, и тут же опустила взгляд. Не хватало еще, чтобы он прочел в мыслях что-либо подобное. Он молчал, не двигаясь.
Алана посчитала, что больше он не заинтересован в разговоре, и хотела было уйти, но остановилась и негромко спросила:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Мне сказать ему, что Хелки не будет, и отправить из домика?
Наставник Келлан повернулся. Его шаг был больше ее неуверенных шажков — мужчина был почти на голову выше невысокой Аланы — и теперь они стояли друг от друга на расстоянии чуть больше метра. Он снова изучал ее лицо в упор, не скрывая интереса.
— Ты не спросила, какое правило нарушила. Беспечно.
— Какое правило я нарушила?
Алана перебирала в уме, что могла сделать не так. «Неужели нельзя общаться с послушниками? Нет, Хелки не подставила бы меня так. Нельзя приводить в служебные помещения? Что мне теперь будет?»
— Я не заметил, — легко улыбнулся он. На всякий случай Алана вежливо ответила:
— Спасибо. Что мне сказать Жеану?
— Что посчитаешь нужным, — просто ответил наставник Келлан. — Почему ты не расспрашивала Хелки о том, как учатся магии? — Еще один неожиданный вопрос.
— Это не казалось важным.
— Все слуги спрашивают, все хотят обучиться. Они приходят сюда с надеждой, что если попадут в Приют, смогут стать шепчущими. Все хотят стать большим, чем были раньше.
Алана мрачно улыбнулась, вспомнив Вэла, и Ви, и собственные детские мечты об именитых. И честно призналась:
— Я тоже хочу. Но способности либо есть, либо нет, а я не шепчущий. Я всю жизнь прислуживала именитым, теперь вот прислуживаю шепчущим, и знаете, не так плоха эта доля. Пока сильные мира этого умирают, мы остаемся жить и помнить их.
«И откуда во мне взялся этот пафос?» — отругала она себя.
— Мало кто рассуждает так в твоем возрасте, — констатировал наставник. — Твой опыт отличается от опыта большинства.
Да, отличается, невесело подумала Алана. Всего-то пережила две резни именитых, не успела похоронить умерших близких и заперта в тайном магическом ордене. И тут же прикусила свой мысленный язык: а вдруг услышал? Но наставник Келлан смотрел в другую сторону, на дверь служебной кухни, откуда как раз, потягиваясь и выглядя здоровым, если не считать перевязанных рук, вышел Жеан.
— Ты чего там стоишь? — прикрикнул он. — Хелки кто звать будет? Я тут весь день что ли проведу?
Мигом осознав, что наставника он не замечает, Алана крикнула в ответ:
— Жеан, ты же был так слаб, как ты встал? Давай я провожу тебя до корпусов? Хелки не придет, тебе нужно самому…
18. Келлан
Уже наступила ночь, а Келлан все еще думал об Алане, возвращаясь к короткому их разговору снова и снова. На последнем практическом занятии он смотрел на Реста и вспоминал, как бесстрашно Алана напала на него, наплевав на последствия, и чему-то улыбался себе под нос. Послушники переглядывались, но никто не осмеливался его спросить, о чем он думает, и Келлан, позволивший себе провалиться в приятные воспоминания, а теперь понявший, что это не осталось незамеченным, дал им задание следующего уровня сложности — и детям стало не до того, чтобы разглядывать его.
«Если бы не знал наставника, решил бы, что он мечтает». Разве это были мечты? Почему ее упрямый вид, с кулаками, по-простому упертыми в бока, ее серьезное лицо и растрепанные от бега волосы вызывали у него улыбку, стоило вспомнить ее показное бесстрашие?
Перед тем, как ложиться спать, Келлан обычно сидел на крытом балконе и смотрел на ущелья и чернеющий до самого горизонта лес. Дверь в его обширные покои была открыта, и на камни падал приглушенный оранжевый свет свечей. Дымящийся травяной чай согревал руки. Он разрешил себе обдумать их встречу снова и прикрыл глаза, наслаждаясь одиночеством.
Увидев его впервые, она назвала его никудышным наставником. Сначала Келлана разозлила ее безапелляционность, но сейчас он признавал, что девочка абсолютно права. Взявшись за преподавание по просьбе отца и пообещав посвятить этому пятьсот лет в качестве оплаты обучения новой магической системе, Келлан и не подозревал, каким беспросветным болотом станет для него Приют. Послушники, которых обычно набирали среди магически одаренных детей Империи, на территории которой располагался Приют, чаще всего были отпрысками местных магических семей, проходившими послушание поколениями, и от их заносчивости и самоуверенности, а после и подобострастия у него сводило зубы. Магам из других стран путь в Приют был практически закрыт, что поддерживалось директорами, особенно Ингардом и Робертом, после к ним присоединился и отец. Келлану происходящее казалось жалким. Так, он видел, что отец, слабый на фоне других магов, в этом небольшом Ордене нашел свою нишу и теперь охранял ее ревностно, так, чтобы никто не мог его подвинуть. Келлану же происходящего было мало. Подумать только: ему четыреста восемьдесят семь лет, и вместо того, чтобы набираться опыта и узнавать новое, путешествуя по всем уголкам мира, ему приходится нянчить детей в Ордене, принципы которого ему даже не близки! О да, он был никудышным наставником: ему было плевать на послушников.
